Анатолий Варшавский - Колумбы каменного века Страница 20

Находят следы древних земледельцев и в других уголках мира.

Уже к началу 60-х годов нашего века становится непреложно ясно, что в X–VI тысячелетиях до н. э. на Ближнем Востоке, Среднем Востоке, в Средней Азии возникает экономика нового типа, направленная на производство пищи, а не на присвоение готовых продуктов.

Именно в это время земледельцы и скотоводы стали производить и на Ближнем Востоке, и в других местах больше, чем это было необходимо для удовлетворения минимальных жизненных потребностей. Появляется то, что на языке политэкономии впоследствии получит название прибавочного продукта.

По мере расширения археологических изысканий выяснялось, что все большее количество земель следует отнести к зоне первоначального возникновения земледелия. На Ближнем Востоке сейчас эта зона тянется длину на добрых две тысячи километров. Судя по последним находкам, к ней, очевидно, следует причислить и Прикаспий, и Балканы, и некоторые уголки Туркмении. Имеются также веские основания, говоря о зоне зарождения земледелия, включить в нее и Африку от Сенегала до Эфиопии, и обширные области Юго-Восточной Азии. И уж, разумеется, значительные районы Центральной и Южной Америки.

Еще одно. В отличие от того, как это себе представляли ранее, вовсе не с долинами рек было связано возникновение земледелия, а с горными районами и предгорьями.

В горных долинах родилось земледелие, впрочем, как и скотоводство. Там, где росли в диком состоянии злаки и паслись стада диких баранов, козлов, кабанов, быков. Таких зон было несколько.

В каждой из этих зон, подчеркивает известный американский агроном Джек Харлан, происходил самостоятельный процесс доместикации тех или иных злаков и растений.

В том-то и дело, что существовало несколько очагов формирования древних земледельческо-скотоводческих культур.

А как начался переход к земледелию и скотоводству — и вообще, и в частности — в Новом Свете?

Не будем изображать науку всезнайкой. Здесь многое еще надо изучать, здесь еще непочатый край для размышлений и исследований. Но некоторые общие контуры выявляются, и все несомненнее становится, что свою немаловажную роль сыграло, очевидно, изменение климата.

И ничего удивительного! Особенности внешней среды — и климат, и рельеф, и растительность, и животный мир — все это со счета не сбросишь. Энгельс имел все основания сказать, что «в понятие экономических отношений включается… и географическая основа, на которой эти отношения развиваются… а также, конечно, внешняя среда, окружающая эту общественную форму».

…Много данных свидетельствуют о том, что пятнадцать — двенадцать тысяч лет назад на нашей планете наступило резкое потепление. Ледник, покрывавший, мы уже упоминали об этом, почти всю Канаду и едва ли не большую часть Соединенных Штатов Америки (а также значительную часть Северной Европы), стал отступать.

Это не могло не отразиться на растительном и животном мире. И не только в Европе. Но и на Ближнем Востоке, где, как известно, ледника не было, и в Восточном Средиземноморье, и в Северной Африке, и в Иране, и даже в Индии.

И уж конечно — в Новом Свете.

Первоначальные насельники Америки — мы знаем это — были охотниками на крупного зверя. Мамонт, прежде всего мамонт, вот, собственно, основа основ их хозяйственной деятельности. От того, удачна ли будет охота, во многом зависело существование людей.

Снега, тундра.

Человек по необходимости — куда денешься! — начинает все чаще заселять пещеры (хотя, несомненно, знает и другие дома — из мамонтовых костей; умеет укреплять стены полуземлянок большими каменными плитами). Пещеры дают хоть какую-то защиту от холода и непогоды.

В пещере более или менее тепло. Сюда, к очагу, приносят добытую в охотничьем поединке живность.

…Зверь хитер и ловок. Но человек смышленнее.

У него есть орудия и оружие. У него есть еще одно важное преимущество: люди действуют сообща.

Некоторые историки считают, что образовалось своего рода сообщество: «человек — мамонт». Так же, как впоследствии в других уголках Нового Света возникло сообщество «человек — бизон».

Сообщество в том смысле, что мамонт был для первоначальных жителей Нового Света основным источником пищи, нет, больше — существования.

Какая это была великолепная добыча! Гора мяса жира, костей, сухожилий, костного мозга, бивней. Огромная, покрытая толстым слоем меха шкура! У некоторых экземпляров до тридцати квадратных метров. Все находило себе применение в хозяйстве: попади только в сердце, в желудок, брюшную полость, чтобы; рухнул на колени трех с половиной метровый гигант, весь заросший космами, прикрывавшими уши и глаза.

