Сборник статей - CLIO-SCIENCE. Проблемы истории и междисциплинарного синтеза: Сборник научных трудов. Выпуск III Страница 20

Взгляд на изучаемую проблематику с современных позиций начала второго 10‑летия XXI в. показывает, что, несмотря на все научно-технические новшества, используемые наркомафией, Конвенция 1988 г. не потеряла своей актуальности и до сих пор представляет собой ключевое международное руководство по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в условиях глобализации.

В настоящее время в мире сформировалась четкая система организаций, выполняющих функции надзора, контроля и пресечения противоправных действий в области незаконного оборота наркотических и психотропных веществ. Ее основу составляют специальные учреждения ООН, такие как Комиссия по наркотическим средствам (функциональная комиссия ЭКОСОС), Международный комитет по контролю за наркотическими средствами (МККН), Управление по наркотикам и преступности (ЮНОДК), включающее в себя Программу по международному контролю над наркотиками (ЮНДКП) и Центр по международному предупреждению преступности (ЦМПП)[164]. Также укрепляется сотрудничество с другими международными организациями: Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), Международной комиссией по противодействию злоупотреблениям наркотиками и их незаконному обороту (СИКАД), Совместной программой ООН по ВИЧ/СПИДу (ЮНЭЙДС), Международной организацией уголовной полиции (Интерпол) и другими[165]. Вместе они контролируют соблюдение уже принятых законов и конвенций, разрабатывают и принимают новые меры, соответствующие изменениям в развитии наркобизнеса.

Акт о Палате лордов 1999 г.: Его последствия и перспективы дальнейших преобразований

Ковалев И. Г.

к. и.н., доцент, докторант кафедры новой и новейшей истории МПГУ

Партийно-политическое противостояние, развернувшееся с новой силой во время обсуждения Законопроекта о Палате лордов в Парламенте, вновь выдвинуло проблему реформирования одного из старейших институтов центральной власти страны в разряд основных пунктов политической повестки дня. Большое значение имело не только отношение граждан и ведущих британских партий к данным конкретным инициативам Правительства Т. Блэра, но и формировавшиеся в этот период долгосрочные стратегические приоритеты лейбористов, консерваторов и либеральных демократов в области конституционных реформ в целом и модернизации верхней палаты в частности. Во время обсуждения билля во втором чтении, проходившем 1 и 2 февраля 1999 г., представлявшая его лидер Палаты общин Маргарет Беккет особенно отмечала его актуальность и полное соответствие тем обещаниям, которые были даны ее партией британским избирателям на последних всеобщих парламентских выборах. «Законопроект, – подчеркивала она, – ликвидирует право заседать и голосовать в нашем Парламенте, которым в настоящее время обладает около 750 человек, почти на 100 больше, чем общая численность членов выборной палаты, право базирующееся исключительно на основе их рождения и без какого-либо учета их личных качеств и достижений. Билль модернизирует систему законотворчества, улучшит наш Парламент и, таким образом, сделает Британию более совершенной»[166]. Правящая партия была твердо намерена довести начатое дело до конца и доказать электорату свою способность выполнять все пункты своей текущей политической программы.

Консерваторы осознавали бесперспективность любых попыток блокирования предложенного «новыми лейбористами» варианта реформирования Палаты лордов. Опираясь на огромное большинство, которым обладала правительственная фракция в нижней палате, Кабинет Т. Блэра без проблем мог провести этот билль через все необходимые стадии обсуждения в Палате общин. Тори, тем не менее, решили использовать двухдневную дискуссию для того, чтобы лишний раз выразить свое негативное отношение к указанному проекту. Главный оратор от Оппозиции по конституционным вопросам – доктор Лайам Фокс, выступая в прениях, обратил внимание депутатов на то, что Законопроект о Палате лордов крайне несовершенен, поскольку из его содержания непонятны долгосрочные перспективы формирования состава новой палаты, а также ее роль в законотворческом механизме и принципы взаимодействия с Палатой общин. «Вместо улучшения системы управления Соединенным королевством за счет создания устойчивой, сбалансированной и эффективной Конституции, – заключал консервативный политик, – этот билль является лишь дополнительным свидетельством непоследовательности Правительства Ее Величества в части конституционных изменений»[167].

