Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант Страница 20

4 сентября резня переместилась в тюрьмы Тур-Сен-Бернар, Сен-Фирмен, Шатле, Сальпетриер; там, в случае с молодыми женщинами, изнасилования сменялись убийствами. Среди заключенных Бикетра, сумасшедшего приюта, было сорок три молодых человека в возрасте от семнадцати до девятнадцати лет, большинство из которых были помещены туда родителями для лечения; все они были убиты.41

Еще два дня продолжалась резня в Париже, пока число ее жертв не достигло 1247 человек.42 и 1368.43 Люди разделились во мнениях относительно этого события: Католики и роялисты были в ужасе, но революционеры утверждали, что жестокая реакция была оправдана угрозами Брауншвейга и обстоятельствами войны. Петион, новый мэр Парижа, принял палачей как трудолюбивых патриотов и подкрепил их напитками.44 Законодательное собрание отправило нескольких членов на место событий в Аббатстве, чтобы они рекомендовали соблюдение законности; вернувшись, они сообщили, что резню остановить невозможно; в итоге лидеры собрания — как жирондисты, так и монтаньяры — сошлись во мнении, что самым безопасным было бы одобрение.45 Коммуна направила своих представителей для участия в работе судей extempore. Бийо-Варенн, заместитель прокурора Коммуны, присоединился к сцене в Аббатстве и поздравил убийц: «Сограждане, вы уничтожаете своих врагов; вы выполняете свой долг».46 Марат с гордостью приписал себе заслугу за всю операцию. На суде год спустя Шарлотта Кордей на вопрос, почему она убила Марата, ответила: «Потому что это он устроил сентябрьскую резню». На вопрос о доказательствах она ответила: «Я не могу предоставить вам никаких доказательств; это мнение всей Франции».47

Когда Дантона попросили остановить резню, он пожал плечами: «Это невозможно», — заявил он, — и «почему, — спрашивал он, — я должен беспокоиться об этих роялистах и священниках, которые только и ждут приближения иностранцев, чтобы расправиться с нами?… Мы должны наводить страх на наших врагов».48 Втайне он вывел из тюрем не одного своего друга и даже некоторых личных врагов.49 Когда один из членов Исполнительного совета протестовал против убийств, Дантон сказал ему: «Сядьте. Это было необходимо».50 А юноше, спросившему: «Как вы можете не называть это ужасным?», он ответил: «Вы слишком молоды, чтобы понять эти вопросы….. Между парижанами и эмигрантами должна была пролиться река крови».51 Парижане, по его мнению, теперь были привержены Революции. А те добровольцы, которые уходили навстречу захватчикам, теперь знали, что в случае сдачи в плен они не могут рассчитывать на пощаду. Во всех смыслах они будут сражаться за свою жизнь.

2 сентября стало также днем, когда Законодательное собрание, чувствуя, что поворот событий разрушил конституцию, которую оно было избрано проводить в жизнь, проголосовало за созыв национальных выборов в Конвент, который должен был разработать новую конституцию, соответствующую новому состоянию Франции и растущим требованиям войны. А поскольку на защиту страны, называемой их страной, были призваны и крестьяне, и пролетарии, и буржуа, казалось недопустимым, чтобы кто-то из них, налогоплательщик или нет, не был допущен к избирательной урне. Так Робеспьер одержал свою первую крупную победу: конвент, в котором он должен был стать главной фигурой, был выбран на основе мужского избирательного права.

20 сентября Законодательное собрание закончило свое последнее заседание, не зная, что в этот день в деревне Вальми, между Верденом и Парижем, французская армия под командованием Дюмурьеза и Франсуа-Кристофа Келлермана встретила профессиональные войска Пруссии и Австрии под командованием герцога Брауншвейгского и сразилась с ними вничью, то есть фактически победила, поскольку после битвы король Пруссии приказал своим побитым полкам отступить, оставив Верден и Лонгви, с территории Франции. Фридрих Вильгельм II не мог позволить себе возиться с далекой Францией сейчас, когда он соперничал со своими соседями — Россией и Австрией — за то, кто больше откусит при разделе Польши; кроме того, его солдаты позорно страдали от поноса, вызванного виноградом из Шампани.52

Именно во время этого сражения Гете, присутствовавший в штабе герцога Саксен-Веймарского, сделал (как нам говорят) знаменитое замечание: «С сегодняшнего дня и с этого места начинается новая эпоха в истории мира».53

ГЛАВА IV. Конвенция 21 сентября 1792 года — 26 октября 1795 года

I. НОВАЯ РЕСПУБЛИКА

Выборы в этот третий конвент, на который пришлась кульминация и закат революции, были проведены якобинцами еще более тонко, чем в 1791 году. Процесс был тщательно опосредованным: избиратели выбирали выборщиков, которые собирались в избирательные комиссии и выбирали депутатов, представлявших их округ в Конвенте. Оба голосования проводились голосованием и публично; на каждом этапе избиратель рисковал пострадать, если оскорбит местных лидеров.1 В городах консерваторы отказывались голосовать; «число воздержавшихся было огромным»;2 из 7 миллионов человек, имеющих право голоса, 6,3 миллиона не пришли.3 В Париже голосование началось 2 сентября и продолжалось несколько дней, пока у ворот тюрьмы рассылались подсказки, как проголосовать и выжить. Во многих округах благочестивые католики воздерживались от голосования; так, в сильно роялистской Вандее было избрано девять депутатов, шесть из которых проголосовали бы за казнь короля.4 В Париже избирательное собрание собралось в Якобинском клубе, в результате чего все двадцать четыре депутата, выбранные представлять столицу, оказались убежденными республиканцами и сторонниками Коммуны: Дантон, Робеспьер, Марат, Десмулен, Бийо-Варенн, Колло д'Эрбуа, Фрерон, Давид (художник)….. В провинциях жирондисты проводили свои собственные акции; так, Бриссо, Ролан, Кондорсе, Петион, Годе, Барбару и Бузот заслужили право служить и умереть. Среди избранных иностранцев были Пристли, Клоотс и Пейн. Герцог д'Орлеан, переименованный в гражданина Филиппа Эгалите, был выбран, чтобы представлять радикальную часть Парижа.

Когда 21 сентября 1792 года Конвент собрался в Тюильри, в нем было 750 членов. Все, кроме двух, принадлежали к среднему классу; двое были рабочими; почти все — юристами. 180 жирондистов, организованных, образованных и красноречивых, взяли на себя ведущую роль в разработке законодательства. На основании отсутствия опасности вторжения они добились смягчения законов против подозреваемых, эмигрантов и священников, а также контроля над экономикой в военное время; было восстановлено свободное предпринимательство; вскоре появились жалобы на спекуляцию и манипулирование ценами. Чтобы подавить движение радикалов за конфискацию крупных поместий и их раздел между людьми, Жиронда в первый же день работы Конвента провела меру, провозглашающую святость частной собственности. Успокоенная таким образом, Жиронда вместе с Горой и Равниной провозгласила