Леонид Млечин - Зачем Сталин создал Израиль? Страница 20

«Англичане настолько увлеклись игрой в борьбу с еврейскими террористами, что, помимо сплошных облав, устраиваемых английской армией в Тель-Авиве, и частичных облав во всех городах Палестины, они поотгораживали в Иерусалиме, Хайфе целые кварталы колючей проволокой. Все это выглядит настолько смешно, что палестинцы в шутку называют эти отгороженные кварталы „Бевин-городками“.

Суровая зима сопровождалась в Англии самым серьезным в истории страны топливным кризисом. Промышленность практически остановилась, англичане отчаянно мерзли. Британское правительство, как никогда, желало хороших отношений с арабскими странами — экспортерами нефти.

Шестого марта сорок седьмого года советник МИД Борис Ефимович Штейн передал первому заместителю министра Вышинскому записку по палестинскому вопросу: «До настоящего времени СССР не сформулировал своей позиции по вопросу о Палестине. В связи с предстоящим обсуждением палестинской проблемы Объединенными Нациями такая формулировка точки зрения СССР является необходимой».

Штейн работал в наркомате иностранных дел с двадцатого года. Перед войной он был полпредом в Финляндии и в Италии. Потом его отправили преподавать в Высшую дипломатическую школу и в Высшую партшколу при ЦК. Он защитил диссертацию, стал профессором. Евреев постепенно убирали с дипломатической работы, но до поры до времени МИД привлекал Штейна как консультанта.

Штейн считал, что идею опеки над Палестиной придется отвергнуть: «Возможность установления опеки над Палестиной наталкивается на то обстоятельство, что население этой страны (как евреи, так и арабы) является достаточно зрелым для полной назависимости. Ни арабы, ни евреи не соглашаются на какую бы то ни было опеку и требуют полной независимости.

Передача Великобританией вопроса о Палестине на обсуждение Объединенных Наций представляет для СССР впервые возможность не только высказать свою точку зрения по вопросу о Палестине, но и принять эффективное участие в судьбе Палестины.

Советский Союз не может не поддержать требования о полной независимости Палестины как государства…»

В марте сорок седьмого Владимира Деканозова убрали из министерства иностранных дел.

Карьере Деканозова повредило увлечение слабым полом. Рассказывают, что одна из тех, на кого он положил глаз, устроила скандал. Его перевели в Главное управление советского имущества за границей (им руководил другой соратник Берии — бывший министр госбезопасности Всеволод Николаевич Меркулов). Но и там он не задержался. Его с понижением назначили членом коллегии Комитета по радиовещанию…

Ближневосточные дела передали первому заместителю министра Вышинскому.

Андрей Януарьевич Вышинский остался в истории как сначала судья, а затем обвинитель на печально знаменитых московских процессах тридцатых годов. Но прокурором СССР Вышинский был всего четыре года, столько же лет он занимал пост министра иностранных дел. А в общей сложности он проработал в министерстве иностранных дел четырнадцать лет, больше, чем в прокуратуре.

Еще летом тридцать девятого года его освободили от прокурорских обязанностей и утвердили заместителем главы правительства по делам культуры и просвещения. А в сороковом году он стал еще и заместителем наркома иностранных дел.

Молотов и Вышинский ненавидели друг друга. Сталина это устраивало. Молотов вынужден был мириться с замом, которого терпеть не мог.

Вячеслав Михайлович при всяком удобном случае отчитывал Андрея Януарьевича, повторяя: «Вам бы только речи произносить!»

Но Вышинский давал ему отпор.

На дипломатическом поприще он расцвел. На публике появлялся исключительно в дипломатическом мундире стального цвета. Смотрелся хорошо и похож был на настоящего генерала.

Вышинский был, наверное, самым образованным подручным Сталина, знал европейские языки — польский и французский свободно, немецкий и английский вполне прилично, и изящно объяснялся с иностранцами, которых следовало очаровать. Не лишенный обаяния и остроумный, он нравился некоторым иностранным дипломатам, но в основном тем, кто ничего не понимал в советской жизни.

Второго апреля сорок седьмого года правительство Великобритании попросило генерального секретаря ООН поставить вопрос о Палестине в повестку дня очередной сессии Генеральной Ассамблеи или собрать спецсессию, чтобы образовать комиссию по палестинскому вопросу.

