Руслан Хасбулатов - Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы Страница 20

…Относительно выступления Бориса Николаевича Ельцина. Там, где товарищ Ельцин говорит о том, что партия должна реформироваться, обновляться – здесь, я думаю, мы все едины. То, как он думает, как представляет этот процесс, – я не совсем уверен, что подразумевает под всем этим товарищ Ельцин. Поэтому ему еще надо, если он с нами, пояснить, что он имеет в виду. Что касается моих взглядов на обновление партии, я их изложил.

Мне кажется, что то, что содержится во второй части выступления Бориса Николаевича, – это все очень серьезно, и мы должны это отвергнуть как неприемлемое для нас, коммунистов. Да, мы за обновление, мы должны признать новую роль и положение партии, но будем действовать, содействуя нашему социалистическому выбору, и никаких других целей для нас нет. Более того, мы будем исходить из того, что коммунисты могут создавать свои партийные организации и действовать там, где они считают нужным и возможным. Другой подход – это нарушение конституционных прав, прав человека. Вот моя позиция по главному вопросу. (Аплодисменты.)»[21].

Вскоре Ельцин заявил о выходе из КПСС. Вот как это происходило:[22]

«Долго раздумывая, я пришел к выводу, и об этом решении хотел заявить после XXVIII съезда партии. Но, учитывая сегодня выдвижение моей кандидатуры в состав Центрального Комитета партии, я должен сделать следующее заявление.

В связи с избранием меня Председателем Верховного Совета РСФСР и огромной ответственностью перед народом и Россией, с учетом перехода общества на многопартийность, я не смогу выполнять только решения КПСС. Как глава высшей законодательной власти республики, я должен подчиняться воле народа и его полномочных представителей. Поэтому я в соответствии со своими обязательствами, данными в предвыборный период, заявляю о своем выходе из КПСС, чтобы иметь большую возможность эффективно влиять на деятельность Советов. Готов сотрудничать со всеми партиями и общественно-политическими организациями республики»[23].

Уже в ходе работы XXVIII съезда КПСС Ельцин как-то вечером, придя в Верховный Совет, пригласил меня к себе, в свой кабинет на втором этаже Белого дома. Он сказал мне, что выдвинут в состав нового Центрального Комитета, а это может осложнить его работу как председателя Верховного Совета России. Поэтому после размышлений пришел к выводу о том, что ему следует вообще выйти из этой партии, тем более, она не способна реорганизоваться.

«Что вы думаете об этом?» – спросил меня.

Я выразил свое мнение, сказав, что «реорганизация» в КПСС идет, и очень серьезная, – в направлении стремительного снижения авторитета КПСС. Горбачев, вроде бы сохраняя партию, в то же время ведет дело к тому, что партийные кадры и партийные органы, по сути, отстранены от созидательной деятельности.

Сказал: «Я разделяю, Борис Николаевич, ваш взгляд на то, что в стране должны существовать разные политические партии, лично я охотно вступил бы в Российскую социалистическую или социал-демократическую партии, если бы они стали действовать примерно так, как в Швеции, Германии или Франции. Но мне кажется, это может произойти через несколько лет, после того как стабилизируется экономика СССР, будут решены конфликты Центра с республиками и начнется существенное повышение уровня жизни населения. Почему бы вам не поговорить наедине с Горбачевым по этим вопросам и не сосредоточить все силы на экономической реформе? Посмотрите, как бурно развивается экономика Китая, главной созидательной силой руководство Китая сделало партийные кадры – они наиболее профессионально подготовлены к этому, так же как и у нас».

Ельцин внимательно слушал и отреагировал на мои слова: «Наверное, вы правы, но теперь перейти на эту модель уже поздно. Поэтому, я думаю, ситуация развернется следующим образом. Когда я подам заявление на выход из КПСС, моему примеру последуют, как мне сообщили, примерно 30–40 % всех партийцев, еще больше – в союзных республиках. Эти кадры и станут костяком новой большой партии, на которую можно будет опираться, проводя решительные реформы, КПСС для этого не годится».

Я был просто ошарашен этой ложной предпосылкой Ельцина, сказал:

«Кто вам, Борис Николаевич, мог сообщить о таком возможном варианте развития событий в КПСС? Не будет выхода даже у 10–15 % партийцев, в лучшем случае около10 %, не более. Если вы планируете свои действия на основе такого предположения, это глубокое заблуждение!»

Теперь был ошарашен Ельцин. Он спросил:

«Почему вы думаете таким образом? Мне опытные специалисты-социологи нарисовали другой сценарий!»

