Россия XVIII в. глазами иностранцев - Коллектив авторов Страница 20

самая праздновалась в Немецкой слободе, в доме генерала Лефорта, недавно умершего. Это было громадное каменное здание в итальянском вкусе, в которое нужно было всходить по лестнице с правой и левой стороны по причине большого протяжения самого здания. В нем были великолепные комнаты и прекраснейшая зала, покрытая богатыми обоями, в которой собственно и праздновалась свадьба. Для умножения великолепия было принесено заблаговременно множество серебряных сосудов, которые и выставлены для зрения на приличном им месте. Так, стояли два громадных леопарда, на шейной цепи, с распростертыми лапами, опиравшимися на щиты с гербом, и все это было сделано из литого серебра. Потом большой серебряный глобус, лежащий на плечах Атласа из того же металла, и, сверх того, множество больших кружек и другой серебряной посуды, часть которой взята была из царской казны. Место сбора приглашенных на свадьбу, долженствовавших составлять поезд, было назначено в городе, близ Кремля, в двух больших домах, стоявших друг против друга. Царь и приглашенные собрались сюда рано утром: мужчины в одном доме, а женщины в другом. Отсюда двинулись в 10 часов, чтобы направиться к Кремлю, у которого я и поместился, чтобы получше рассмотреть поезд, который казался тем еще прекраснее, что и погода была отличная. Царь впереди всех ехал на величавом черном коне. Платье на нем было из золотой парчи, самой великолепной: верхний кафтан испещрен был множеством узоров различного цвета, а на голове у него была высокая красная шапка, на ногах желтые сапоги. Конь его, в богатейший упряжи, покрыт был прекрасным золотым чепраком, а на передних ногах его блестели серебряные кольца шириною в четыре пальца. Величавый вид государя, чрезвычайно красиво сидевшего на лошади, составлял немалое украшение всего зрелища: всадник поистине был царственный. По левую руку его находился господин Александр Данилович Меншиков[24], одетый также в платье из золотой парчи, на отличном же коне, богато убранном и имевшем на передних ногах, как у царского коня, серебряные кольца. Главнейшие князья следовали затем по два в ряд, смотря по достоинству, все верхами на лошадях и одинаково одетые, числом двадцать четыре пары. Доехавши таким порядком до дворца, его величество приостановился, чтобы подождать других отставших, и здесь, стоя на одном месте четверть часа, он заставлял выделывать своего коня разные прыжки. Остановился царь таким образом у ворот... Кремлевского дворца, где находились его покои, и вверху над ними помещались в открытом месте: государыня, сестра его величества, царица[25], или императрица, три маленьких княжны, ее дочери от покойного последнего царя, брата нынешнего царя. Когда царь проезжал эти ворота, княжны приветствовали его низким поклоном, и государь отвечал им тем же. Затем, когда и все упомянутые выше знатные чины тоже проехали, по два в ряд, видно было, что несли несколько факелов, окруженных великим числом пешей прислуги. За ними ехали все значительные лица, по два же в ряд, всего шестьдесят пар, одетые так же, как и впереди их проехавшие. За этими следовали гости, наш резидент и иностранные купцы, которых платье и шапки совершенно отличались от прочих. У всех у них, впрочем, были желтые сапоги, но шапочки низкие и простые, вовсе не такие великолепные, как у всех других. Их было семнадцать пар, а во всем поезде было, таким образом, двести четыре человека, большей частию богато разодетых. У большей части лошадей были серебряные удила, а у некоторых и серебряные, шириною в два пальца или около того, и довольно толстые цепи, которые висели от маковки головы до узды и привязаны были к луке седла; цепи эти издавали довольно приятный звон. Были, впрочем, цепи и из белого листового железа. За всем этим ехало пять саней, из которых в первых трех сидели три доктора-немца, а в остальных двух — самые старинные купцы из нашей земли. Затем следовала большая повозка, покрытая красным сукном и назначенная для двух цариц (императриц): так русские именуют тех боярынь, которых его царское величество назначает для присутствования в этом обряде, как жен государства, и такое название принимают они, как скоро вступают в эту должность. Первая из этих боярынь, супруга князя Федора Юрьевича Ромодановского[26], который правил Москвою в отсутствие его величества, налицо не находилась по случаю болезни, так что другая боярыня, супруга (Ивана) Ивановича Бутурлина[27], одна должна была отправлять свою обязанность. На голове у нее была маленькая из белого поярка шапочка, в форме сахарной головы (конусообразная), с небольшим околышем, и с нею в... карете сидели две почетные госпожи. Карету везли двенадцать белых лошадей, и вокруг нее шло множество прислужников, одетых в красные платья. За этой каретой следовали еще другие двадцать пять карет поменьше, но одинаково убранные с первыми, и каждую из них везли две белые лошади: в одной из этих малых карет сидела невеста, а в остальных — русские госпожи. Между этими каретами ехали обыкновенные санки, влекомые клячей, к хвосту коей они были привязаны, а в санях сидел маленький человечек, такой же невзрачной наружности, как его лошадка и санки, одетый по-жидовски. Я подозревал, что везли этого человечка, таким образом, как бы вроде наказания за какую-нибудь провинность его, за которую он должен был представлять из себя такую особу; и я не ошибся, как подтвердили мне то многие люди, знавшие этого человека и сообщившие мне, что то был действительно жид, только принявший христианскую веру. Затем ехали еще семь других саней, наполненных девицами из соотечественниц моих, а далее еще несколько пустых карет, которые и замыкали собою поезд. Таким образом поезд этот проехал через Кремль и часть города до церкви Богоявления, где совершался обряд венчания в присутствии царя и множества особ этого блестящего собрания. Удовлетворив свое любопытство, я отправился в мою гостиницу подкрепить себя пищей, а потом пошел в хорошее местечко в слободе, чтобы опять увидеть поезжан там, где должна была играться свадьба. Все общество прибыло туда в 3 часа после полудня в количестве пятисот человек, мужчин и женщин, которые разместились в разных покоях, так что мужчины и женщины не могли видеть друг друга. Княжна, сестра его величества, и царица со своими тремя молодыми княжнами поместились за особым столом с несколькими придворными госпожами. Новобрачная — за другим столом с другими госпожами; а та, которая представляла царицу (императрицу), сидела одна, на возвышенном помещении, огороженном рететкою. Остальные госпожи — как русские, так и иностранные — были в другой комнате; музыканты же помещены были на таком месте, откуда все могли