Александр Оришев - В августе 1941-го Страница 20

Есть даже сведения о том, что в начале 1940 г. военный министр Ирана зондировал у британского военного атташе возможность совместного нападения на СССР и бомбардировке нефтяных разработок в Баку, а также заключения секретного соглашения о сотрудничестве в военной области[156].

Определенные реваншистские настроения, как мы видим, были. И все же, возможное присоединение к Ирану Советского Азербайджана по большому счету не имело однозначно положительных последствий для страны, так как азербайджанское население стало бы в Иране преобладающим, и в перспективе мог встать вопрос о потере национальной независимости для Ирана. Таким образом, реализация гитлеровского сценария территориального передела мира на Ближнем и Среднем Востоке создавала для Ирана серьезные проблемы уже в ближайшем будущем.

Восхищение силой германского оружия и страх перед возможными последствиями, неоднозначность положения и настроений вынуждали иранцев лихорадочно искать выход. И некий компромисс был найден. По указанию сверху местные газеты стали более активно публиковать материалы, поступавшие из фашистских государств. Характер этих многочисленных публикаций был таков, что у читателей создавалось впечатление исключительных успехов немецкой армии, что, надо признать, было недалеко от истины. В первую неделю войны иранские газеты не напечатали ни одной статьи из СССР. Отвечая на протесты советской стороны, директор «Парс» объяснял этот факт тем, что телеграфные сообщения из СССР поступают в очень малом количестве и тонут в потоке информации из других стран[157].

Только начиная с 29 июня тегеранские газеты стали помещать материалы ТАСС. Однако телеграфные сообщения из стран «оси» по-прежнему преобладали в иранской прессе. Отдел иностранной хроники иранской прессы в среднем на 60 % заполнялся антисоветскими материалами, а журнал «Эттелаате Хафтаги», который систематически публиковал мировую хронику за неделю, главным образом сводки военных действий с советско-германского фронта, составлял ее преимущественно по немецким источникам[158].

В начале лета 1941 г. на улицах Тегерана вдруг появились листовки с требованиями к СССР вернуть 19 городов, перешедших к России еще во времена Азовских походов Петра I. Ясно, что без санкции властей эти листовки не могли быть напечатаны — цензура была такая, что даже спичечные этикетки нельзя было напечатать без соответствующего разрешения.

Между тем реакция в СССР на иранский нейтралитет была довольно спокойная. Было принято решение — направить в Иран нового посла, никогда ранее не бывшего в Иране, но зато хорошо разбиравшегося в немцах. Накануне отъезда A. A. Смирнов был вызван к И. Сталину и лично проинструктирован перед тем, как отправиться на Средний Восток.

И. Сталиным были даны важные директивы относительно стран, граничащих с СССР на юге. Он сказал: «Нас беспокоит ближневосточный район, особенно Иран и Турция, где англичане и немцы проявляют особую активность. Нам нужно внимательно следить за положением там, поскольку эти страны — наши соседи и втягивание их в войну на любой стороне не может нас не беспокоить. ЦК думает об укреплении наших позиций в этих странах и изучает вопрос о посылке в эти государства новых наших полпредов, в частности, Вас в Иран в качестве полпреда СССР».

И. Сталин спросил A. A. Смирнова:

— Бывали ли Вы на Востоке и знаете ли его?

— Не бывал на Востоке и знаю его лишь по книгам, — ответил A. A. Смирнов.

— Да, — сказал И. Сталин, — на Востоке все не так, как в Европе. И если поедете туда, то Вам придется многому учиться заново. Рекомендовал бы для начала ознакомиться с богатой историей Ирана, с историей происхождения мусульманства, прочитать Коран, познакомиться с великими иранскими поэтами: Фирдоуси, Хайямом, Саади.

Затем И. Сталин пригласил A. A. Смирнова и В. М. Молотова в смежную комнату, подвел к стене, встал на стул и достал из шкафа карту Ирана. Развернул и стал показывать основные провинции, расположенные близко к границам СССР: Азербайджан, Гилян, Мазандеран, Хоросан и давал характеристику каждой из этих провинций. Да так подробно, что у A. A. Смирнова создалось впечатление, что И. Сталин в молодые годы бывал в Иране, в частности в Гиляне. Он обратил особое внимание на провинцию Семнан, где находилась советская нефтяная концессия «Кевир-Хуриан», и посоветовал обязательно съездить туда.

