Луис Ламур - Выстрелить первым Страница 20

Джейн Уотсон? Она родом с маленькой фермы, и вряд ли была какая-то причина, которая заставила ее приехать в город, да еще и находиться в компании с Лейси Петрейн и Кейти Торн, кроме одной. И Уоррен подумал то же, что и я: единственное связующее звено между этими женщинами - Каллен Бейкер.

В душной камере висело марево - сродни тому, что окутало город. Иногда я слышал, как по улице проезжала повозка, слышал звон упряжки, когда лошадь подгоняли кнутом, голоса проходящих.

Из конторы не проникало ни звука. Значит, охранник сидит на ступеньках, ведущих на улицу.

Кроме меня, в тюрьме - никого, хотя там было три свободных камеры. Если бы мне удалось выбить дверь, мне пришлось бы пройти через маленькое помещение, одолеть одного или двух охранников, а затем выйти на улицу. Как встретят меня горожане? Одна часть решительно настроена против, вторая же соблюдала нейтралитет.

Поможет ли "дерринджер"? Пусти я его в ход, и число моих сторонников резко сократится.

После этого рассчитывай только на себя, сам думай, как выбраться из города, чтобы нырнуть в болота. Шансы - тысяча к одному, что я этого не сделаю. Ведь в городе разверзнется ад. Мои парни пойдут на все, чтобы освободить меня. Полковнику Белсеру и Чэнсу Торну этот факт тоже был известен. Скорее всего они устроят ловушку. Оставят дыру в обороне, а потом, когда ребята прорвутся, уничтожат их.

Если мой расчет окажется правильным, а Чэнс Торн подтвердил это: где-то на юге нас будет ждать Сэм Барлоу со своей сворой, она и линчует нас.

А пока в центре города сошлись три женщины, навлекая на себя массу неприятностей, чтобы помочь мне. Я воспрянул духом: вот сколько у меня друзей, у меня, человека с плохой репутацией.

Только я ни за что не соглашусь принять их помощь, мне непременно нужно бежать до того, как они начнут помогать мне. До того, как впутаются в это дело.

Человек, имеющий друзей, должен быть дружелюбным и стараться не приносить им беды. Мне не хотелось, чтобы из-за меня пострадал хотя бы один человек, а появление Сета Реймса в Джефферсоне говорило о том, что готовится нечто. И что бы там ни затеяла Лейси Петрейн, вместе с ней будет и Джон Тауэр.

Приближался вечер. Если все пойдет так, как я рассчитывал, Сэм Барлоу появится после полуночи, а около полуночи я ждал гостей - Чэнса Торна и остальных.

Это означало, что надо действовать, и чем раньше, тем лучше.

В этот момент и появилась Джейн Уотсон. Ее привел покрасневший до ушей Уэсли, судя по всему, девушка ему очень понравилась.

Когда он ушел, Джейн приблизилась к двери.

- В десять, - быстро зашептала она, - вас будет ждать Джон Тауэр с двумя лошадьми, мы будем в повозке. Когда вы побежите, мы перекроем дорогу на случай погони.

Это было глупо, я ей так и сказал. Но этот дурацкий план был так прост, что мог сработать. Участие Джона Тауэра сделает его преступником, а я не видел причины, по которой он должен рисковать. Я выложил свои сомнения Джейн.

- Это не ради вас, хотя вы ему нравитесь. Он любит Лейси Петрейн.

Она рассказала еще кое-что. Оказывается, Джон Тауэр признался Лейси, что именно он застрелил ее мужа Теренса О'Доннелла.

Зная Лейси, я мог предположить, что произошло дальше. Это потрясающая женщина, можете мне поверить.

- Терри, - сказала она, - был всегда слишком большого мнения о себе и о своем умении владеть оружием.

- Мне жаль.

- Да, ему тоже было бы жаль, если бы он убил вас, мистер Тауэр. Заверяю вас: Теренс убил бы вас при удобном случае. Оружие для него не было игрушкой.

- Это все? То есть я хочу сказать, моя работа у вас закончена?

- Это было так давно, мистер Тауэр, как бы в другом мире. Мы оба с тех пор изменились. Тогда я верила, что очень люблю Теренса, но любовь эта оказалась сном, а сны, как правило, кончаются.

Однако, как сказала мне Джейн, их чувство не умерло, возможно, переросло в любовь, оба понимали, что это должно чем-то завершиться. Значит, сейчас он помогал мне из-за нее.

Где-то в глубине души я надеялся, что нравлюсь ей, что она считает меня отличным парнем, как сама однажды сказала. Это показывает, как может ошибаться мужчина в отношении женщины. Однако через некоторое время я успокоился.

Я по природе бродяга и, когда выберусь из этой передряги, с удовольствием побродяжничаю опять.

