Алексис Трубецкой - Крымская война Страница 20

Таким был человек, который в 1848 году вполне законным образом стал президентом Французской республики.

В то время, когда русский император помогал Австрии подавить венгерское восстание, а Луи-Наполеон восходил на вершины власти, вдали от кабинетов и дворцов Парижа, Лондона и Санкт-Петербурга разворачивались события совсем иного толка. На застывших в оцепенении холмах Палестины, казалось бы, пустяковые раздоры между невежественными монахами вдруг приобрели международное значение. Раздоры, касавшиеся ключей, лестниц, привратников, огородов и различных построек, в конечном счете привели к столкновению самых сильных европейских армий. Это, говоря словами Пальмерстона, «само по себе совершенно незначительное дело» послужило непосредственным поводом для Крымской войны.

С эпохи ранних христиан храбрецы, движимые верой и страстным желанием прикоснуться к земле, по которой ступали святые ноги Спасителя, отправлялись в Иерусалим. В Средние века это стремление было настолько сильным, что оно заставило многие тысячи верующих принять участие в крестовых походах для завоевания этой далекой бесплодной земли. К XIX веку страсть к паломничеству отнюдь не остыла — люди продолжали толпами прибывать на Святую землю, где повсеместно возникали религиозные общины. Греки, грузины, армяне и даже американские конгрегационалисты[57] открывали там приюты и гостиницы для паломников.

На протяжении веков манящие тайны святых реликвий весьма изобретательно использовались предприимчивыми местными священнослужителями. Это был крупный бизнес, и стремление к наживе порождало постоянное соперничество между церквями. К мусульманским властям обращались с просьбами разбирать споры о принадлежности той или иной святыни, а турецким солдатам нередко приходилось с оружием в руках охранять наиболее важные святые места, чтобы не допустить кровопролития между христианами.

Акты насилия, жестокие стычки, сильнейшая зависть — все это было свойственно христианскому братству Иерусалима. Например в 1842 году греки затратили немало средств на восстановление пришедшей в упадок базилики Рождества Христова в Вифлееме. При этом строители во всех деталях воссоздавали первоначальную архитектуру храма, в том числе реставрировали северный неф и ступени, ведущие к пещере Рождества. Обе эти зоны находились под юрисдикцией армянской церкви, о чьих пожеланиях греки, к сожалению, не осведомились перед началом работ. Армянская община пришла в неописуемый гнев и немедленно получила от турецких властей фирман, то есть разрешение, на ликвидацию всего, что сделали греки. Права армян были восстановлены, и теперь они могли с удовлетворением наблюдать, как стремительно разрушается их святыня.

Соперничество за контроль над святыми местами было особенно острым между православной и католической церквями, иначе говоря, между греческой и римской ветвями христианства. В 636 году халиф Омар подписал фирман, согласно которому христианские святыни отдавались во владение грекам. В последующие одиннадцать столетий римская церковь оспаривала эту привилегию греков и святые места то и дело меняли владельцев в зависимости от того, откуда исходило более сильное давление на мусульманских правителей — из Рима или Константинополя. В 1740 году между Францией и Портой был заключен договор, согласно которому все права на Святую землю отходили к римско-католический церкви. Православная церковь, естественно, не захотела с этим мириться, и имевший давнюю традицию спор не утихал. В 1757 году своим указом султан положил конец особенно яростному столкновению между православными и католиками, приняв сторону первых. Католикам было предписано освободить храм Гроба Господня и церковь Успения Богородицы. Под опеку православной церкви были переданы и другие важные христианские святыни.

В 1808 году пожар уничтожил храм Гроба Господня и православная церковь получила от турецких властей разрешение восстановить сгоревшее здание. По всему миру православные жертвовали деньги на строительство храма, и довольно скоро работы были завершены. В ходе этой благородной акции неожиданно и необъяснимо исчезли католические святыни — могилы Годфрида Бульонского[58] и Балдуина[59]. Что еще более удивительно, на куполе храма статут четырех евангелистов поменяли католические одеяния на православные. Господствующее положение православия ощущалось во всем.

