Том Вулф - Битва за космос Страница 2

После следующей серии звонков вероятность того, что именно с Питом что-то случилось, значительно возросла В эскадрилье было всего двадцать человек, и… над девятью или десятью из них могли уже хлопать крыльями ангелы смерти. Зная, что о несчастном случае сообщат не сразу, те мужья, которым удалось найти телефон, звонили домой, чтобы сказать: это случилось не со мной. И от таких сообщений напряжение, конечно, возрастало. Телефон Джейн зазвонил еще раз, и одна из жен сообщила: – Нэнси только что звонила мне от Джека. Он в эскадрилье, говорит, там что-то случилось, но не знает, что именно. Он видел, как Фрэнк Д. и Грэг взлетали минут десять назад, так что с ними все в порядке. А ты ничего не слышала?

Но Джейн не слышала ничего, кроме того, что другие мужья (а не ее!) были живы и здоровы. И вот в солнечный день, во Флориде, неподалеку от военно-морской базы Джексонвилл, в маленьком белом коттедже – просто дом мечты! – еще одна красивая молодая женщина была готова узнать о quid pro quo,[2] характерном для рода занятий ее мужа, о путанице (если так можно сказать), о подпунктах контракта, написанных невидимыми чернилами. Отчетливо, как если бы она держала перед собой документ, Джейн понимала теперь, что только о двух членах эскадрильи ничего не известно. Одним из них был пилот Бад Дженнингс, другим – Пит. Джейн сняла трубку и сделала то, что в таких случаях крайне не поощрялось. Она позвонила в штаб эскадрильи. Ей ответил дежурный офицер.

– Я хочу поговорить с лейтенантом Конрадом, – сказала Джейн. – Это миссис Конрад.

– Прошу прощения, – ответил дежурный офицер, и его голос дрогнул. – Прошу прощения… Я… – Дежурный не мог подобрать слов! Он был готов расплакаться! – Я хочу сказать… Лейтенант Конрад не может подойти к телефону!

«Он не может подойти к телефону!»

– Это очень важно! – настаивала Джейн.

– Прошу прощения, но это невозможно. – Дежурный офицер с трудом подбирал слова, подавляя всхлипывания. Всхлипывания! – Он не может подойти к телефону.

– А почему? Где мой муж?

– Прошу прощения… – Снова глубокий вздох и тяжелое дыхание. – Я не могу вам сказать. Я… Мне очень жаль, но придется повесить трубку!

Голос дежурного офицера исчез в водовороте эмоций, и связь прервалась.

Дежурный офицер! Само звучание его голоса говорило больше любых слов!

В этот момент время остановилось. Джейн больше не могла ждать, пока раздастся звонок в дверь и появится уверенная фигура с вытянутым лицом – некий Друг Вдов и Сирот – и официально сообщит ей, что Пит мертв.

Даже посреди болота, среди гниющих сосновых стволов, нефтяных пятен, мертвых стеблей повилики и личинок москитов, – все это зловоние пересиливал запах «обгоревшего до неузнаваемости». Когда в самолете взорвалось топливо, температура поднялась настолько, что все за исключением деталей из самых тугоплавких металлов не просто сгорело; все, состоящее из резины, пластика, целлулоида, дерева, кожи, ткани, мяса, хрящей, кальция, роговицы, волос, крови и протоплазмы, не только сгорело, но и выделило зловонный газ, известный химикам. Это был запах ужаса Он проникал в ноздри, обжигал носоглотку, впитывался в печень и кишечник, и, казалось, во всей вселенной не было ничего, кроме зловония горелой плоти. Когда вертолет приземлился в трясину, Пит Конрад почувствовал запах прежде, чем люк полностью открылся, хотя они и оказались довольно далеко от места крушения. Остаток пути Конраду и другим членам экипажа пришлось преодолевать пешком. Через несколько шагов вода стала доходить им до колен, затем уже до подмышек. Они пробирались через воду, ил, сквозь лианы и сосновые стволы, но ничто не могло сравниться с запахом. Конраду, двадцатипятилетнему младшему лейтенанту, случилось в этот день быть дежурным офицером безопасности эскадрильи, и ему нужно было провести осмотр места происшествия. Эта эскадрилья являлась его первым местом службы, он никогда раньше не бывал свидетелем крушения, никогда не вдыхал такой омерзительный запах и не видел ничего подобного тому, что его сегодня ожидало.

Когда Конрад наконец добрался до самолета – это был SNJ, – он обнаружил, что фюзеляж сгорел и увяз в болоте, одно крыло отвалилось, а крышу кабины расплющило. На переднем сиденье находилось то, что осталось от его друга Бада Дженнингса. Бад, дружелюбный парень, многообещающий боевой летчик, превратился теперь в ужасную поджаренную массу без головы. Голова была сорвана с хребта, словно ананас с черешка, но ее нигде не было видно.

