Анатолий Терещенко - Руины некомпетентности Страница 2

Совсем недавно мне удалось прочитать о том, как на одной английской электростанции рухнули три гигантских башни-градирни: каждая обошлась в миллион долларов, но не могла выдержать хорошего порыва ветра.

Я с интересом узнал, что по окончании сооружения закрытого бейсбольного стадиона в Хьюстоне (штат Техас) было обнаружено, что как раз в бейсбол играть там нельзя: в солнечные дни блеск стеклянной крыши слепит игроков…

Для некомпетентности нет границ ни в пространстве, ни во времени.

Веллингтон, изучая список офицеров, присланных ему в Португалию во время кампании 1810 г., сказал: «Единственная моя надежда на то, что, познакомившись с этим списком, противник задрожит так же, как я».

Генерал Ричард Тейлор, участник гражданской войны, говоря о битве при Геттисберге, заметил: «Командиры армии конфедератов были знакомы с топографией местности, находящейся в одном дневном переходе от Ричмонда, не больше чем с топографией Центральной Африки».

Роберт Ли однажды горько пожаловался: «Я не могу добиться, чтобы мои приказы выполнялись».

На протяжении большей части Второй мировой войны Британские Вооруженные Силы имели снаряды и бомбы, значительно уступавшие в эффективности немецким. Уже в начале 1940 г. английские ученые знали, что небольшая добавка дешевого порошкообразного алюминия удвоит их взрывную силу. И все же эти знания были использованы только в конце 1943 года.

Во время той же войны австралиец — капитан госпитального судна, проверяя водяные баки корабля после ремонта, обнаружил, что они выкрашены изнутри свинцовым суриком. Вода из этих баков отравила бы всех до единого обитателей судна.

Об этих случаях — и сотнях им подобных — я читал и слышал, многое видел сам. Я пришел к выводу о всеобщем характере некомпетентности…

Я без малейшего изумления обнаруживаю, что советник правительства по вопросам семьи и брака — гомосексуалист…»

Эти примеры красноречиво свидетельствуют о коварности некомпетентности и ее возможных тяжелых и даже катастрофичных последствиях.

Неприемлема в любой отрасли деятельности человека некомпетентность, но особенно она страшна на участках, связанных с общественным и личным здоровьем.

Однажды мне довелось встретиться с одноклассницей Светланой. Мы долго не виделись, лет пятнадцать-двадцать. Когда-то это была прекрасная спортсменка, с длинными ногами, с шагом от бедра, одним словом — красавица.

— Время над тобой не властно, — заметил я, не находя разительных изменений в ее внешности: то же моложавое лицо, такая же энергичная походка, ни одного седого волоска в пышных светлых локонах блондинки.

— Что ты, я постарела, не могу долго глядеть на себя в зеркало — противно, морщины изрезали лицо. Хочу омолодиться, — щебетала она.

— Как, где, каким образом?

— У знакомого пластического хирурга, — бойко ответила она. — Надо носик поднять, побороться с сеткой морщин, как говорится, щечки подтянуть к ушам, жирок лишний с живота убрать — сейчас это легко делают… Шприцем откачивают жировые накопления, — она стала загибать пальцы правой руки, раскрывая планы косметического ремонта внешности.

— Света, да ты что… Ты прекрасно выглядишь — моложе своего возраста на десяток годков. Неужели тебе хочется ложиться под нож?

— Нет, нет, нет — я все решила. Деньжат подкопила, робость преодолела, с духом собралась.

Прошло несколько лет, и случай снова помог нам встретиться. Но это была уже другая атмосфера разговора. Я увидел ее в метро с повязкой на носу. Узнал, подошел к ней. Она стыдливо опустила голову и вдруг громко разрыдалась.

Кожа открытой части лица была пунцово-красной, как после попадания на нее горячей воды. В запавших глазах читалась усталость, под нижними веками висели синюшные мешки.

— Что с тобой, Светлана? Ты попала в аварию, тебя побили?

— Я попала в руки шарлатана-хирурга, вероятно, купившего диплом у метро. Свои ошибки на мне он уже исправляет четвертый раз. И все хуже и хуже. Хоть вешайся. Муж покинул, дети обсмеяли, соседи посчитали меня сумасшедшей. Но я ведь хотела себе лучшего, — бубнила она. — Рана на носу не заживает, хрящ стал толще, а нос еще больше.

— Так кто же этот «эскулап»? Подай на него в суд, — порекомендовал я ей.

— Придется, многие жалуются.

Обменявшись телефонами, мы распрощались.

Прошло несколько месяцев после этой встречи. Светлана мне позвонила и рассказала, что у хирурга другого салона красоты она более-менее восстановила свою внешность. И все же заметила — раньше лицо ее было краше. И назвала себя дурой, что решилась на эту авантюру.

— А что с прежним «специалистом», разобралась? — поинтересовался я.

— Его отстранили от работы, он оказался действительно профессионалом, только. с ветеринарным образованием. Через свои связи этот мясник, конский доктор, устроился в салон. Правда, у него обнаружился еще один диплом — психотерапевта. Я подала на него в суд. Сейчас подключились к расследованию моего дела правоохранительные органы…

Вот такая история произошла с моей одноклассницей по вине дилетанта — специалиста, который «в иерархической системе профессии не поднялся до уровня своей некомпетентности», а явился элементарным дельцом, неспециалистом-любителем, а если точнее — шарлатаном.

Войны Николая II

Последний российский царь Николай II в воспоминаниях приближенных рисуется разными красками, но все равно остается ощущение человека неглубокого, поверхностного, не способного сосредоточиться на главном. Александра Викторовна Богданович, жена генерала от инфантерии (пехоты. — Прим. авт.), старосты Исаакиевского собора и хозяина одного из наиболее престижных и влиятельных салонов высшей петербургской знати Е.В. Богдановича, 6 ноября 1889 г. писала в дневнике: «Наследник развивается физически, но не умственно».

Общеизвестный факт, что даже отец Николая император Александр III в 1892 г., когда наследнику было уже 24 года, отметил: «Он совсем мальчик, у него совсем, детские суждения». Лучшей характеристикой последнего царя могут быть его дневники, которые он вел, начиная с 1877 года. В них перечень малозначительных, но, возможно, важных для автора событий:

«8 мая 1905 года: «Гулял, убил кошку».

28 мая 1905 года: «Ездил на велосипеде и убил двух ворон».

2 февраля 1906 года: «Гулял и убил ворону».

8 февраля 1906 года: «Гулял долго и убил две вороны…»

И эти записи учиняются им, когда Россию сотрясают манифестации, забастовки, стачки; когда гремит Первая русская революция, когда империя терпит позорное поражение на фронтах в Русско-японской войне.

Великий живописец Валентин Серов, когда писал портрет последнего царя, при длительном общении неожиданно увидел в Николае II ничтожество, «провинциального капитана», которому «по барабану» были государственные дела. Он даже пожаловался художнику, что ему надоело постоянно читать обилие приносимых ему документов, что он не любит эту работу. А потом написал в своем дневнике:

«…Сидел наверху у Серова и почти заснул».

Царю его портрет не понравился. Царица тоже пыталась «подучить» советами живописца, постоянно досаждая ему дилетантскими советами.

Серов как глубочайшая личность, обладавшая даром психологического проникновения в наблюдаемого им человека, увидел в «провинциальном капитане» потенциального убийцу. После революции 1905 г. в России Серов о портрете царя скажет так:

«Да, да, да, детские чистые, невинные, добрые глаза. Такие бывают только у палачей и тиранов. Разве не видно в них расстрела 9-го января?»

Серов был человеком с обнаженной, а потому незащищенной совестью. Совесть и поступок для него были едины, он их не разделял.

«Принципов у меня мало, но я их соблюдаю», — не единожды признавался художник.

Наследник, а затем и император Николай II не проявлял интереса к государственным делам. По словам бывшего председателя Совета Министров В.Н. Коковцева, «…его образование недостаточно, и величие задач, решение которых составляет его миссию, слишком часто выходят из пределов досягаемости его понимания. Он не знает ни людей, ни жизни».

Как известно, царь до самозабвения любил пострелять на охоте, а также и сам процесс охоты. Поэтому порой случалось, что в неделю он семь дней предавался прогулкам по охотничьим угодьям.

Вот запись в его дневнике от 20 декабря 1901 г.:

«Сегодня тоже поехал в 10 часов утра, а вернулся к вечеру. Поэтому очередные доклады министров отложены…»