Справка

Андрей Андреевич Смирнов прошел большой жизненный путь: с 1921 г. по 1927 г. — работа кочегаром на пароходах Балтийского гражданского флота, с 1927 г. по 1929 г. — служба в армии. Затем рабфак. В 1934 г. окончил Ленинградский плановый институт, потом был командирован в Высшую дипломатическую школу в Москве, которую успешно окончил в 1936 г. С этого времени начинается его дипломатическая деятельность, которой A. A. Смирнов посвятил без остатка всю оставшуюся жизнь. В 1937 г. он был в Германии пресс-атташе в ранге 1-го секретаря посольства СССР и одновременно исполнял обязанности представителя Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС), затем советником посольства СССР в Германии, а в 1940 г. в ранге советника организовал посольство СССР в Словакии. В 1941 г. он был назначен послом в Тегеран. Прежнего посла М. Е. Филимонова руководство обвинило в инертности, неумении организовать работу посольства и в неспособности улучшить советско-иранские отношения.

Из Ирана A. A. Смирнов вернулся в Москву в 1943 г. по причине тяжелого заболевания. Он перенес две сложные хирургические операции и после длительного восстановительного периода занимал должности посла СССР в ФРГ, в Турции, заместителя министра иностранных дел и выполнял другие важные правительственные поручения.

A. A. Смирнов, уже через два часа по прибытии в Тегеран, в нарушение дипломатического протокола до визита в МИД и до вручения верительных грамот, направился к премьер-министру Али Мансуру. «В СССР с большим удовлетворением принято заявление иранского правительства о сохранении полного нейтралитета», — были практически первые слова, которые услышал от нового советского посла премьер-министр[159].

Немаловажный вопрос: а рассматривали в Москве Иран в качестве вероятного противника? Ответить на него помогут нам архивные документы. Обратимся же к ним:

«…При вероятном вооруженном нейтралитете со стороны Ирана и Афганистана возможно открытое выступление против СССР Турции, инспирированное немцами», — докладывали 18 сентября 1940 г. И. Сталину министр обороны С. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии К. Мерецков[160].

Заметим, что об Иране как о вероятном противнике нет ни слова в «уточненном плане стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на западе и на востоке», разработанном генеральным штабом Красной Армии и датированном 11 марта 1941 г.[161]

Ответ, как мы видим, отрицательный. Несмотря на то что сближение Ирана с Германией накануне Второй мировой войны и динамичное развитие германо-иранских торгово-экономических отношений привело к ослаблению позиций СССР в Иране и нанесло ущерб стратегическим интересам, Москва не ожидала, что Иран способен открыть еще один — южный фронт против Советского Союза.

С другой стороны, хотя Иран и не вступил в войну, но мало кто в иранском правительстве верил в победу антигитлеровской коалиции, а стремительное продвижение германских войск по советской территории еще больше убеждало Реза-шаха и его окружение в скорой победе Германии.

Будем честны перед историей и поймем иранцев. Они не могли не считаться с нарастающим военным перевесом стран «оси», к тому же они ненавидели англичан — своих традиционных противников, и хотели с помощью Германии избавиться от британского господства. Сталинский же режим на правящие круги в Иране наводил ужас, и поэтому известие о германской агрессии в шахском дворце восприняли с радостью.

Такая картина складывалась в общих чертах. А как отнеслись различные слои в Иране к германской агрессии против СССР? Обратимся к сообщению советского разведчика, некоего «Федота»:

— иранские правительственные и династические круги вздохнули свободно, чувствуя себя спасенными от «большевистской опасности», висевшей над Ираном как дамоклов меч;

— имущий класс персов обрадован, что избавлен от неприятности большевистского нашествия и хищнического грабежа, и надеется, что с божьей помощью германцы положат конец большевистскому существованию;

— несознательный и полусознательный неимущий класс персов относится к событию индифферентно;

— малочисленная часть неимущего класса персов относится к вопросу с живым интересом. Они надеются, что в течение войны все приграничные области Ирана будут оккупированы Красной Армией, что СССР выйдет победителем из этой борьбы и установит если не коммунистическое, то, по крайней мере, новое, более справедливое экономическое положение;