Григорий Кваша - Принципы истории Страница 20

Далее шла менее очевидная вещь - упадок. Никто не жаждет упадка, все хотят, чтобы стабильность длилась вечно. Однако существует замечательный принцип эволюционного развития: либо ты двигаешься вперед, либо тебя отбрасывает назад. Однажды приняв решение остановиться в своем развитии, человек (общество, государство) обрекает себя на то, чтобы в какой-то момент потерять способность к движению вообще. Увлечение стабильностью всегда рождает застой, а застой - это уже болезнь, гниение, распад. Успехи, которые несет стабильность, сытость, самоуверенность - все это причины грядущего упадка. Можно найти и возрастное объяснение застою. Если революционеры были в самом активном и рабочем возрасте от 30 до 40 лет, то через 24 года они попадают в самый солидный, самый застойный возраст, от 55 до 65 лет.

Ясен также и исторический смысл застоя и упадка. Если каждой власти отпущено всего лишь 36 лет, то концовка 36-летия обязана создать мощный класс недовольных старыми порядками, из которого, собственно говоря, и будут формироваться новые революционеры. Причем от степени загнивания старой власти зависит и степень революционности будущих властителей. Старая же власть, пытаясь наградить себя за труды долгие и праведные, а также чувствуя, что властвовать ей не вечно, старается позагнивать всласть, на полную катушку.

Пантин и Лапкин, впрочем, придумали еще и другое объяснение третьей 12-летке. Она как бы вскрывала последний резерв той модели власти, которая, казалось бы, уже полностью реализовала себя в первые 24 года своего существования. Таким образом, уже самый первый подход к проблеме смысла двенадцатилетий показал возможность нескольких различных способов объяснения событий.

Обо всем этом, а также о многом другом писалось в самой первой

работе автора по истории, в статье со странным названием "Солнечные часы истории", вышедшей в ноябре 1989 года.

9 ноября 1989, "СЦ", "Солнечные часы истории"

Каждая из циклических дат - 1881, 1917, 1953, 1989 годы - служит метой глубокого экономического и политического кризиса, прежней модели развития, за которым следует ее смена. Говоря кратко, в 1881 году Россия покончила не только с "царем-освободителем", но и с прежним переходным периодом либерализации, периодом ослабления режима государственного крепостничества. 1917 год покончил с самодержавием, со старым поместным и нарождающимся частным землевладением. 1953 год - со сталинско-бериевским вариантом чрезвычайной экономики и политики, основанной на механизме массовых репрессий. 1989 год на наших глазах ознаменовался кризисом аппаратно-бюрократической модели и ведомственной экономики, кризисом, задача преодоления которого легла на плечи нынешнего поколения. Каждая из этих четырех политических и идеологических революций (в широком смысле) открывает новый период крупных социальных сдвигов, на все последующее 36-летие определяет "физиономию" государства. При этом 1953 год подобен году 1881, поскольку радикальные перемены в управлении осуществлялись кабинетными методами, тогда как 1989 год подобен 1917-му, поскольку в процесс преобразования власти врывается плохо управляемая стихия массовых движений.

Все прочие даты 12-летней последовательности, то есть 1893 и 1905 годы в первом 36-летнем цикле, 1928 и 1941 годы - во втором, 1965 и 1977 - в третьем, несмотря на всю их важность, не могут считаться истинно революционными: они не означали создание новой модели развития, не означали создания нового аппарата, не породили принципиально новой идеологии, не ознаменовались открытием новаторских путей движения. Их значение в ином. Эти даты являются промежуточными вехами. Они выявляют внутреннюю структуру 36-летнего эволюционного цикла, три его фазы. Первая (начальная) фаза эволюционного цикла (1881-1893, 1917-1929, 1953-1965, 1989-2001 годы) - это фаза радикальной смены идеологии управления обществом, прихода к руководству "новых людей", начала формирования новой стратегии и новых организационных форм национального развития. Первые 3-4 года начальной фазы уходят на изживание старой бюрократии, присутствие которой в новом аппарате на первых порах необходимо и неизбежно. Бунге и ряд других деятелей администрации Александра II в правительстве Александра III, "спецы" в период военного коммунизма, "группа" Кагановича, Маленкова, Молотова до 1957 года, "титаны" ведомственной экономики до 1993 года...

