Татьяна Купер - Династия Тюдоров Страница 21

Но в постели ее ждала совсем другая история – первая брачная ночь оказалась полной катастрофой! Утром, на вопрос Кромвеля, как его новая жена, Генрих ответил: «Вам разумеется известно, что и раньше она мне не больно нравилась, а сейчас и того меньше, ибо я прикоснулся к ее животу и груди, и мог судить, что она не девица. Сия мысль столь сильно поразила меня, что я уже не имел ни желания, ни смелости продолжить. Я оставил ее такой, как она была». После этого стало совершенно ясно, что этот брак долго не продлится, и Анна Клевская должна получить отставку. Вопрос был только в том, как.

Прошло всего шесть месяцев в тех пор, как король женился на Анне, как по двору разнеслись слухи, что он готов восстановить свою жизнеспособность, но не в постели жены, а в постели ее фрейлины. Он был решительно настроен доказать, что у него нет никакой импотенции, и что он не собирается оставаться мужем Анны ни одной минуты! К счастью, нашелся способ сделать это в рамках закона, а не обоюдоострым мечом. Летом того же года король велел провести расследование, и, как и следовало ожидать, королева «оказалась» не девственницей. Выяснилось, что Анна в возрасте 12 лет была помолвлена с герцогом Лотарингским. Помолвка носила неофициальный характер и была отменена через семь лет. Но бумаги, подтверждающие, что свадьба не состоялась, исчезли. Этим и воспользовались адвокаты Генриха, чтобы доказать нелегитимность этого брака, который к тому же так и не был скреплен постелью.

Только теперь Анну известили о том, что происходит. 6 июля 1540 года к ней прибыли Чарльз Брэндон и Стивен Гардинер и подали ей бумагу, в которой объяснялась сложившаяся ситуация – их брак с Генрихом будет аннулирован, так как в прошлом она была помолвлена с герцогом Лотарингским. Сначала она пыталась оспорить – нет, она не пыталась обмануть короля, она была совершенно свободна, когда выходила за него замуж. Но затем ей была предложена очень привлекательная сделка – вместо того, чтобы быть женой Генриха, она будет считаться его сестрой, и поэтому станет важнее всех остальных дам при дворе. Фактически ее избавляли от унижения возвращаться домой в качестве отверженной жены. И какой бы она ни была простушкой, она быстро сообразила, что роль королевской сестры намного лучше, чем роль Екатерины Арагонской или Анны Болейн.

11 июля она написала королю, что принимает все его условия, и даже подписалась по-новому: «ваша преданная сестра и слуга Анна Клевская», при этом выражая большое сожаление – ведь она любила короля и благодарна ему за то, что он принес в ее жизнь столько престижа. Письмо было отослано Генриху вместе с обручальным кольцом, которое она просила разбить на мелкие кусочки, так как оно больше не несло никакой символики, ценности или смысла.

Для Генриха такое быстрое подчинение было немного удивительным – он ожидал хоть какой-то борьбы. Ведь для того, чтобы избавиться от первой жены, ему понадобилось целых семь лет, а тут мгновенный успех за какие-то три недели! В благодарность он «с радостью признал её своей любимой сестрой», назначил ей солидный ежегодный доход в четыре тысячи фунтов и пожаловал в дар несколько богатых поместий, в том числе Хивер Касл – фамильный замок семьи Болейн, доставшийся ему после смерти отца Анны. Анна Клевская удалилась туда с тем же невозмутимым флегматизмом, с каким пошла под венец. А 9 июля Совет высшего духовенства объявил брак недействительным, после чего Анна осталась в Англии и пережила не только Генриха, но и всех его последующих жён.

Но если для Генриха этот брак оказался унизительным, то для Томаса Кромвеля – буквально фатальным. Теперь он впал в немилость и стал врагом королевского двора, хотя не совсем ясно почему – изменений во внутренней и внешней политике не наблюдалось, и ему не было предъявлено никаких обвинений по поводу неудавшегося королевского брака. Можно только предположить, что, лишившись покровительства короля, Кромвель пал жертвой консервативной фракции, на которую он так долго наводил страх. В результате этих интриг, 15 июня 1540 года он был арестован и признан виновным в государственной измене и ереси. Его также обвинили в продаже экспортных лицензий, выдаче паспортов и создании комиссий без разрешения короля. Его лишили всех прав и привилегий и приговорили к самой страшной казни – быть подвешенным, выпотрошенным и четвертованным.

