Николай Коняев - Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год Страница 20

Эк как он заартачился, не желая выполнять просьбу товарища Ленина!

До визга, до истерики, почти до открытых пререканий дело дошло! И как беспощадно отбрил Владимир Ильич Моисея Соломоновича, прямо на глазах у всех!

А как издевался Владимир Ильич над корявой речью Моисея Соломоновича на VII съезде РКП(б)?!

«Но было другое выступление — Урицкого. Что там было, кроме Каноссы, “предательства”, “отступили”, “приспособились”?.. Касаясь речи тов. Бухарина, я отмечаю, что, когда у него не хватает аргументов, он выдвигает нечто от Урицкого»{52}.

Нет…

Как-то не вяжется эта ленинская готовность в любую минуту превратить Моисея Соломоновича Урицкого в нарицательный персонаж, воплощающий косноязычие и бестолковость, со словами «Вам будет очень трудно, но остается Урицкий».

Но коли Ленин сказал, значит, он знал, что говорил…

Просто, по-видимому, он вкладывал в свои слова не совсем тот смысл, который привиделся А.В. Луначарскому.

4

Как явствует из официальной, созданной в 1919 году биографии{53}, будущий председатель Петроградской ЧК Моисей Соломонович Урицкий родился 2 января 1873 года в уездном городе Черкассах Киевской губернии, на берегу реки Днепра.

Родители его занимались торговлей.

Моисею было всего три года, когда утонул в реке отец и Моисей остался на попечении своей матери и старшей сестры. До 13 лет он изощрялся в изучении Талмуда, а потом, воспротивившись матери, начал учить еще и русский язык. В результате, вместо того чтобы постигать премудрости, необходимые раввину, он поступает в Черкасскую прогимназию…

Тут возникает любопытная параллель.

Феликс Эдмундович Дзержинский и Моисей Соломонович Урицкий…

Один в детстве собирался стать ксендзом, другой — раввином.

Но поскольку оба они рано и почти одновременно остались без отцов, один из них стал начальником ВЧК, другой — начальником Петроградской ЧК.

Никаких других ЧК тогда еще не было…

Значит, и начальников ЧК тогда тоже было только двое, вернее — всего двое.

И вот ведь что любопытно. Оба начальника знают еврейский язык, оба умеют читать и писать по-еврейски…

Когда-то языком дипломатии считался французский язык. По-французски писались официальные письма, на французском составлялись межгосударственные договоры.

Если судить по первым председателям ЧК, возникает впечатление, что большевики и планировали сделать еврейский язык официальным языком всех чрезвычаек.

На первый взгляд, предположение это звучит достаточно дико. Но думаешь: а что еще кроме знания еврейского языка и ненависти к России объединяло главных чекистов — Дзержинского и Урицкого? И не можешь найти ответа…

Опять-таки, как сулил товарищ Зиновьев, ЧК будут открыты не только в губернских центрах России, но и в Германии, в Англии, во Франции, в Италии…

Так почему бы и не подумать было с самого начала о едином языке и для Ливерпульской ЧК, и для Парижской ЧК? Не на русском же языке объясняться в Ливерпуле и Париже чекистам!

Но вернемся к биографии Моисея Соломоновича…

Еще в ранней молодости становится он членом социал-демократической партии и «всецело отдается партийной работе». Заметную роль играл Урицкий в событиях 1905 года в Красноярске. Тем не менее в 1906 году ссылку ему заменили принудительным отъездом за границу, где в августе 1912 года, на конференции меньшевиков в Вене, Урицкого избрали членом оргкомитета как представителя «группы Троцкого».

Избрание это, как пишет Марк Алданов, произошло при следующих обстоятельствах.

«В августе 1912 года в Вене была созвана конференция членов РСДРП с участием представителей целого ряда социал-демократических организаций (преимущественно — но не исключительно — меньшевистских). Это была одна из очередных попыток освободить партию от диктатуры Ленина, который незадолго до того создал в Праге чисто большевистский Центральный Комитет. В конференции приняли участие почти все выдающиеся деятели социал-демократической партии небольшевистского толка: Аксельрод, Мартов, Абрамович, Медем, Либер, Троцкий, Горев, Семковский, Ларин и др. Цель заключалась в том, чтобы объединить все организации РСДРП, кроме чистых ленинцев, и объявить Ленина узурпатором.