Удивительно, как близость к петле заставляет по-новому оценивать жизнь. Быть просто живым для меня сейчас казалось пределом мечтаний. Когда я начал думать, какие же глупые штуки я вытворял в желторотом возрасте, то просто испугался. И главное, это не принесло мне ничего хорошего - оказался я в этом самом доме с толстыми каменными стенами, и время мое истекало.

- Ладно, - сказал я Джейн, - это дурацкая идея, но она может сработать, раздобудьте мне хорошего коня, положите в седельную кобуру револьвер и оставьте его в деревьях за конюшней Уэбстера.

Она ушла, а Уэсли принес ведро свежей воды. Уэсли меня беспокоил. Этот долговязый парень не причинил никому зла, и мне не хотелось, чтобы он оказался здесь, когда начнется стрельба.

Больше всего я желал: во-первых, выбраться отсюда и во-вторых, уложить Сэма Барлоу в ту могилу, что мы для него выкопали. А если рядом устрою еще и Чэнса Торна, я буду самым счастливым человеком.

Белсер? О таких, как он, не стоило беспокоиться. Как только я освобожусь, он умрет от страха, представляя, что я с ним сделаю.

Стоя у окна и глядя на улицу, я видел, как круглое красное солнце медленно опускалось за старый амбар; слышал, как жалобно скрипела колонка, когда качали воду.

Я чувствовал запах тушеной капусты, слышал хлопанье дверей, когда кто-то входил или выходил из дома. В Джефферсоне наступало время ужина, и близилась ночь, когда повесят Каллена Бейкера.

Я, Каллен Бейкер, и я знал, что меня сегодня повесят. И если горожане были правы, а я не прав, то это последнее солнце, которое я увижу за несколько часов оставшейся мне жизни. Раздался звук, похожий на рев осла, или крик совы... совы? Для совы вроде бы рановато...

Сова кричит, и как-то по-разному. Надо как следует прислушаться. Скоро она снова прокричала. Время поджимало. Грядет час казни, и если я не хочу стать главной фигурой в этом представлении, мне надо уносить ноги.

Улицы постепенно пустели - народ расходился ужинать. Ладно, вот это мне и нужно. Нет смысла дожидаться до десяти, чтобы пролилась невинная кровь. Сейчас, когда все занялись ужином и почти стемнело, наступило мое время. Мне не хотелось причинять вреда Уэсли, но не хотелось и быть повешенным. Я подошел к двери в камеру и ухватился за стальные прутья. Как я уже говорил, человек я сильный, однако после первого рывка - ничего.

Ничего.

Вообще ничего. Я покрепче ухватился за прутья, напрягся и рванул изо всех мочи. Ничего.

Этот плотник, которого я назвал ленивым, оказался не так уж прост. Ему и не надо было закреплять брусья в полу, они так плотно были расположены в коробке, что вырвать их можно было только сломав толстые каменные стены.

Тогда я испугался. Все время я был уверен, что смогу выдернуть дверную раму - и вот все впустую.

На лбу у меня выступил пот. Веревка, казалось, приближалась с угрожающей быстротой. Пот покрыл уже все мое тело, во рту пересохло. На меня в тот момент нельзя было поставить и цента.

Но я попробовал снова. Иногда стоит быть чертовски упрямым. Я расставил ноги, уперся ими в каменный пол и рванул решетку так, что свалил бы дерево вместе с корнем. А тут - ничего.

И вдруг я взглянул на потолок. Не знаю - почему. Наверное, вымотался от всех этих попыток, поднял руку, чтобы вытереть пот со лба и взглянул наверх.

Потолок камеры представлял из себя доски, прибитые к брусьям, он был высокий - подпрыгнув, я не смог достать его кончиками пальцев.

Доски прибитые к брусьям... сколькими гвоздями? А что находилось над потолком? Покатая крыша? Человек думает о многом, а я, наверное, передумал обо всем, что касается побега. Выглянув в окно, я увидел, что солнце село, осталось лишь несколько желто-красных полосок на сером небе.

Мое время на исходе.

Окно... Оно должно быть глубоким, потому что стены толстые.

Подняв руки, я взялся за решетки и подтянулся. Поставил колено на подоконник, затем ногу и, балансируя, чтобы не упасть, выпрямился.

Когда я стоял на полу, подоконник находился чуть ниже уровня глаз, теперь же, стоя на подоконнике, я вынужден был согнуть колени и постоянно упираться спиной в доски потолка - иначе попросту упал бы.

Однако моя спина упиралась в эти доски, а колени были согнуты. Я мог побиться об заклад, что тот плотник, который сработал такую крепкую дверь, постарался и здесь, но поживем - увидим. Взявшись руками за верхнюю часть окна, я начал распрямлять ноги.

Напрягаясь так, что жилы лезли у меня из спины, как у быка, я со слезами на глазах распрямил колени, чтобы проверить доски на этом участке. Держа равновесие, я схватился руками за решетки окна, если бы я ослабил хватку, то упал бы на пол камеры.