Конрад стоял в болотной трясине, не зная, что ему делать. Пройти двадцать футов по этой грязной жиже было нелегко. Он постоянно смотрел вверх, в хитросплетение сучьев, лиан, пестрых теней и лучей белого света, пробивавшихся сквозь верхушки деревьев. Как бы то ни было, он продолжал идти по воде и тине, и остальные следовали за ним. Он по-прежнему смотрел вверх. Наконец картина прояснилась. Поломанные сучья образовали просвет, показывающий, где падал SNJ. Это было очень похоже на туннель, проложенный по вершинам деревьев. Конрад и его сопровождающие шли по болоту вдоль этой странной тропы в девяноста или ста футах у них над головами. «Туннель» сделал резкий поворот – должно быть, здесь оторвалось крыло. Затем просвет пошел вбок и вниз. Они продолжали идти, глядя вверх. А потом остановились. На стволе зияла огромная сочащаяся рана-порез. Странно. Что это, болезнь дерева? Возле раны, в ветвях, виднелось что-то вроде мешка – как на деревьях, пораженных червями-древоточцами, – и желтоватая творожистая масса. Как будто из-за болезни вытекающий древесный сок загустевал и сворачивался – только это был не сок: виднелись прожилки крови. И в следующее мгновенье Конрад потерял дар речи. Все это видели. Мешок оказался матерчатым подшлемником с наушниками. А творожистая масса – это были мозги Бада Дженнингса. От удара о дерево кабина самолета расплющилась, а голова Дженнингса разлетелась вдребезги, как дыня.

Следуя правилам, командир эскадрильи не стал обнародовать трагедию, пока не разыщут вдову Бада Дженнингса, Лоретту, и не отправят компетентного человека сообщить ей печальную весть. Но Лоретты Дженнингс дома не было, и ее не смогли нигде найти. Следовательно, задержка – и более чем достаточно времени для других жен, ангелов смерти, чтобы застыть в ужасе над телефоном. Обо всех пилотах имелись сведения, кроме двух находившихся в лесу – Бада Дженнингса и Пита Конрада. Один шанс из двух: орел – решка, чет – нечет, – у летчиков такое случается чуть не каждый день…

Лоретта Дженнингс была в торговом центре. Когда она вернулась домой, ее уже поджидала некая фигура – мужчина, мрачный Друг Вдов и Сирот. И именно Лоретта Дженнингс проиграла сегодня в чет и нечет, орел и решку; именно ее дети (а она была беременна уже вторым) останутся без отца. Эта молодая женщина прошла через все ужасы, которые воображала – присваивала себе! – Джейн Конрад. И все же эта мрачная шутка судьбы не принесла Джейн облегчения.

В день похорон Бада Дженнингса Пит зашел в чулан и, как было заведено, вытащил свою шинель. Это была самая стильная часть гардероба флотского офицера. Раньше Питу не представлялся случай надеть ее – двубортную шинель из темно-синего мельтона, доходившую почти до лодыжек и весившую, должно быть, фунтов десять. С двумя рядами золотых пуговиц, с большим красивым отложным воротником и лацканами, с глубокими отворотами на рукавах, со строгой талией и клапаном сзади, идущим от пояса до самого низа. Никогда больше у Пита – и у многих других американцев середины двадцатого века – не будет такого впечатляющего и аристократичного предмета одежды, как эта шинель. На похоронах девятнадцать оставшихся в живых маленьких индейцев – моряки! – торжественно выстроились в ряд в своих шинелях. Они были так молоды! Их розовощекие, совершенно без морщин, лица с гладко выбритыми подбородками храбро высовывались из огромных отложных воротников. Они пели старый моряцкий гимн; мелодия то и дело переходила в странный минорный ключ, а к тексту был добавлен еще один куплет – специально для летчиков. Он заканчивался так: «О, услышь нас, когда мы возносим молитвы за тех, кто рискует жизнью в воздухе».

Через три месяца еще один пилот эскадрильи разбился и обгорел до неузнаваемости, и Пит снова вытащил свою офицерскую шинель, а Джейн вновь увидела, как восемнадцать маленьких индейцев храбро участвуют в похоронной церемонии. Вскоре после этого Пита перевели из Джексонвилла на военно-морскую базу Патьюк-сент-Ривер в Мэриленде. Пит и Джейн едва успели там обжиться, как получили известие, что еще один пилот из джексонвиллской эскадрильи – их близкий друг, которого они не раз приглашали на обед, – погиб, пытаясь взлететь с палубы авианосца во время учений в нескольких милях от побережья Атлантики. В катапульте, выталкивающей самолет с палубы, упало давление, и машина, тщетно рыча двигателем, рухнула в океан на глубину шестьдесят футов и пошла ко дну, словно кирпич.