Первые годы начального периода, как правило, мало результативны в экономике, ибо преобразования требуют порой и демонтажа прежних структур производства и управления. Все это еще как бы поиск магистрального пути, проба сил, подготовка почвы и наведение элементарного порядка. Реальный экономический подъем (особенно в отраслях крупной индустрии, отраслях, работающих на монопольный спрос государства) начинается лишь с середины этого периода (1887, 1923, 1959, 1996 годы). Этот экономический подъем в новых экономических условиях осуществляется еще на некой переходной основе, включающей элементы старого экономического порядка (подъем 1887 -1893 годов; НЭП в 1923-1929 годы; совнархозы 1959-1965; региональные модели развития в 1995-2001 годы).

Вступление во вторую (ортодоксальную) фазу развития (1893, 1929, 1965, 2001 годы) связано с завершением периода поисков и новаторства. Новый механизм политического единовластия, формирующийся к концу предшествующей фазы, концентрирует усилия нации в русле единой "новой идеологии", воплощая энергию масс в соответствующие хозяйственные формы. Формируется система накопления, далее неизменная на протяжении всего цикла. В 1893-1905 годах это уникальная система государственных обязательств, гарантирующая оплату крестьянским хлебом прибылей западноевропейских капиталов, развивающих российскую индустрию. В 1965-1977 годах (от начала косыгинской реформы и до начала застоя) - это система сырьевых и территориально-производственных комплексов, позволившая обеспечить экономическое развитие страны за счет импортно-валютных вливаний.

Третье 12-летие - критическое для каждого 36-летия. Оно проходит под знаком крайнего индивидуализма всех людей. И если рыночная экономика только приветствует индивидуализм, то в экономической системе, рассчитанной на всеобщую синхронизацию усилий, индивидуализм быстро приводит к развалу (кто в лес, кто по дрова).

Характер вступления в эту фазу для разных циклов различен (1905,

1941, 1977, 2013), но всякий раз сопровождается попытками реформировать господствующие принципы, не меняя сути. Столыпинская реформа как попытка ослабить контроль репрессивного аппарата над высшим армейским и политическим командованием в первые годы войны. Попытка реанимировать хозяйственную реформу в 1977 году, предварительно очистив аппарат от остатков "косыгинских" реформаторов.

Неудача этих попыток реформ подготавливает ситуацию нарастания к неустойчивости (1913-1917, 1949-1953, 1985-1989). И одновременно в эти годы формируются в качестве теневых механизмы хозяйствования и социальной ориентации, которые, с одной стороны, расшатывают устои уходящего, а с другой - служат прообразом будущих организационных форм. В 1913-1917 годах это военно-промышленные комитеты и другие ультрамонополистические формы, претендующие на всероссийскую монопольную организацию учета и планирования промышленного производства. В 1949-1953 годах это формирование элементов будущего "коллективного руководства", когда диктатура Сталина заметно ослабела. И, наконец, в 1985-1989 годах политика перестройки с ее антиведомственной направленностью, разрушением административных методов руководства и гласностью - прообразом будущих информационных систем.

ххх

Таким образом, уже с самых первых шагов существовало достаточно ясное представление о 12-летнем ритме. И это не мудрено, ибо именно 12-летний шаг стал тем явлением, которое вызвало к жизни ритмические поиски в нашей стране. Будь столь же четкое разделение истории на 12-летки у англичан или американцев, они были бы сейчас лидерами в поисках ритмов истории. Однако именно в России 12-летний ритм наиболее очевиден, а стало быть, России быть лидером ритмологических исследований.

Внимательный читатель заметил, что в "Солнечных часах" авторы отошли от нейтральных понятий подъем-стабилизация-упадок и уже двинулись по пути категорий структурного гороскопа связанных с т.н. социальной структурой, работающей в терминах открытость-ортодоксальность-закрытость. Но прежде чем перейти к описанию самой структуры, еще небольшой отрывок из другого совместного творения (Пантин, Лапкин, Кваша), в свое время вызвавшего наибольший отклик, опубликованного в "Науке и религии" в начале 1991 года под скромным названием "Ритмы истории".

Январь 1991, "НиР", "Ритмы истории"

Всю нашу историю мы либо деремся друг с другом, либо братаемся, либо устраиваем временный перекур от драк и братаний. В самом деле, в 1917 году все ненавидели всех, началась гражданская война. Но вместе с ней началась и синхронизация народа: сначала армия, затем партия, потом колхозы. С 1929 по 1941 - стабилизация (разумеется, чудовищной ценой). С 1941 (фактически, из-за войны, с 1945) по 1953-й - развал террористических идей. ГУЛАГ терял свою эффективность. В 1953-м - смерть Сталина и начало новой синхронизации, так как партия фактически впервые пришла к власти: до этого времени она играла декоративную роль при диктаторе. 1965-1977 годы - стабилизация, а в последующие 12 лет - развал общества, о чем мы узнали лишь в 1989 году.