Попала, однако, в Вену и небольшая группа лиц, которая ставила себе противоположную задачу: сорвать конференцию или, по крайней мере, помешать объединению и сохранить ленинский Центральный Комитет…

Разногласия обнаружились существенные, и это само по себе не могло не отразиться на составе избранного Организационного Комитета. Нельзя было выбрать никого из вождей, занимавших слишком определенные и непримиримые позиции.

Часть вождей, кроме того, в Россию ехать не желала, предпочитая редактировать партийные газеты за границей. Но вместо себя эти вожди выдвигали кандидатуры своих людей.

В Комитет попали малоизвестные и приемлемые для каждого “работники”, — в их числе ни разу не выступавший Урицкий. Он был избран как представитель “группы Троцкого”. В эту группу входило во всей вселенной человек пять или шесть».

Так и вышел в большие социал-демократические фигуры утковатоподобный Моисей Соломонович Урицкий.

Война застала его в Германии.

Сближение Моисея Соломоновича с большевистской верхушкой началось только в середине 1915 года, когда Израиль Лазаревич Гельфанд (Парвус) начал формировать команду революционеров для исполнения подряда, выданного русским революционерам немецким Генштабом.

Израиль Лазаревич обратился тогда к германскому послу в Константинополе фон Вангенхайму со специальным посланием, в котором, в частности, говорилось: «Интересы германского правительства вполне совпадают с интересами русских революционеров. Русские социал-демократы могут достичь своей цели только в результате полного уничтожения царизма. С другой стороны, Германия не сможет выйти победительницей из этой войны, если до этого не вызовет революцию в России. Но и после нее Россия будет представлять большую опасность для Германии, если она не будет расчленена на ряд самостоятельных государств…».

Германские власти благожелательно отнеслись к этой инициативе.

Израилю Лазаревичу Гельфанду (Парвусу) был выдан аванс в сумме одного миллиона немецких марок, и он начал формировать бригаду, в которую вместе с Яковом Ганецким, Георгием Скларцем, Евгением Суменсоном, Григорием Чудновским вошел и Моисей Урицкий.

Облеченный высоким доверием Израиля Лазаревича Парвуса, Моисей Соломонович Урицкий переезжает из Германии в Стокгольм, потом — в Копенгаген, а после Февральской революции — в Россию.

Здесь его приписали к так называемой межрайонной группе РСДРП, куда входил и товарищ Троцкий, верность которому Моисей Соломонович пронес через всю жизнь.

Льва Давидовича Троцкого, как и Израиля Лазаревича Парвуса, Моисей Соломонович Урицкий боготворил до такой степени, что глупел прямо на глазах, едва только заводил речь о них. А.В. Луначарский вспоминает, что однажды Урицкий сказал ему: «Вот пришла великая революция, и чувствуется, что как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого»{54}.

Вместе с В. Лениным, Г. Зиновьевым, Л. Каменевым, Л. Троцким, И. Сталиным, Г. Сокольниковым и А. Бубновым Моисей Соломонович Урицкий участвовал 10 (23) октября в том историческом заседании ЦК РСДРП(б) на квартире Гиммера и Флаксерман на Карповке, где была принята резолюция «о постановке вооруженного восстания в порядок дня», а в дни Октябрьского переворота входил в состав Военно-революционного комитета. Затем он был приписан комиссаром к Учредительному собранию.

На этой должности от Урицкого требовалось с «улыбающейся невозмутимостью» ходить по Таврическому дворцу, «одной своей трезвой улыбкой разгоняя все их иллюзии»… И хотя, прохаживаясь по Таврическому дворцу, Урицкий сумел вызвать неудовольствие Ленина, но Троцкому удалось все-таки добиться назначения Моисея Соломоновича главным палачом Петрограда.

После переезда в Москву правительства Урицкий первым делом запретил всем, кроме большевиков и чекистов, ездить в Петрограде на автомобилях. Но этим его деятельность на посту начальника Петроградской ЧК конечно же не ограничилась…

5

В третий том дела «Каморры народной расправы»{55} вшит весьма любопытный циркуляр. Это не сам документ, а его копия, сделанная, как видно по пометке, 17 мая 1918 года.

«СЕКРЕТНО.

Председателям отделов “Всемирного Израильского Союза”.

Сыны Израиля!

Час нашей окончательной победы близок.

Мы стоим на пути достижения нашего всемирного могущества и власти. То, о чем раньше мы только тайно мечтали, уже находится почти в наших руках. Те твердыни, перед которыми мы раньше стояли, униженные и оскорбленные, теперь пали под напором наших сплоченных любовью к своей вере национальных сил.