Владимир Игнатов - Доносчики в истории России и СССР Страница 20

Осведомители состояли на учете в Департаменте полиции, на каждого из них заводилось дело, содержавшее сведения о его личности, профессии, членстве в революционных организациях, партийных кличках и т.д. Картотека со сведениями о секретных сотрудниках хранилась в Особом отделе Департамента полиции.

Денег на «осведомление» не жалели, провокатор Р.В. Малиновский, член ЦК партии большевиков, имел жалованье 700 руб. в месяц (жалованье губернатора составляло 500 руб.). Писатель М.А. Осоргин, разбиравший после Февраля архивы охранки, сообщает о курьезном случае: случайно встретились и заспорили два большевика-подпольщика, принадлежавшие к разным течениям в партии. Оба написали отчет в охранку о разговоре и о собеседнике — оба были провокаторами. А в партии всего-то было 10 тыс. человек на всю Россию!

В 1906 году все жандармские управления получили циркуляр, обязывающий ускорить приобретение секретной агентуры среди видных членов революционных организаций, в том числе и из арестованных. Помимо вербовки секретных сотрудников, жандармы начинают применять метод дискредитации наиболее влиятельных и активных революционных деятелей, распуская о них ложные слухи и, таким образом, выводя из игры ценные партийные кадры. Для получения более ценной информации Департамент полиции рекомендует своим секретным сотрудникам более активно участвовать в революционной деятельности. В результате такого подхода осведомителям охранки Малиновскому, Романову, Шурканову, Житомирскому, Бряндинскому, Черномазову, Сесицкому и многим другим удалось занять высокие места в партийной иерархии. Среди них — активные эсдеки, большевики, члены всевозможных бюро, центральных комитетов, депутаты Думы, близкие сподвижники Ленина — «охранка» вербовала осведомителей во всех без исключения революционных партиях.

Основными мотивами сотрудничества с полицией у осведомителей были корысть или страх перед наказанием. Однако среди секретных сотрудников были и люди, искренне верившие, что своей службой они приносят пользу государству. Примером такого идейного сотрудника является, например, Жученко-Гернгросс Зинаида Федоровна, которая более пятнадцати лет по идейным соображениям сотрудничала с политическим сыском России. Будучи убежденной монархисткой, Жученко, видевшая в революционерах врагов государства, добровольно поступила на секретную службу. В 1895 году она раскрыла полиции террористический кружок студента Ивана Распутина, готовивший покушение на Николая II во время его коронации в Москве. В 1903 году, наблюдая все возрастающее революционное движение и желая продолжить борьбу с ним, возобновила сотрудничество с русским политическим сыском, освещая деятельность русской революционной эмиграции. В 1905 году вернулась в Москву, входила в состав областного комитета партии социалистов-революционеров, принимала участие в Лондонской конференции 1908 года.

В своем докладе от 12 октября 1909 года Николаю II министр внутренних дел Российской империи П.А. Столыпин так характеризовал осведомительницу: «Жученко является личностью далеко не заурядною: она одарена прекрасными умственными способностями, хорошо образована, глубоко честна и порядочна, отличается самостоятельным характером и сильной волей, умеет оценивать обстановку каждого отдельного случая, делу политического розыска служила не из корыстных, а из идейных побуждений и фанатически, до самоотвержения, предана престолу, постоянно заботится только об интересах дела».

Из ее письма на имя товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова видно, что ее работа высоко ценилась правительством: «Приношу Вам свою глубокую благодарность за назначение мне поистине княжеской пенсии. Считаю своим долгом отметить, что такая высокая оценка сделана мне не за услуги мои в политическом отношении, а только благодаря Вашему ко мне необычайному вниманию, за мою искреннюю горячую преданность делу, которому я имела счастье и честь служить, к несчастью — так недолго». Находясь в Германии в 1909 году, она была разоблачена В. Бурцевым. После начала Первой мировой войны, все еще находясь в Германии, Жученко была арестована по подозрению в шпионаже в пользу России и заключена в тюрьму, где находилась и в 1917 году. Дальнейшая ее судьба неизвестна{63}. При двух встречах с Бурцевым Жученко честно и открыто, с достоинством и с сознанием той государственной пользы, которую она приносила родине, раскрывая работу подтачивающих ее революционных партий, высказала свои взгляды на секретное сотрудничество! «Да, я служила, — говорила она Бурцеву, — к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в департаменте полиции… Я служила идее… Помните, что я честный сотрудник департамента полиции в его борьбе с революционерами… Сотрудничество — одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией… Я не одна: у меня много единомышленников, как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда…» Фанатик революционер Бурцев должен был признать моральную силу убежденного осведомителя и пожал на прощанье руку Жученко со словами: «Как человеку честному, жму вашу руку». Эту моральную силу, честность и мужество признал даже центральный комитет партии социалистов-революционеров: Жученко не мстили, ее не тронули.