Правительства арабских стран — Египта, Ирака, Сирии, Ливана и Саудовской Аравии — выступили со встречной инициативой. Они попросили поставить на спецсессии ООН вопрос о прекращении британского мандата над Палестиной и провозглашении ее независимости.

В апреле сорок седьмого года в Ближневосточном отделе МИД разрабатывали советскую позицию. Главным пунктом было прекращение британского мандата в Палестине и вывод британских войск. Остальное формулировалось менее конкретно.

Двадцать восьмого апреля сорок седьмого года специальная сессия ООН по Палестине открылась в Нью-Йорке. Предложение арабских стран о немедленном провозглашении независимости Палестины было отклонено.

Поскольку британские политики, что называется, умыли руки, судьба Палестины зависела от двух великих держав — Соединенных Штатов и Советского Союза.

Американский президент Трумэн не мог ничего сделать. Влиятельные фигуры в его администрации были категорически против еврейского государства. Это был момент, когда политическое будущее самого Трумэна рисовалось в мрачных тонах — по опросам общественного мнения, он неминуемо проигрывал будущие выборы. Его влияние упало даже в собственной администрации. Ему было не до палестинских евреев: как решит ООН, так будет.

Иначе говоря, решающее слово оставалось за Сталиным.

К полнейшему изумлению сионистов, Советский Союз пришел к ним на выручку. Да еще как! Не просто выразил симпатию, а потребовал создания в Палестине еврейского государства.

Эта миссия была поручена Андрею Громыко, которого в апреле сорок шестого Сталин освободил от должности посла в Вашингтоне и утвердил постоянным представителем в ООН, а для повышения статуса сделал заместителем министра иностранных дел. В тот момент пост представителя в ООН представлялся Сталину значительно важнее, чем должность посла.

Андрей Андреевич быстро и квалифицированно исполнял указания Москвы, не знал усталости, и Молотов не мог на него нарадоваться.

Из всех советских дипломатов он выделял именно Громыко. Андрей Андреевич по характеру был похож на Вячеслава Михайловича, да еще и прошел его школу, усвоил молотовский дипломатический стиль — сухой, жесткий, неуступчивый.

Обычно Громыко поручалось говорить «нет». На сей раз, выполняя указание Москвы, со всей своей жесткостью Андрей Андреевич сказал «да»! И идея создания еврейского государства обрела черты реальности.

Четырнадцатого мая сорок седьмого года Громыко выступил на специальной сессии Генеральной Ассамблеи по вопросу о Палестине. Его речь была единственным значительным политическим заявлением на сессии, которая должна была исполнить чисто техническую роль — утвердить комиссию по Палестине.

Сказав о том, что Англия не справилась с мандатом, Громыко заговорил о том, что «с вопросом о Палестине и ее будущем государственном устройстве связаны чаяния значительной части еврейского народа».

Громыко обосновал право евреев на создание своего государства в Палестине: «Еврейский народ перенес в последней войне исключительные бедствия и страдания. Эти бедствия и страдания, без преувеличения, не поддаются описанию… Общее число погибшего от рук фашистских палачей еврейского населения определяется приблизительно в шесть миллионов человек. Только около полутора миллионов евреев в Западной Европе пережили войну.

Но эти цифры, давая представление о жертвах, которые понес еврейский народ от фашистских агрессоров, не дают представления о том тяжелом положении, в котором очутились большие массы еврейского населения после войны.

Огромное количество уцелевшего еврейского населения Европы оказалось лишенным родины, крова и средств существования. Сотни тысяч евреев бродят по разным странам Европы в поисках средств существования, в поисках убежища. Большая часть из них находится в лагерях перемещенных лиц и все продолжают терпеть большие лишения…

Позволительно спросить: могут ли Объединенные Нации, учитывая такое тяжелое положение сотен тысяч уцелевшего еврейского населения, не проявлять интереса к положению этих людей, оторванных от родины и от своих очагов?.. Пора не на словах, а на деле оказать этим людям помощь…

То обстоятельство, что ни одно западноевропейское государство не оказалось в состоянии обеспечить защиту элементарных прав еврейского народа и оградить его от насилий со стороны фашистских палачей, объясняет стремление евреев к созданию своего государства. Было бы несправедливо не считаться с этим и отрицать право еврейского народа на осуществление такого стремления…»