В отчаянии, как когда-то его покровитель, кардинал Томас Уолси, он писал Генриху из Тауэра: «Ваше величество! Мой великодушнейший король и милосерднейший правитель, никогда в своей жизни я не думал о том, чтобы вам не угодить. Молю о милосердии. Милосердии. Милосердии». Он обращал эти слова к человеку, который был его ближайшим другом за последние семь лет. Но все было напрасно. 28 июля 1540 года Кромвеля вывели к месту казни в Тауэр-Хилл. Генрих проявил некоторое «милосердие» и заменил медленную и мучительную смерть на более быструю – отсечение головы топором. Но смерть не оказалась такой уж быстрой и безболезненной – по наущению врагов Кромвелю послали неопытного палача, которому только с третьего раза удалось отрубить несчастному страдальцу голову…

Потом король пожалеет, что отдал своего советника на растерзание фракции – ведь тот проделывал для него всю бюрократическую рутинную работу. Теперь, когда на Генриха навалились все бумаги, он запишет в своем дневнике: «министр был самым трудолюбивым и верным в моем окружении». Кстати, именно Кромвелю принадлежит введение английского перевода Библии, когда каждому приходу вменялось в обязанность приобрести один экземпляр.

Теперь Генрих стремился к религиозному единству, и чтобы оправдать этот средний путь, он приказал повесить и четвертовать трех католиков и сжечь на костре трех протестантов. А затем реорганизовал Совет, который впервые в истории Англии вынужден был ежедневно заседать и заниматься делами каждой деревни. Это революционное решение дало начало новому кабинету, который существует и по сей день, заседая примерно в том же месте – всего в нескольких метрах от современной резиденции премьер-министра на Даунинг Стрит, 10.

Пятая жена: Екатерина Говард

Генриху было уже 48 лет, он был трижды вдовцом и в разводе с нелюбимой женой. И хотя у него уже был один сын, в тюдоровской Англии, где детская смертность была очень высокой, этого было недостаточно. Ему нужен был еще один наследник. Буквально через пару месяцев после женитьбы на Анне он уже искал ей замену. Как всегда, далеко ходить не пришлось. В 1539 года 17-летняя девушка по имени Екатерина Говард прибыла ко двору в качестве фрейлины королевы, и вскоре стало очевидным, что Генрих в нее влюблен.

Екатерина была кузиной Анны Болейн и племянницей Томаса Говарда, 3-его герцога Норфолка. Таким образом, тот пытался пристроить в жены королю вот уже вторую племянницу – в надежде на возвращение влияния семьи Говардов. Она была из богатой аристократической семьи – ее отец Эдмунд был третьим сыном 2-го герцога Норфолка. Но так как все богатство и высокий титул по традиции перешли к первому сыну – Томасу Говарду, то Эдмунду, чтобы прокормить семью из 11-ти детей, частенько приходилось побираться у своих богатых родственников. Екатерина была десятым ребенком, и ни о каком наследстве не могло быть и речи. Надежда была только на удачное замужество. И тут ей действительно сказочно повезло!

Весной 1540 года, когда брак Генриха с Анной Клевской трещал по швам, она стала его любовницей. Король посещал дом Екатерины каждый день и каждую ночь. Одна мысль о ней делала его молодым и жизнеспособным, а сама она казалась ему идеальной – молодая, красивая, добродетельная… Она была восхитительно уступчива в постели, и он называл ее «моя роза без шипов», хотя никогда не задавал себе вопроса, почему 17-летняя девственница так хорошо владеет языком любви в постели.

Уже через две недели после аннуляции брака Екатерина стала его пятой королевой. Это произошло 28 июля 1540 года – в день казни Томаса Кромвеля, что не помешало Генриху отпраздновать венчание и предаться страстной любовной неге. Генрих был так счастлив, что даже подарил ей земли Томаса и огромное количество драгоценностей и одежды. А затем, во время охотничьей экспедиции, представил ее ко двору. Час Екатерины пробил! Она получила все, о чем только можно было помечтать. Необычайная роскошь, к которой она не привыкла, буквально вскружила ей голову, и она, подобно ребенку, радовалась всем подаркам «Его Величества», проводя все дни в развлечениях и танцах и ни в чем себе не отказывая.

А что же Генрих? Он был не просто увлечен – его обуревала огненная страсть. Все его проблемы в постели мгновенно исчезли, и теперь молодожены в уединении наслаждались 10-дневным медовым месяцем. Это было лучшее время его жизни, бабье лето любви! Но, как и всякое бабье лето, оно оказалось коротким. Тень казненного Кромвеля с первых минут как будто нависла над головой молодой жены, предвещая ей ту же участь. И это неудивительно – для Генриха кровь и страдания всегда шли рука об руку с вехами счастья.