Конечно, существовали ловчие ямы; вероятно, свою роль в загонной охоте играл и огонь. Но большое значение имело и изобретение новых видов оружия, усовершенствование старых.

Сейчас несомненным представляется то обстоятельство, что именно в конце палеолита, с той поры как человек разумный заселил обширные территории земли, началась и своеобразная революция в технике. Кстати говоря, находки последних лет показали, что считавшийся еще совсем недавно каноническим возраст гомо сапиенса в тридцать пять тысяч лет следует увеличить по меньшей мере на десять-пятнадцать тысяч лет.

Ударные орудия — топоры, мотыги — оснастили рукоятками. То же самое сделали с режущими инструментами. Это увеличило приложение полезной энергии. С помощью копьеметалки можно было метать дротики на восемьдесят-сто метров. И копье летело быстрее, чем брошенное рукой.

Происходит совершенствование и обособление различных технических областей (обработка дерева — это одно, камня — это другое, притом камни тоже, как известно, бывают разные, и соответственно нужен был различный подход и в оббивке, и в скалывании, и расщеплении); появляются и коренные принципиальные изменения.

Где-то тринадцать-двенадцать тысяч лет назад, в связи со смягчением климата, а возможно, и в силу ряда других причин мамонты начали исчезать. Не исключено, что в уменьшении поголовья мамонтов немалую роль сыграл и человек. Начали исчезать, причем это происходило медленно, счет шел на века и века, и шерстистые носороги, и другие крупные животные, на которых так долго и так в общем удачливо охотился человек в Новом Свете.

Живности стало меньше. Она нередко требовала иной охоты.

Это в ту пору важнейшим оружием становятся лук и стрелы. И все большее значение приобретают каменные ножевидные пластины.

Их делали из камня, обсидиана, яшмы.

Это тот же отщеп, но только с более параллельными краями. Притупи один из краев пластины — и вот он, нож. Действенна здесь была и новая техника. Дабы получить такую пластину, ударяли каменным молотком-отбойником через костяной или роговой посредник по специально подготовленному участку ядрища.

На пластинках почти всегда видны ровные грани, похожие на грани карандаша. У ножевидной пластины они еще более четкие.

Пластины не широки — обычно от половины до полутора сантиметров. Но есть и шириной в два-три миллиметра.

Это — вкладыши. Были еще и просто мелкие отщепы. И те и другие вставлялись в кинжалы, дротики, копья, ножи.

Вероятно, еще до того, как люди принялись выращивать злаки, был изобретен для сбора дикорастущей пшеницы и ячменя жатвенный нож, своего рода прообраз серпа.

В своем наиболее характерном обличий он представлял собой нож с тремя удлиненными пластинами-клавишами. Лезвия в него впрессовывались лишь с одной стороны. И на краю его делалось утолщение, чтобы придерживать сноп.

Наверно, с помощью аналогичных орудий убирали урожай кукурузы и индейцы.

Как и в других местах, неолитическая революция в Новом Свете происходила небыстро. Но, раз начавшись, пусть медленно, а все-таки неуклонно шла перестройка.

…На протяжении первой стадии в шестом-седьмом тысячелетиях до н. э. культивируемые растения в Техуакане, по подсчетам Мак-Нейша, составили от нуля до шести процентов всей употребляемой пищи.

Следующий этап (пять тысяч-три тысячи четыреста лет назад) — 14 процентов.

Тысячелетием позже — 25 процентов.

После 1500 года до н. э. — 40 процентов. И по-прежнему все еще значительна — 31 процент — была доля диких растений.

Так называемая неолитическая революция длилась тысячелетия. И тем не менее она была колоссальным скачком, величайшим переворотом.

Исторически этот переворот в Новом Свете, как везде, подготавливался всем предшествующим развитием человека и человеческого общества.

По мнению Джека Харлана, Техуакан сам по себе вряд ли был центром развития земледелия, здесь слишком сухо. Скорее всего открытия, происходившие в других местах, иногда находили свое отражение и тут. «Сама по себе долина, — пишет он в большой статье, посвященной проблеме возникновения земледелия, напечатанной в 1976 году в журнале «Сайнтифик Америкен», — находилась вне основного потока сельскохозяйственных нововведений».