Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги Страница 21

Кроме того, в Сталинградской битве пришлось иметь дело с серьезными попытками врага противодействовать нашему контрнаступлению. К примеру, контрудар группировки Манштейна. Этот контрудар был парирован войсками Сталинградского фронта, который, помимо внутреннего фронта, сжимавшего кольцо Сталинградского окружения, должен был большей частью своих войск образовать своего рода внешний фронт, на котором и был разбит Манштейн. Его контрманевр потерпел крах. Разгром Манштейна окончательно определил нашу победу.

Таким образом, стратегическая оборона и контрнаступление под Сталинградом произвели коренной перелом в ходе войны в нашу пользу. Сталинградская битва явилась началом общего стратегического наступления Красной Армии, которое почти безостановочно развилось вплоть до победоносного завершения войны.

Третье контрнаступление Советской Армии развернулось летом 1943 года в районе Курска. Первые решающие результаты этого контрнаступления и были достигнуты как раз в дни пребывания товарища Сталина на Калининском фронте. Курское контрнаступление также привело к разгрому основных стратегических группировок противника.

Битва под Курском, как определил товарищ Сталин, поставила немецкую армию перед катастрофой.

Курское контрнаступление имело значительное отличие от Московского и Сталинградского. Советские войска встретили здесь удары противника своей наступательной группировкой, опираясь на мощные, заранее подготовленные рубежи, и нанесли ему поражение. У противника в это время уже не было превосходства в силах не только на этом направлении, но и общее соотношение сил на советско-германском фронте к этому времени уже определенно сложилось в нашу пользу.

Я несколько увлекся. Пора вернуться к нашей встрече.

И.В. Сталин подошел к карте Духовщинско-Смоленской операции, прикрепленной мной к стене, и сказал: «Докладывайте, как вы спланировали боевые действия». Я охарактеризовал операционное направление и состояние обороны противника перед Калининским фронтом, а затем подробно остановился на соотношении сторон и возможностях фронта; главный упор сделал на то, что для успешного проведения операции нам недостает снарядов и что плотность артиллерии на участке прорыва составляет не более 140 орудий на 1 км фронта. Этого было недостаточно, особенно при учете прочности и многочисленности оборонительных сооружений противника. Основываясь на этом, я попросил Верховного Главнокомандующего помочь нам авиацией, артиллерией и снарядами.

После этого мною был коротко изложен план операции, вытекавший из поставленной Ставкой задачи фронту. Операцию намечалось осуществить силами двух фронтов – Западного и Калининского – в тесном взаимодействии их смежных флангов. Действия двух фронтов должны были слиться в единый удар.

Я доложил, что первоначально мы были склонны избрать для первого удара велижское направление, где несколько легче было взломать оборону противника, но тогда не решалась бы главная задача – быстро прорвать его ключевые позиции. Причем действия на велижском направлении значительно ослабили бы наши силы, что не могло не сказаться затем на успехах в выполнении основной задачи. Удар же на Духовщину открывал кратчайший путь на Смоленск, в наши руки переходил крупный узел дорог и в крайне опасном положении оказывались фланги обороны противника, в том числе и в районе Велижа. Кроме того, в этом случае значительно облегчалось взаимодействие с ударной правофланговой группировкой Западного фронта, нацеленного на Смоленск и район южнее города. Поэтому и было решено нанести главный удар силами 39-й армии и частью сил 43-й армии на духовщинском направлении с целью взломать оборону противника на всю глубину, создавая превосходство в силах и средствах на избранных для атаки направлениях.

В ответ на мою просьбу о подкреплениях Верховный Главнокомандующий позвонил в Генеральный штаб и приказал 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Н.С. Осликовского направить в распоряжение командования Калининского фронта, в район г. Белый. Мне было сказано, что снаряды будут подвезены, а в день атаки авиация фронта будет усилена бомбардировочным полком Ту-2. Эти самолеты были сконструированы конструкторским бюро А.Н. Туполева.

После того как я ответил на несколько вопросов, возникших при докладе, план операции был одобрен; плотность артиллерии решено было увеличить до 170 стволов на 1 км фронта за счет снятия артиллерии с второстепенных участков. Начало операции было намечено на 13 августа.

Когда наша беседа подходила к концу, в комнату поспешно вошел генерал для поручений и доложил, что наши войска овладели городами Орел и Белгород. Это радостное известие несколько нарушило довольно официальный характер аудиенции. Сталин сказал, что в честь войск, взявших эти города, стоит произвести салют в Москве и делать это всегда в связи с освобождением крупных городов и стратегически важных пунктов. Он спросил о моем мнении на этот счет. Я, естественно, отозвался одобрительно. И.В. Сталин тут же позвонил в Москву и отдал распоряжение о подготовке салюта из 124 орудий к его возвращению в Москву, т. е. к сегодняшнему вечеру.

Это было очень ценное мероприятие. Войска стали явственней чувствовать одобрение и благодарность народа. Салюты воодушевляли их, звали на новые подвиги. Возвещая о славных делах армии, они вдохновляли и весь народ на самоотверженный труд во имя победы.

Беседа закончилась, я собрал документы, и все вышли на улицу. Машины стояли тут же, и мы поехали на железнодорожную станцию Мелехово. Поезд, на котором приехал Верховный Главнокомандующий, состоял из нескольких товарных вагонов и платформ и одного салон-вагона, камуфлированного под основной состав. Я был приглашен на обед в салон-вагон. За обедом велась оживленная беседа. Наряду с обсуждением вопросов, связанных с Духовщинско-Смоленской операцией, Сталин дал высокую оценку действиям войск Сталинградского и Юго-Восточного фронтов в ходе битвы на Волге, подчеркнув, что армии, входившие в эти фронты, отличились не только в обороне, но и в контрнаступлении. За обеденным столом прозвучала примерно та оценка битвы под Сталинградом, которая была дана Верховным Главнокомандующим, когда он назвал Сталинград закатом немецко-фашистской армии.

Прощаясь, И.В. Сталин разрешил сообщить войскам о посещении им фронта.

В тот же день весь руководящий генеральский состав узнал, что Верховный Главнокомандующий был на нашем фронте. Я рассказал о задачах, поставленных перед нами, и о том, что предстоят напряженные бои. Известие о посещении фронта Верховным Главнокомандующим сыграло большую положительную роль в подъеме морального состояния войск.

Теперь предстояло окончательно откорректировать план Духовщинско-Смоленской операции. Имея в виду изменение в плотности огня, следовало несколько уменьшить запланированный для прорыва участок, а часть стволов привлечь со второстепенных участков и за счет этого создать необходимую плотность артиллерии, доведя ее до 170 стволов на 1 км фронта.

8 августа с группой офицеров штаба фронта я снова приехал на командный пункт 39-й армии и весь день работал над планом операции 39-й армии, пришлось его значительно поправить. На следующий день мы были в 43-й армии, здесь я также подробно рассмотрел план и утвердил его.

Во второй половине дня мы приехали в 91-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерал-майора М.И. Озимина [18] , где провели инструктивное совещание с офицерским составом от командира роты и выше. Цель этого совещания состояла в том, чтобы на боевых примерах разобрать и проработать тактику наступления пехоты во взаимодействии с танками и артиллерией. Особенный упор делался на необходимость того, чтобы пехота не отставала от танков и от огневого вала артиллерии и чтобы артиллерия сопровождения двигалась с пехотой, не отставала от нее. В ходе совещания было приведено много ярких примеров из практики войск в битве на Волге.

В этот же день мы побывали в 277-м стрелковом полку этой дивизии. Чувствовалось, что в этой части, как и в других, была проведена большая политическая работа.

Поздним вечером по возвращении на командный пункт 39-й армии я заслушал доклад начальника разведывательного отдела о проведенной разведке согласно отданному мною ранее приказанию. Целью этого и подобных мероприятий, помимо получения необходимых данных о противнике, является стремление «приучить» врага к нашей активности, дабы замаскировать приготовления к наступлению. Успешные действия разведчиков дали дополнительные сведения о характере оборонительных сооружений и вражеской группировке.

11 августа было проведено совещание высшего командного состава 39-й и 43-й армий, на котором подробно рассматривался план предстоящей операции по этапам и по задачам.

Особое внимание участников совещания было обращено на мощность обороны противника. В связи с этим я потребовал от командиров дивизии, корпусов и командующих армиями умелого использования артиллерии, квалифицированного управления ею, чтобы добиться поражения конкретных, наиболее важных целей. Это особенно существенно при наличии ограниченного количества боеприпасов. Вместе с тем с помощью расчетов я доказал, что задачи, стоящие перед нами, вполне выполнимы.