Василий Ян - Письмо из скифского стана Страница 2

- Теперь это у него долго будет! - Курбан безнадежно махнул рукой, словно он знал старика.

Наконец старик откашлялся и стал свирепо наступать на нас, требуя, чтобы мы уехали назад в степь.

- Это племя "машуджи", одних женщин. Кафирам-безбожникам* здесь нечего делать! Видите, как они вас боятся!..

_______________

* К а ф и р  - иноверец (не мусульманин), безбожник, язычник.

Курбан, наклонившись с седла, дружески тронул старика за плечо. Тот отскочил, словно обожженный, и начал старательно очищать место, которого коснулась рука нечестивого.

- Он нас не любит, - засмеялся Курбан, - потому что мы вам служим, а вы Магомета не признаете. Значит, мы все тоже кафиры!

Старик свирепел и шипел, как змея, а женщины продолжали пронзительно визжать. Камень пролетел мимо моей головы. Уговоры и объяснения Курбана, что мы заблудились и голодны, не помогали.

Вдруг к нам подбежала, звеня бусами и нашитыми на платье серебряными монетами, смуглая девочка и стала что-то быстро говорить по-персидски. Курбан объяснил:

- В этом ауле есть старшина-баба, то есть женщина... Биби-Гюндюз*. Она просит не слушать старого муллу - он "дели"** - и пройти в ее кибитку...

_______________

* Б и б и  - прибавляется к женскому мусульманскому имени в

значении "наставница".

** Д е л и  - сумасшедший, юродивый, блажной.

Женщины сразу успокоились, подбежали к нам, взяли под уздцы коней, сняли наши хуржумы* и пошли с нами вслед за девочкой. Согласно законам восточного гостеприимства, мы могли о конях больше не беспокоиться женщины-кочевницы лучше нас посмотрят за лошадьми, вовремя их накормят и напоят.

_______________

* Х у р ж у м ы  - переметные сумы, мешки, крепятся позади седла

на спине лошади.

У среднего шатра девочка сделала жест рукой, предлагая остановиться, и нырнула за узорчатый полог. Затем она выглянула и пригласила нас войти.

Палатка была широкая, плоская и тянулась далеко в глубину. Посредине тлел огонек, и душистый голубой дымок приносил запах сухого степного вереска. Позади костра, на большом темно-лиловом афганском ковре, сидела неподвижная фигура в красной шелковой одежде. В ярких вспышках костра я разглядел застывшее, как у буддийского идола, коричневое лицо под остроконечным золотым колпаком.

Курбан, знавший правила восточной вежливости, опустился на колени с правой стороны идола и пригласил меня сесть рядом. Я расположился около него, а Мердан, недоверчивый и угрюмый, остался стоять у входа. Женщины положили около нас хуржумы, седла и уздечки и удалились.

Курбан начал витиеватые обращения, спрашивая о здоровье коней, верблюдов, овечьих стад Биби-Гюндюз и о ее собственном здоровье. Женщина оставалась неподвижной, с опущенной головой.

Я начал всматриваться в ее лицо: она была немолода; сухое лицо с красивыми чертами и удлиненными скошенными глазами имело восточный тип. На бронзовой шее светилось ожерелье зеленых изумрудов, безжалостно просверленных, надетых на нитку. На ее халате было нашито множество серебряных монет и несколько талисманов. На голове - странная конусообразная тиара-колпак с золотыми цепочками и подвесками.

Мердан мрачно буркнул:

- А я пойду к коням. Их нельзя оставлять одних. Неспокойное здесь место.

И он вышел.

Неожиданно Биби-Гюндюз резко повернулась в мою сторону, и все украшения ее колпака зазвенели.

- Зачем ты приехал ко мне? - спросила она по-туркменски.

Курбан стал рассказывать про путь, проделанный нами от Асхабада к соленому озеру Немексар*, про наш план проехать верхом до Индии; он упомянул, что Хэнтингтон - маленький человек, но большой мулла - рисует и измеряет горы.

_______________

* Н е м е к с а р  - соленое озеро в восточной Персии, к югу от

города Хафа.

- Чтобы отнять их потом у мусульман! А до Индии вы не доедете! сказала уверенно бронзовая женщина. - В Сеистане стоит очень большой отряд англичан, и они никого не пропускают в Индию. Чего они боятся?

- Откуда ты это знаешь?

Веки ее медленно приподнялись, и взгляд, тяжелый, пристальный, загадочный взгляд дочери Востока, остановился на мне.

- Откуда я знаю? Мой старинный род машуджи свободно кочует уже тысячу лет от каналов Хорезма до Гималаев и от Аравийского моря до астраханских киргиз. Я знаю все, что происходит на моей равнине.

- Как же ты так свободно ездишь? Разве тебя не задерживают на границах?