Вместе с тем, консервативные депутаты не стали ограничиваться лишь критикой инициативы «новых лейбористов», что могло быть расценено избирателями как банальный стандартный ход в межпартийном противостоянии, но и попытались предложить свое видение процесса совершенствования законодательного механизма. На их взгляд, главной задачей в текущих условиях было четкое определение трех моментов. Во-первых, функций Парламента в целом, во-вторых, его взаимоотношений с другими ветвями власти, и, наконец, в-третьих, роли законотворческой ветви власти в реализации европейской политики. «Только решив, – доказывал все тот же Л. Фокс, – чего мы хотим от Парламента, мы должны приступить к разделению полномочий между палатами, исходя из того, что мы доверяем двухпалатной системе. Только после этого, мы сможем рассматривать вопросы членства и численного состава палат»[168]. Такой поворот был достаточно неожиданным. Напомним, что на протяжении большей части XX века консерваторы именно путем выдвижения на первый план вопросов формирования Палаты лордов пытались блокировать инициативы своих политических оппонентов по ограничению властных прерогатив пэров. В данном случае они фактически попытались использовать логику либералов и лейбористов, традиционно отдававших приоритет проблеме полномочий верхней палаты.

Расчет, судя по всему, делался на то, чтобы побудить Т. Блэра и его соратников отойти от избранного ими плана поэтапного реформирования Палаты лордов и дополнить имеющийся законопроект очевидно спорными вопросами, способными не только сплотить ряды Оппозиции, но, прежде всего, расколоть фракцию большинства. Однако, все попытки Оппозиции заставить правящий Кабинет отказаться от внесенного проекта или отложить на некоторое время с целью подготовки комплексной всеобъемлющей программы модернизации верхней палаты оказались тщетными. Парламентарии подавляющим большинством, составившим 246 голосов, одобрили Билль о реформе Палаты лордов во втором чтении[169]. Дальнейшее его обсуждение уже на стадии Комитета всей палаты с 15 февраля по 4 марта 1999 г. носило скорее технический характер и логично закончилось полным и безоговорочным одобрением правительственного варианта. После этого Законопроект о Палате лордов окончательно был принят депутатами Палаты общин в третьем чтении 16 марта 1999 г. и направлен на рассмотрение пэров[170]. Членам верхней палаты предстояло решить судьбу своих коллег, являвшихся наследниками элиты британского правящего класса, которая на протяжении нескольких столетий управляла государством и вершила судьбу страны.

Многие аналитики и наблюдатели с нетерпением ожидали того какие действия предпримут наследственные, преимущественно проконсервативно настроенные британские аристократы в отношении законопроекта не просто затрагивающего их непосредственные интересы, но фактически ставящего крест на их политическом будущем. К удивлению тех экспертов, которые полагали, что непримиримые потомственные пэры со всей свойственной им решимостью будут стоять до конца, отстаивая свои «прирожденные права и неотъемлемые привилегии», весной 1999 г. складывалось впечатление, что они скорее стремятся к достижению компромисса с Правительством Т. Блэра. В частности, во время обсуждения билля на стадии комитета известный в прошлом консервативный политик, бывший спикер Палаты общин, который после отставки с этой высокой должности получил пожизненный титул барона Уэдерхилла и стал руководителем-координатором группы независимых пэров, предложил поправку об избрании в состав переходной палаты 92 представителей наследственных пэров[171]. По сути дела это было ничем иным как попыткой вернуться к сделке, заключенной всего несколько месяцев до этого с лидерами правящей партии виконтом Крэнборном и вызвавшей достаточно громкий скандал.

Лейбористы не стали отвергать эту очевидную попытку наладить межпартийный диалог и с готовностью подтвердили свою прежнюю позицию по этому вопросу. Лорд-канцлер барон Эрвин, выступая в дебатах, сразу отметил эту поправку как одну из важнейших в предстоящих длительных дискуссиях. «Я уполномочен, – заявил он, – огласить правительственную точку зрения. Это наиболее существенная поправка к законопроекту, имеющая большое значение, поскольку она способствует поиску консенсуса в отношении основных конституционных изменений»[172]. Истинная цель инициативы бывшего спикера была очевидна и широкой общественности. В частности, консервативная «Таймс» в статье «Пэры вернулись к компромиссу, спасающему 92 наследственных представителей», опубликованной на следующий день, прямо указывала на то, что предложение барона Уэдерхилла является не чем иным как возвратом к соглашению, достигнутому в декабре 1998 г. между Т. Блэром и наиболее влиятельными консервативными пэрами. «Взамен, – предельно откровенно отмечалось в газете, – Правительство ожидает, что пэры от партии тори и независимые пэры перестанут бороться до последнего против реформы»[173]. В итоге, за одобрение указанной поправки проголосовало 352 членов палаты, а против нее – всего 32[174]. Столь внушительная поддержка курса на поиск взаимопонимания с Кабинетом позволяла предположить, что Законопроект о Палате лордов будет одобрен в кратчайшие сроки.