Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь - Жан Флори Страница 20

В ответ на решение Ричарда Филипп выдвинул свои требования: он не мог отпустить Ричарда на неопределенный срок, пока тот не женится на Аэлис. Когда Генрих вернулся в Англию после проведенного в Кане Нового года, Филипп этим воспользовался, чтобы в январе 1188 г. пригрозить захватом и опустошением Нормандии в случае, если король Англии не вернет ему Жизор и все земли или не женит Ричарда на Аэлис31[184]. Генрих тотчас же прибыл в Нормандию и предложил встретиться; встреча состоялась 21 января между Жизором и Три32[185]. Архиепископ Тирский воспользовался перемирием государей, чтобы бросить пламенный клич к походу, который имел тем большее воздействие на аудиторию, что, по утверждению очевидцев, в тот момент на небе появился крест, подкрепляя призыв. Оба короля, убежденные во вмешательстве небес, приняли решение помириться и отправиться в крестовый поход. За ними последовали многие вассалы, в частности граф Филипп Фландрский. Чтобы различать различные национальные группы, было установлено, что они будут нести кресты разного цвета: красный для французов, белый для англичан, зеленый для фламандцев. Со своей стороны, Ричард также готовился к походу и по этому случаю отправил послания императору Фридриху, который обещал свободный проход через его земли, и новому королю Венгрии Беле, который ответил ему тем же33[186]. Ричард наметил маршрут похода. Император Фридрих тоже готовился к крестовому походу, который должен был состояться через два месяца. Нам известно, что с ним произойдет: он утонет 10 июня 1190 г., при переправе реки в Малой Азии34[187].

Оба короля, каждый со своей стороны, извлекли выгоду из своего решения: они потребовали мораторий на все долги крестоносцев (в том числе собственные) и установили новые и высокие налоги, как на мирян, так и на священнослужителей, требуя десятую часть их годового дохода, что впоследствии назовут «Саладиновой десятиной». Крестоносцы были освобождены от уплаты налогов, что вызвало некоторое недовольство35[188].

Однако правители и короли не спешили отправиться в поход. Более того, между ними началась война. Пуатевинские бароны снова восстали по наущению Эмара Ангулемского (брата и наследника Гийома Тайфера), Жоффруа де Ранкона и Раймунда Тулузского. Именно Жоффруа де Лузиньян, брат короля Иерусалимского, подлил масла в огонь, предательски убивав одного рыцаря из близкого окружения Ричарда. Чтобы отомстить, Ричард поднял войско и разгромил армию Жоффруа, но пощадил тех людей, которые желали идти в крестовый поход. Остальных он предал мечу и захватил многочисленные замки. Другие бароны сопротивлялись, поддерживаемые (как говорят) деньгами Генриха 11. Ричард затаил на отца злобу36[189]. Наконец ему удалось раздавить Жоффруа, после чего он атаковал со своей армией брабантцев Тулузэн. Очень быстро он захватил замки в Керси, которым он овладел, нарушив обязательство уважать статус-кво37[190]. Возможно, благодаря успеху Ричарда в Тулузэне установились тесные отношения между ним и Санчо VI Наваррским. Можно считать, что с этого времени была достигнута договоренность о свадьбе Ричарда с его дочерью Берангарией, которой предстояло официально состояться в Лимасоле через три года38[191].

Эта попытка аннексии вывела из себя Филиппа Августа, призванного на помощь Раймундом. В свою очередь, король Франции завоевал Берри, убедившись сначала, что Генрих не приедет на этот раз спасать Ричарда. 16 июня 1188 г. Филипп легко захватил Шатору, получив одобрение многих сеньоров, которые покинули Ричарда, чтобы присоединиться к нему. Ричард вновь оказался в затруднительном положении. Он предупредил отца о сговоре между Филиппом и Раймундом Тулузским39[192]. И еще раз Генрих пришел на помощь сыну: он собрал «огромную армию», состоящую в основном из пехотинцев и валлийских лучников, вторгся в королевство Францию и опустошил земли между Вернеем и Майенном40[193]. Филипп счел нужным покинуть Берри и защитить сердце королевства. У Ричарда оказались развязаны руки, и он тщетно попытался захватить Шатору, где находился один из приближенных короля Франции Гийом де Барр, о котором у нас будет еще возможность поговорить. Во время осады Ричард был атакован французскими воинами. Вынужденный спасаться бегством, лишившись коня, он чудом спасся41[194].

К северу от этих мест количество противостояний увеличилось после провала на встрече, проходившей, как всегда, под вязом между Жизором и Три: эта встреча привела лишь к уничтожению того вяза, срубленного раздраженными французами, вынужденными сидеть на открытом солнце во время обсуждения, в то время как английская делегация расслаблялась в тени векового дерева42[195]. Епископ Бовэ, более воинственно настроенный, чем позволялось духовенству, вторгся в Нормандию, сжег города и опустошил регион; король Франции сделал то же самое. Он бросил вызов Генриху II и объявил о своем намерении захватить Берри и нормандский Вексен. Находясь перед лицом такой угрозы, 30 августа Генрих прекратил пассивно наблюдать за происходящим. Он проник на территорию Франции со своей армией, сам сжег большое количество городов и сел и в компании Ричарда направился в сторону Манта, где, как ему сказали, расположился король Франции. В ходе сражений Ричард взял в плен Гийома де Барра, который стал его пленником под честное слово, однако, как говорят, сбежал на лошади своего слуги. Возможно, именно здесь берет истоки враждебность Ричарда, которую он проявлял к Гийому де Барру. Победа Плантагенетов была блестящей, а добыча весьма велика. Успокоенный намерениями своего отца, Ричард вернулся в Берри, а по пути сжег Вандом, сеньор которого был союзником Филиппа43[196]. Бертран де Борн приветствовал это начало войны, родительницы королевских почестей для рыцарей:

«Я не могу помешать моей песне литься, потому что господин Да и Нет зажег огонь и пролил кровь, ведь большая война делает щедрым алчного сеньора»44[197].

Противоборствующие стороны рисковали увязнуть в битвах, но в действительности конфликт уже изжил себя, так как французские бароны отказывались воевать с другими государями-крестоносцами из-за страха быть отлученными от церкви. Таким образом, графы Фландрии и Блуа обязались не брать в руки оружие до крестового похода, что привело к предложению встретиться в Шатильоне 7 октября 1188 г.45[198]

С другой