- Никогда! Никто не смеет остановить меня, потому что со времени Искендера Великого над моим племенем власти не было. Мы знаем все пути и тропы, которых не могут знать пограничные стражники. Да и зачем им нам мешать? У нас стадо баранов, которое проберется по таким горным крутизнам, где сорвутся в бездну кони...

- Разве коней у тебя нет?

- Ты знаешь пословицу: "Продать баранов и купить коней - не будет ни коней, ни баранов. Продать коней и купить баранов - будут и бараны и кони".

- Только цыгане так кочуют без родины, без дома.

- У меня есть родной аул - кала*, окруженная высокой стеной. В стене бойницы, где сидят наши сторожа. Эта кала лежит в горах, среди пустыни Дешти-Лут**. Мы там бываем ежегодно весной, а затем откочевываем, спасаясь от жары, на север, где есть корм для баранов. Ты знаешь, где Дешти-Лут?

_______________

* К а л а  - поселение, крепость, обнесенная глухой глинобитной

или каменной стеной.

** Д е ш т и- Л у т  - лютая пустыня, лежит в Центральном Иране,

в значительной степени еще не исследована до сих пор.

Курбан осклабился и цокнул в знак отрицания.

- Дешти-Лут - посреди Персии. Там идут пустыни еще более песчаные и страшные, чем Каракум. Персидские начальники и солдаты боятся туда поехать. Там живут свободные кочевые племена, которые грабят всех, и никто не мог их покорить со времен Искендера, завоевавшего весь мир...

Женщины в пестрых просторных одеждах внесли большие медные подносы с затейливой резьбой. Концами своих головных платков они закутали нижнюю часть лица: видны были только глаза, сверкающие любопытством.

Перед нами красовались сеистанские финики, изюм, вяленые бураки, овечье молоко в плоских мисках и длинные палочки леденцов. Одна из женщин наломала лепешек, испеченных в золе, и разложила кругом угощенье.

Снаружи доносился сердитый, грубый голос Мердана, вскрикиванья и смех женщин. Биби-Гюндюз повернула голову в сторону шума:

- Почему этот аскер* такой сердитый?

_______________

* А с к е р  - солдат, воин.

- Он зарезал в Герате жену со своим душманом*, застав их вместе. Чтобы его не повесили, он убежал из Афганистана. Вот он и скучает. А у Курбана четыре жены, и он от них уехал, поэтому он такой веселый.

_______________

* Д у ш м а н  - враг.

Мердан, хмурясь и дергая седой ус, вошел в шатер, вернее его втолкнули несколько женских рук. Он сопротивлялся довольно слабо.

- Кардаш*, - пробормотал он шепотом. - Надо ночевать около коней. Это все цыгане, воры. Украдут коней, - что мы тогда станем делать? Стыдно будет джигиту идти пешком, без коня.

_______________

* К а р д а ш  - приятель, друг.

Биби-Гюндюз догадалась, о чем ворчал Мердан, и величественным жестом пригласила его сесть.

- Ты у нас дорогой гость. Не бойся ни за коня, ни за свою голову. Ешь, пей и не думай о завтрашнем дне...

4. ФИРМАН ВЕЛИКОГО ИСКЕНДЕРА

- Великий Искендер дал фирман* нашему роду, разрешив свободно кочевать по всем равнинам Азии.

_______________

* Ф и р м а н  - указ, охранная грамота.

- Сохранился ли у вас этот фирман?

Биби-Гюндюз провела рукой по большому серебряному амулету у нее на груди. Этот амулет имел форму початка кукурузы или еловой шишки и висел на серебряной цепочке с сердоликовыми украшениями.

- Этому фирману тысяча лет!

- Если его написал сам Искендер, то фирману две тысячи и триста лет!

Снова поднялись опущенные веки, и глаза испытующе остановились на мне.

- Фирман написан на древнем языке "руми"*, который знал только один Искендер!

_______________

* Р у м и  - так на Ближнем Востоке называют греков и греческий

язык.

Курбан прошептал:

- Твой гость - мусафир-ага* - знает тринадцать языков!..

_______________

* М у с а ф и р- а г а  - почетный гость.

Биби-Гюндюз сняла серебряный амулет и протянула в мою сторону. Курбан подхватил его и передал мне. Серебряная коробочка была искусно сделана, бугорки подражали зернам кукурузы. С одного конца открывалась крышка; на ней были тонко вырезаны три многорукие и многоногие индийские богини.

- Можно открыть?

Биби-Гюндюз прошептала:

- Эввет!*

_______________

* Э в в е т  - (по-турецки) да; пересыпать разговор турецкими и

арабскими словами на Ближнем Востоке считается признаком хорошего

тона.

Внутри амулета лежал кусок шафрановой шелковой материи, где находился какой-то сверток. Я начал осторожно разворачивать край свертка, ожидая увидеть пергамент, истлевший от времени. Но это был папирус, настоящий старый папирус с желтыми прожилками. Сверху шла цепь косых, словно прыгающих букв, и я сразу узнал древнегреческие значки. Первое слово было написано так: