Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь Страница 21

Проблему вскоре решили, но по-другому. Как писал И.В. Боронин в монографии «Двоеданничество в Сибири»:

«Для урегулирования кыргызской проблемы в конце 1701 г. в кыргызские улусы был направлен из урги[50] наделенный дипломатическими полномочиями зайсан[51] Арамжаб. Джунгарскому посланнику вменялось в обязанность заключение с [русскими] воеводами договоров по решению вопроса о будущем кыргызов и их кыштымов[52] с учетом перечисленных выше условий. В случае невозможности заключения договоров согласно джунгарскому плану зайсан должен был готовить переселение енисейских кыргызов и их кыштымов, которые еще не полностью вовлечены в орбиту российской политики, в Джунгарию[53]».

Это и произошло в 1703 году. Киргизы вынуждены были откочевать на склоны Тянь-Шаня. Они, надо сказать, не особо и сопротивлялись, но для порядку и исключения всяких неожиданностей во время переселения их сопровождало 2-тысячное войско джунгар во главе с ойратскими зайсанами Духаром, Сандыком и Чинбилем. Такая вот «депортация народов» времен эпохи Просвещения. В первый раз увели не всех, но вскоре поправились — оставшихся переселили в 1706 году, всего на новые земли было депортировано порядка 15 тысяч киргизов.

Этим решением Цэван-Рабдан избавился сразу от нескольких проблем. Во-первых, нормализовал отношения с Россией. Во-вторых, несколько тысяч воинов (а киргизы были хорошими вояками) жили теперь не за тридевять земель на крайнем севере, а под рукой, довольно близко от мест грядущих боев с китайцами. Наконец, поселив киргизов на западной границе страны, хан прикрылся ими, как живым щитом, от вечных соперников и природных врагов — казахов. В общем, все закончилось хорошо, никто не был в обиде, и даже киргизы депортации не очень противились — обратно на Енисей с нового места сбежали немногие.

Таким образом, можно сказать, что к началу XVIII века на южной границе России сложилась ситуация, которая устраивала всех, а особенно Россию. Но, как выяснилось, до поры до времени. Как только дело запахло золотом, на добрососедские отношения с Джунгарией тут же плюнули. Именно на северные джунгарские земли и предстояло идти второму отряду, отправленному на поиски «яркендского золота».

Глава 11

Немец

Руководить «сибирской» экспедицией, как и «каспийской», был назначен присланный из центра «варяг». Им стал армейский подполковник и гвардейский капитан Иван Дмитриевич Бухгольц. «Варягов» Петр слал даже не потому, что присланным «персонам из Петербурга» было гораздо легче делать дело, не будучи связанными никакими прошлыми одолжениями, старыми дружбами и не отданными долгами. Дело было еще и в том, что Гагарину Петр явно не доверял. Старый 55-летний губернатор был на редкость скользким типом — очень неглупым, волевым, хитрым и постоянно себе на уме. Никто никогда не знал, что же за мысли роятся в этой рано поседевшей голове. К тому же он обладал невероятно развитыми — даже для России с ее вековыми традициями казнокрадства и местного «кормления» — способностями обратить все в свою пользу, снять с любого дерьма пенку и выбить что-нибудь для себя даже из самой поганой ситуации. Потому, рассудил Петр, пусть-ка идет Бухгольц — целее яркендское золото будет.

А в преданности Бухгольца сомневаться никаких оснований не было. Он, как и Бекович, был истинным «птенцом гнезда Петрова» — выкормленным императором с малых лет, поднявшимся на крыло в его стае и уже не раз проверенным в серьезном деле. Иван Дмитриевич Бухгольц, как вы уже наверняка поняли по фамилии, был природный немец, обрусевший, правда. Продавать свою шпагу в дикую Московию отправился еще его отец, Дмитрий Филиппович Бухгольц. О том, что навсегда покинул родные, но перенасыщенные нищебродствующим дворянством германские земли, Бухгольц-старший не пожалел ни разу. Царю Алексею Тишайшему приезжий немец служил честно, сделал неплохую карьеру, и сына своего любимого пристроил удачно. Бухгольц-младший службу цареву начал с самых младых лет, еще в потешном петровском войске, и в атаках на снежные городки выбегал себе звание поручика Преображенского полка. Боевое крещение принял в Азовских походах, в Северной войне отличился под Нарвой, в боях под Полтавой капитан лейб-гвардии Преображенского полка Иван Бухгольц получил тяжелое ранение и геройством своим еще сильнее укрепился в царской милости.

Когда же встал вопрос — кого посылать в гагаринское логово, царь и вспомнил о толковом немце. 22 мая 1714 года капитан Иван Бухгольц был уже на галере «Святыя Наталии», где император при конфиденциальной встрече лично объяснил ему поручение, и вручил секретную инструкцию. Она небольшая, поэтому приведу полностью:

«Указ подполковнику, господину Бухалту. Понеже доносил нам сибирский губернатор, господин князь Гагарин, что в Сибири близ калмыцкого города Еркета, на реке Дарье, промышляют песочное золото.

1. Для того ехать тебе в Тобольск и взять там у помянутого господина губернатора 1500 человек воинских людей и с ними итить на Ямыш-озеро, где велено делать город. И, пришед к тому месту, помянутых людей в той новостроенной крепости и около ее, где возможно, розтавить на зимовье, для того, чтоб на будущую весну паки возможно было скоряя с теми людьми собравшись итить далее к помянутому городку Еркету.

2. И как на будущую весну собравшись с теми людьми пойдете от Ямыша к Еркету, то накрепко смотрите того, чтобы дорогою итить такою, где б была для людей выгода. Также в некоторых удобных местах, а именно при реках, делать редуты для складки провианту и для камуникаций и чтоб редут от редута расстоянием болше не был, как дней по шести или по недели времени от одного к другому было на проход, и в тех редутах оставливать по несколку людей по своему разсмотрению.

3. А когда Бог поможет до Еркета дойтить, тогда трудитца тот городок достать. И как оным, с помощью Божией, овладеете, то оный укрепить. И проведайте подлинно, каким образом и в которых местах по Дарье реке тамошние жители золото промышляли.

4. Потом такоже старатца проведать о устье помянутой Дарьи реки, куды оная устьем своим вышла.

5. Сыскать несколько человек из шведов, которые искусныи инженерству, артилерии и которыя в минералах разумеют, которых с воли губернаторской взять. Также и в протчем во всем делать с воли и совету губернаторского.

6. Протчее поступать, как доброму и честному человеку надлежит во исполнение сего интересу по месту и конъюнктурам».

У сего приписано собственною царского величества рукою: «На галере святыя Наталии, в день 22 маиа, 1714. Петр».[54]

В путь Бухгольц отправился в августе 14-го в сопровождении «личной гвардии» (майор, два капитана, два поручика, два прапорщика, сержант и семь солдат Преображенского полка) — к таким людям, как Гагарин, ехать без своих, верных людей никак не можно. Шли привычной русскому человеку «водной дорогой» — плыли реками Москва-Ока-Волга-Кама, а там до устья реки Чусовой, воспетой в наши дни Алексеем Ивановым. В Тобольск Бухгольц прибыл только в конце ноября. Несмотря на деятельную помощь губернатора (Гагарин всегда знал, в каких случаях непременно стоит проявить усердие), в Тобольске сборы затянулись — в Сибири, как всегда, была жуткая нехватка людей, войско для Бухгольца пришлось собирать с самых дальних окрестностей.

В общем, экспедиция стартовала только в июле следующего, 1715 года. С Бухгольцем шли два полка пехоты, семьсот человек драгун, небольшой отряд артиллеристов и семьдесят мастеровых — общим числом 2902 человека. Плыло это воинство на 32 дощенниках[55] и 27 больших лодках. Как всегда, к большой воинской силе присоседились вечно (и небезосновательно) опасавшиеся за свою безопасность купцы — на них плюсуйте еще 12 дощенников. И вся эта флотилия двинулась вверх по Иртышу к Ямышеву озеру.

Здесь, наверное, надо сказать пару слов об этом самом «Ямыш-озере», и разъяснить, почему именно оно было выбрано в качестве основной базы экспедиции. Соображения были чисто практические. Дело в том, что Ямышево озеро славилось на всю Сибирь, и, хотя и отстояло довольно далеко от русских владений, посещалось подданными Петра весьма часто.

Ямышево озеро было соляным, и вода тамошняя была насыщена солью настолько, что та моментально кристаллизировалась на любом предмете, опущенном в озеро. Русские, как писал Герхард Миллер в своей «Истории Сибири», «таким образом делают из соли кресты и другие фигуры, какие кто захочет». Соли в озере было так много, что «можно бы было достать оттуда больше, нежели бы по всей Сибири исходило[56]». К тому же озеро это находилось от главной тамошней дороги — бурного Иртыша — всего-то в шести с половиной верстах. Место это было исключительно живописным — прозрачная вода в ясную погоду и с некоторого расстояния казалась пурпурной. И еще одно диво дивное — вода в озере пахла фиалками, причем запах этот чувствовался еще на подходе.