Некоторые революционеры, попав в Бутырку после бесед с С.В. Зубатовым, становились осведомителями и верными проводниками зубатовских идей. Характерна в этом плане судьба упомянутой выше Мани Вильбушевич — социалистической активистки, при непосредственном участии которой происходило зарождение трех главных левосоциалистических партий — Бунда, РСДРП и партии эсеров. Будучи арестованной, Вильбушевич прошла полный курс обработки и на выходе из тюрьмы полностью разделяла главное убеждение Зубатова в том, что рабочее движение должно отставить политические требования и сосредоточиться исключительно на улучшении условий труда и ненасильственной профсоюзной деятельности. Зубатов предлагал также негласную поддержку права на забастовки, защиту от фабрикантов, невмешательство полиции в борьбу со штрейкбрехерами. Именно таким представлялся ему наиболее эффективный способ противодействия левым экстремистским идеологиям. Вернувшись в Минск, Вильбушевич с благословления Зубатова приступила к созданию Еврейской независимой рабочей партии, во главе которой и встала. ЕНРП быстро приобрела популярность среди рабочих, и не только еврейских. В течение всего нескольких месяцев под ее эгиду перешли 15 из 20 отраслевых профсоюзов Минска. С негласного разрешения Зубатова в Минске открывались «подпольные» типографии, печаталась профсоюзная литература, проводились собрания. Одновременно стремительно падало влияние Бунда, эсеров и эсдеков. Аналогичную поддержку Зубатов оказывал и сионистам. С благословения охранки в Минске был проведен Всероссийский сионистский конгресс, ставший крупным событием для жизни города и для евреев всей России. Сионисты-социалисты из партии «Поалей Цион» открыто сотрудничали с ЕНРП, а через нее — все с той же охранкой.

Благодаря такому подходу Зубатов «заагентурил» в партийной среде множество сотрудников, работавших не за страх, а за совесть, а Московское охранное отделение стало ведущим розыскным учреждением страны. Мария Вульфовна Вильбушевич (Маня Шохат) (1879—1961 гг.) родилась в зажиточной еврейской семье. В 1897 году работала в Минске на металлургическом заводе, принадлежащем ее брату Гедалье Вильбушевичу. Активно контактировала с социалистически настроенной еврейской молодежью, стоявшей у истоков новообразованных партий Бунда, РСДРП и эсеров, занималась подпольной деятельностью под руководством Григория Гершуни. В 1900 году была арестована и доставлена на допрос к Сергею Зубатову, который убедил ее действовать легальными методами. По инициативе Зубатова была создана Еврейская независимая рабочая партия (ЕНРП), во главе которой встала Маня. Целью партии было улучшение материальных условий рабочих без выдвижения политических требований. ЕНРП действовала совместно с сионистами из «Поалей Цион» и успешно конкурировала с Бундом, эсерами и социал-демократами, за что подвергалась нападкам и обвинениям в пособничестве полиции, предательстве и провокаторстве. После отставки Зубатова партия была расформирована, Маня уехала в Палестину и подключилась там к политической деятельности. Вместе с мужем Исраэлем Шохатом и Александром Зайдом создала организацию Ха-Шомер, которая стала первой военизированной еврейской организацией в Палестине и в дальнейшем составила основу военной подпольной организации Хагана (ивр. — оборона, защита), ставшей, с образованием еврейского государства, основой армии обороны Израиля. Вильбушевич была одним из идеологов создания коллективных поселений в Палестине, позднее ставших кибуцами{64}.