«Дело в том, – ответил я, – что за 70 лет общество выработало стойкие традиции и привычки, связанные с существованием одной партии, и вся активная часть населения – в партии. Мало кто является фанатическим сторонником уставных положений КПСС, люди вполне приспособились к ее существованию. Но у нашего поколения нет никакого недовольства самой партией, недовольство вызывают лишь партийные комитеты, начиная с района и города. Допустим, если бы сегодня Горбачев распустил КПСС и объявил о создании нескольких других партий, вы думаете, сразу все 18 млн. человек вступили бы в эти партии? Мне кажется, этого не произошло бы: привычки, традиции – это огромная сила, она не приходит в один день и не исчезает в один день. К тому же партия, выполняя контрольные функции над государственными и хозяйственными структурами, обеспечивает более или менее нормальное функционирование государства. Она срослась с государством. Поэтому сегодня рассчитывать на то, что ваш пример станет примером для массового выхода из партии – не стоит. Да и альтернатив пока нет».

«Как нет? Я же предложил в своем выступлении на съезде КПСС? Вы что, не читали?» – сказал Ельцин, не скрывая недовольства.

«Читал, Борис Николаевич, читал внимательно, но никакой альтернативы ни КПСС, ни курсу реформ Горбачева вы не предложили, – пожалуйста, не обижайтесь на меня. Ваши идеи слабы, имеют частный характер, не вплетенный в ткань целостного, программного видения ситуации. Если хотите, я могу помочь разработать такой документ, я сам много и давно размышляю на эту тему», – сказал я тогда Ельцину.

Он был явно недоволен, видимо, не ожидал услышать от меня таких слов. Но я искренне сказал ему то, что я думал. Ельцин мне не сообщил имена тех «известных людей», которые, по всей видимости, оказывали на него сильное влияние. И вдохновили его на такое решение, хотя их имена не были секретом для меня.

Конечно, Горбачев должен был как-то отреагировать на этот сделанный поступок Ельцина, тем более когда он был совершен в период работы съезда коммунистов. Он не замедлил высказаться:

«Ну вот, у нас есть заявление Бориса Николаевича Ельцина. И, поскольку это заявление сделано, съезд стоит перед тем, чтобы принять решение. Он заявил о выходе, и, я думаю, съезд должен просто поручить Мандатной комиссии внести предложение о погашении его мандата. Товарищи, он заявил о выходе, и я думаю, что ни в какую первичную организацию он не пойдет. Но что касается съезда, то мы должны поручить Мандатной комиссии внести проект постановления о прекращении, погашении его мандата как делегата XXVIII съезда.

Что касается всего остального, то это решил сам товарищ Ельцин. Я думаю, вы услышали аргументы. Мы должны их принять к сведению и на основе этого действовать. Ясно, что в связи с этим отпадает и сам вопрос о включении его кандидатуры в список (членов КПСС)».

Далее Горбачев немедленно поставил вопрос «о погашении мандата делегата XXVIII съезда КПСС Б.Н. Ельцина на голосование», и Ельцин перестал быть делегатом съезда, за это проголосовал 3671, против – 15, воздержалось – 103. Хитрецом оставался Ельцин всегда: он мог просто заявить о своем выходе из партии, – этим самым автоматически погашался бы и его мандат делегата съезда КПСС. Нет, ему надо было закатить громкий спектакль с каким-то «погашением» мандата.

Горбачев тоже не был силен в умении быстро решать такого рода вопросы. Ему следовало просто поставить вопрос об исключении из КПСС «товарища Ельцина» – и все, спектакль был бы завершен, но не по сценарию Ельцина. Эти опытные партбюрократы почему-то так и не научились управлять большими аудиториями, хотя этим они занимались десятилетиями.

В начале августа Ельцин вылетел в Ригу, я провожал его (я всегда провожал и встречал Ельцина во всех его выездах и возвращениях, вплоть до конца 1992 года). Но, прочитав его выступление на Верховном Совете Латвии (опубликованное центральными газетами), я пришел в изумление! Столько было в нем легкомыслия, примитивизма, и самое существенное – откровенный курс на разрушение СССР.

Вот что говорил Ельцин:

«Мы считаем, что надо идти к развитию горизонтальных связей. Надо разрушить этот вертикальный жесткий стержень. Разрушить – и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств. На договоры, которые не диктовались бы из Центра: по каким процентным ставкам налог, по каким процентам отчисления в союзный бюджет и так далее и так далее. Латвия и Россия заключат договор без каких-либо предварительных политических или экономических условий. Это значит, так мы договорились, что будет первая часть политически-правовая нашего договора, который подпишут два председателя Верховных Советов, причем подпишут в Москве (так предварительно мы договорились с Анатолием Валерьяновичем[24]), а вторая часть, уже наполненная, – договор об экономическом, научно-техническом, торговом сотрудничестве, о межнациональных отношениях, гражданстве, культуре, каких-то социальных вопросах и так далее – на уровне председателей Советов Министров. Этот договор должен быть подписан в Риге.