Тем временем греческая церковь продолжала добиваться все новых привилегий, что вело к углублению раздора. В 1819 году ссора между православными и католическими монахами привела к кровопролитию и заставила правительства России и Франции вмешаться в конфликт. Французский король объявил себя «наследственным защитником католиков на Востоке», а российский император — «правителем большинства последователей православной церкви». В качестве предварительной меры было решено послать на Святую землю по одному представителю от Франции и России, чтобы те на месте собрали точные сведения о происходящем. Граф де Марселлюс[60] и посол Дашков трудились в тесном контакте, что обещало скорое и удовлетворительное урегулирование проблемы. Однако революция 1821 года в Греции вынудила стороны прервать переговоры.

Тем временем поток паломников на Святую землю не прекращался. Особенно много людей приезжали из России, где обряд паломничества считался священным. На Рождество 1831 года количество российских паломников составило около четырех тысяч, причем только четверо не были православными. Люди устремлялись на Святую землю со всех концов необъятной империи. Как писал профессор Темперли[61], «с берегов Байкала и из Архангельска, с Карпат и Кавказа шли оборванные крестьяне, распевая псалмы, каясь в совершенных грехах, провозглашая веру в простые евангельские заповеди… На Рождество и Пасху пятьдесят миллионов русских молились, обратив свои взоры на Иерусалим, где паломники из России стояли на коленях перед гробом Спасителя».

В то же время во Франции в XIX веке религиозный пыл был в значительной мере утрачен под влиянием «просветительских» революционных идей. Паломничество стало редким, интерес к Святой земле угас. Уже упомянутый Кинглейк отмечал: «Ближайшим подобием паломника, которым могла похвастаться католическая церковь, стал обыкновенный французский турист с блокнотом в руках — возможно, подумывающий написать книгу о своем путешествии». Время от времени французское министерство иностранных дел заявляло символические протесты, чтобы напомнить о традиционной позиции Франции как защитника католической церкви, но дальше этого дело не шло. О таком положении свидетельствует и журнальная статья, опубликованная в 1850 году:

…Католики не удовлетворены ролью Франции как защитницы их интересов довольно давно, но в последние годы они испытывают особенное разочарование. Франция позволила православному духовенству мало-помалу захватить большинство святых мест в Иерусалиме и Вифлееме… И такие жалобы со стороны католиков уже не новы.

Именно в этот момент на европейской политической сцене появился Луи-Наполеон. В течение двух лет со дня избрания он добился полного контроля над действиями правительства. Следующим этапом было завоевание популярности во всей стране, и для этого, решил он, необходимо прежде всего завоевать расположение церковных кругов. Духовенство благоволило к нему с самого начала восхождения Луи-Наполеона к власти — можно сказать, что свой пост президента он получил в значительной степени в результате поддержки римско-католической церкви. Близкие отношения с церковью не только обеспечивали ему приязнь граждан-католиков, но и давали могущественного консервативного союзника, поскольку самым прочным барьером, защищающим от революции, оставались «люди в черном».

Наполеона Бонапарта называли «восстановителем алтарей», и племянник императора преисполнился решимости идти по стопам дяди. На церкви и религиозные благотворительные организации посыпались щедрые дары и субсидии. Законодательство, регулировавшее деятельность монашеских братств, значительно упростилось. В средних школах ввели обязательные уроки религии, и церковь получила свободу вмешиваться во все аспекты образования и воспитания. Не удивительно, что духовенство считало правление Луи-Наполеона «благом, ниспосланным небом».

С возрождением прежних притязаний и традиционных старинных привилегий церкви воодушевленное успехом духовенство обратило свои взоры на Восток: ведь Франция имеет священные обязательства перед Святой землей. Возвращение иерусалимских святынь — это вопрос национальной чести и главенства римско-католической церкви. Луи-Наполеон согласился с такой позицией.