Дмитрий Винтер - Опричнина. От Ивана Грозного до Путина Страница 20

За ногаями последовала еще одна волна переселений – северокавказская. Так, уже в ноябре 1552 г. «черкасские государи князи» – князь Маашук, князь Иван Елбобзуков и Танашук просили, чтобы царь «вступился за них, а их с землями взял себе в холопи и освободил от крымского хана». Однако «кавказская» волна переселенцев, во-первых, была сравнительно невелика, а во-вторых, как мы увидим, тесно связана с той же Ордой.

Переселения продолжались и в дальнейшем, так что в 1557 г. англичане, присутствовавшие на царском пиру, отметили, что за третьим столом сидели черкесские князья – очень большой почет, если учесть, что за первым столом сидел сам царь с детьми и казанскими царями (выделено мною. – Д. В.), а за вторым – митрополит со свитой. Но больше всего было все же ордынцев – их на том пиру, в других залах, насчитывалось 2000[278].

В 1563 и 1564 гг. московское правительство интенсивно сносилось с ногаями, прося у них именем царя людей «для своих царских нужд». Так, в 1563 г., т. е. до бегства Курбского, к московскому двору прибыло около 2000 ногаев, тогда как после бегства Курбского лишь в сентябре 1564 г. – 1582, а в ноябре – 1383. Доходило до того, что, например, из астраханских тюрем были выпущены люди хана Уруса, схваченные при разбоях в русских землях[279].

С началом Ливонской войны ордынцы изрядно потеснили русских бояр в высшем командном составе российской армии. Вот перечень военачальников: «В большом полку Шиг-Алей, да бояре князь Михаил Васильевич Глинской да Данило Романович, да черкасские князи Сибок с братьею, да в передовом полку царевич Тахтамыш, да бояре Иван Васильевич Шереметев Большой, да Алексей Данилович Басманов… да Данило Адашев, а с ним казанские люди и с Свияги и из Чебоксар;… а в правой руке царевич Каибула… и городецкие люди, сеит и князи и мурзы».

Армия вторжения в Ливонию уже в 1558 г. в значительной мере состояла из ордынцев, например, в январе 1559 г. русская армия во главе с новым татарским командующим Тохтамышем продвинулась до Курляндии[280]. И именно на совести золотоордынцев в большинстве своем были такие акты вандализма, как изнасилованные до смерти женщины, младенцы, вырванные из чрева матерей, расстрелы привязанных к дереву пленников, не говоря уже о сожженных домах и уничтоженных урожаях и нарушении условий сдачи ливонских городов. Русские воеводы Глинский (родственник царя по матери) и Захарьин (брат царицы) как могли сдерживали этот «беспредел». Вероятно, воеводам, не являвшимся царскими родственниками, сдержать его было не под силу. Впрочем, под Феллином (ныне Вильянди в Эстонии) остатки армии Ливонского ордена 2 августа 1560 г. разбил все же Курбский[281].

А вот поход на Полоцк 1563 г.: «Со царем же и великим князем в полку царь Александр Сафа-Киреевич… Да в большом полку князь Семен княже Дмитриев сын Палацсково, а с ним сеит и князи и мурзы и казаки Городецкие и царев Шигалеев двор и Темниковские князи и мурзы и казаки. В правой руке князь Симеон Касаевич

Казанский… В передовом полку царевич Тахтамыш (тот самый. – Д. В.) да царевич Бекбулат, да царевы и великого князя бояре и воеводы… В левой руке царевич Каибула да царевы и великого князя бояре и воеводы… Да в левой же руке князи и мурзы и казаки кадомские. В сторожевом полку царевич Ибак…»[282] Список далеко не полный, чтобы не утомлять читателя. Отметим только, что, кроме царского двоюродного брата князя Владимира Старицкого, персонально отмечены лишь татарские «царевичи», из них два крещеных – Александр и Симеон (ну, еще какой-то Семен Дмитриевич Палацкий, явно не татарин. – Д. В.)[283] В. Куковенко делает вывод, что по мере первоначальных успехов русского (с учетом всего сказанного о 1550—1560-х гг. – правомерно поставить вопрос: русского ли. – Д. В.) оружия в Ливонской войне положение татарских «царей» и «царевичей» при дворе продолжало упрочиваться.

После поражения русских в 1564 г. на р. Улле воеводу Шереметева, как уже сказано, убили белорусские крестьяне, и это тоже явно вызвано было жестокостями опричного войска. О том, что делалось в Белоруссии, косвенно можно судить по событиям в Прибалтике. Так, «Псковский летописец» свидетельствует, что немцев «выведоша из Юрьева (депортировали. – Д. В.), а не ведаем за што, Бог весть, изменив прямое слово, што воеводы дали им» (орфография оригинала. – Д. В.)[284]. Несколько позже подобное поведение приведет к тому, что крестьянское население Прибалтики, «терпевшее утеснения от немецких баронов, прежде расположено было признать власть Москвы, но свирепость, с которой по приказу царя русские (русские ли. – Д. В.) обращались вообще с жителями Ливонии без различия их происхождения, до того раздражила чухон, что они составили большое ополчение и отличались против русских бесчеловечной жестокостью»[285].

Но кто это творил – золотоордынцы? Р. Г. Скрынников говорит о том, что, если все войско Грозного насчитывало 31,5 тыс. чел., вместе с вооруженными холопами – 50–60 тыс., то служилых татар в нем было всего 6 тысяч[286]. Но, во-первых, напомню слова В. Куковенко о переселенцах из Орды на Русь: «летопись перечисляет множество имен, как тюркских, таки русских, причем последние говорят лишь о том, что переселенцы приняли православие». Если в 1555 г. после двух лет тюрьмы в Новгороде 60 татарских пленников из Казани частично крестились, частично были пометаны в воду[287], то в дальнейшем крещение перестало навязываться.

Во-вторых, как мы видели, в войске, разбитом на Улле, татары составляли более трети – 8 тыс. из 22; но это официально, а сколько было крещеных выходцев из Орды среди остальных 14 тысяч? То, что я писал о возможных причинах того, почему белорусские крестьяне убили русского воеводу Шуйского, приводя в пример Прибалтику, нуждается все-таки в уточнении: Прибалтика – страна нам все же цивилизационно чуждая. Далее, известно, что при взятии Полоцка монахов-бернардинцев изрубили именно выходцы из Орды. Разорили костелы и перетопили всех евреев в Западной Двине, вероятно, тоже они[288]. Вообще, все «литовские люди» (кроме 500 поляков, которых царь отпустил) были «выведены» в Россию[289].

Однако и католики-бернардинцы – тоже «чужие». А уж евреев в те времена только ленивый не бил и не грабил! Но чтобы наших родных белорусов довести до такого же враждебного отношения, надо очень постараться! Тем более что еще совсем недавно, при взятии Полоцка, именно местная «пятая колонна» оказала немалую поддержку русским войскам – например, перебежчики выдали секретные продовольственные склады в лесу[290].

Так вот, не бесчинства ли ордынцев вызвали подобную резкую перемену отношения к русским?

Кроме того, говоря о численности боевых частей и о доле в них ордынцев, вспомним, что ведь и Чингизиды сначала гнали в бой войска вассалов, а уж потом шли и сами татаро-монголы; последние составляли также нечто вроде «заградотрядов»…

Впрочем, известно, что по мере расширения масштабов завоеваний Чингизидов их армии постепенно превращались в интернациональные. В. Чивилихин в романе «Память» прямо говорит о том, что не было нашествий собственно монголов и татар, а были нашествия интернациональных банд грабителей и террористов. Л. Н. Гумилев – оппонент Чивилихина и апологет завоеваний Чингизидов, но и он признает, что, например, в армии Хубилая в Китае в 1259–1260 гг. «монголы… составляли абсолютное меньшинство… Кого только там не было! Чжурчжэни и северные китайцы, онгуты… и тангуты, бирманцы, тибетцы… и аннамиты (вьетнамцы. – Д. В.), приведенные с юга Урянхадаем, кипчаки и ясы, тюрки из Средней Азии и русские, навербованные баскаками»[291].

Так, может быть, и «Опричная Орда» три века спустя тоже постепенно из чисто золотоордынской трансформировалась в интернациональный сброд, укомплектованный и тюрками, и русскими, и кавказцами, и немцами, и еще Бог знает кем? Например, Дж. Горсей говорит, что в начале 1570-х гг. в распоряжении царя была «огромная армия из поляков, шведов и собственных подданных»[292]. О выведенных в Россию литовцах мы уже говорили, о шведах еще скажем. И «кошмарили» они тоже всех без разбора – и русских, и поляков-литовцев, и белорусов, и немцев, и шведов, и «чухонцев», и кавказцев, как мы далее увидим – и татар, и прочих тюрков.

Тут необходимо сказать несколько слов о кавказцах и их роли. Хорошо известно, что через год после смерти первой жены Иван Грозный женился вторично, сделав своей избранницей черкесскую княжну Кученей (в крещении – Марию) Темрюковну. Менее известно о связях этого черкесского княжеского дома с бывшими золотоордынцами.