Александр Хлевов - Краткая история Средних веков: Эпоха, государства, сражения, люди Страница 21

Щиты миндалевидной формы закрывали всадника от лица до голени, дублируя защиту всего тела в бою. Их конструкция в этот период также едина для Западной и Восточной Европы. Копье не получает каких-либо усложнений: остается стальной наконечник на обычном, хотя и длинном, древке.

Самый интересный предмет того времени – меч. К концу VIII в. франкские мастерские на Нижнем Рейне (главным образом, мастера Ульфберта) освоили производство непревзойденных по качеству и эффективности клинков каролингского типа. На 500 лет эти мечи стали самым популярным видом клинкового оружия не только в континентальной Европе, Скандинавии, на Руси, но и в арабских странах, где очень высоко ценились. В Европе их производили во многих центрах. Так, в Норвегии при раскопах обнаружили более 2 тыс. мечей-каролингов, значительная часть которых произведена на месте. Более сотни мечей известно на Руси, в том числе с местными клеймами.

Меч изготовлялся в пакетной технике, основанной на проковке многократно сложенной полосы из пяти слоев металла: трех стали и двух железа. Имевший длину около 0,8–1 м и весивший обычно не более 1,5 кг, зачастую с округлым, не заточенным, концом, каролингский меч был излюбленным предметом воинов, мало менявшимся внешне на протяжении веков. Модернизировалась форма элементов рукояти (навершие, гарда), которая могла богато украшаться.

С небольшими видоизменениями каролингские мечи просуществовали до второй половины XIII в., а затем были постепенно вытеснены классическими рыцарскими мечами, с которыми, однако, связан закат эпохи рыцарства.

К концу раннего Средневековья сложилась ситуация, когда полноценным бойцом на поле сражения себя ощущал только воин, соответствовавший описанному стандарту экипировки. Эффективность его действий намного превосходила все, что мог совершить пехотинец. Чрезвычайно высокая стоимость вооружения и боевого коня (эквивалентная в Х—XI вв. цене 45 коров, т. е. целому состоянию) и постепенно усложнившийся доступ в сословие элитных воинов довершили дело. Понятие рыцарь (риттер, шевалье – т. е. буквально всадник) стало синонимом человека благородного и высокопоставленного. Принадлежность к роду войск и социальное положение пришли в полное соответствие. Пехота никогда не исчезала с полей сражений, но ее роль стала вполне символической и третьестепенной. Как и сохранившиеся отряды легкой кавалерии, пехотинцы стали вспомогательными силами.

Отличительная черта раннего Средневековья – неразвитая фортификация. Малое число городов, доминирование позднеримских вилл как основного жилища первых феодалов дополнялось повсеместным господством деревянной архитектуры. Лишь в средиземноморской полосе, на старых имперских землях встречаются настоящие каменные укрепления. В остальной Европе они земляные и деревянные. Наиболее распространена комбинация рва, земляного вала и частокола (палисада) из заостренных бревен, вкопанных на валу вплотную друг к другу. Более сложные конструкции – со стенами, снабженными галереями и т. д. – встречаются крайне редко. Монастыри и возникающие города стремятся обзавестись каменными стенами, но процесс идет медленно, поскольку мероприятия требуют больших затрат. Впрочем, роль укреплений существенно возросла в эпоху венгерских и скандинавских нашествий.

Очень быстро возводимые крепости (известны случаи, когда деревянно-земляной форт строили чуть ли не за ночь) оставались крайне непрочными и уязвимыми – в частности, легко горели. Осаду этих укреплений никак нельзя назвать характерной чертой раннего Средневековья. Борьба за них не составляла еще важную часть стратегии и тактики боевых действий. Не развивалась и осадная техника. Впрочем, в эту эпоху – особенно на окраинах континента – создаются укрепленные линии большой протяженности, насчитывающие многие десятки километров. Такова система валов Даневирке в Ютландии, Вал короля Оффы и Вал Черной свиньи на Британских островах и др. Они предотвращали доступ армий противника (со временем – кавалерии) в целые провинции и страны: из Германии в Данию, из Уэльса в Англию и т. п.

Резюмируя, можно сказать, что в V–XI вв. в Европе произошла полная смена парадигмы военных действий: массовая дисциплинированная профессиональная государственная, по преимуществу пехотная, армия Рима уступила на Западе место численно крайне ограниченным, также профессиональным, тяжелым кавалерийским силам, в основе существования и воинской традиции которых лежал принцип феодального индивидуализма.

Были норманны – стали нормандцы

Одна из самых интересных страниц в истории Средних веков – норманнские завоевания. В X–XII вв. норманны создали прецедент – своего рода микроцивилизацию в западном мире.

Правильнее, впрочем, именовать их нормандцами, ибо они явно отличаются от тех скандинавов, которые совершали набеги на территорию франкского королевства.

Возникновение герцогства Нормандия в 911 г. положило начало новому этносу и его культуре, основанных на смешении скандинавского и франкского элементов. Однако в исторической литературе прочно утвердилось не вполне верное именование норманны, а не нормандцы применительно к отдаленным потомкам викингов-переселенцев.

После передачи Рольфу Пешеходу в феодальное владение огромных территорий Нейстрии, получивших впоследствии название Нормандии, сюда переселилось немало скандинавских семей, разбавивших северной кровью этнический состав этих земель. Вместе с тем они перенесли с собой более архаичный и свободолюбивый дух Скандинавии, наложивший неизгладимый отпечаток на нормандский тип феодализма.

После столетнего разорения викингами эти территории находились в изрядном запустении, и местами здесь встречались сплошь скандинавы. Рольфу подчинялась не только Нормандия, но и ряд соседних земель – в частности, Бретань.

Получив целую провинцию в неограниченное управление, Рольф и его потомки решили установить здесь порядок. Жесткая центральная власть в герцогстве, такое же законодательство и, самое главное, его строгое соблюдение – все это принесло стабильность и процветание вновь возникшему государству, чего не встречалось нигде в Европе того времени. Центром нового герцогства стал крупнейший город – Руан.

Рольф немало одаривал своих соратников и католическую церковь, создав мощную прослойку лично связанных с ним и лояльных людей, располагавших той или иной властью. Распространение получили браки людей разной национальности. Сам Рольф женился на 15-летней Гизеле, дочери французского короля; многие викинги также обзавелись франкскими, бретонскими или бургундскими женами. Скандинавские наречия очень быстро вышли из употребления, но самосознание, ощущение исключительности, особости, привилегированности оставались незыблемыми у многих поколений нормандской знати.

Развернул Рольф и бурную законодательную деятельность, возродив порой архаические традиции, чуть ли не времен Салической правды. Позднейшие нормандские хроники сохранили много полулегендарных сведений о справедливости этого законодательства. Рассказывали, что по закону не только вор, но и всякий укрыватель краденого наряду с ним подвергался казни.

Было приказано оставлять на пашнях плуги и тягловый скот, Рольф взял обязательство платить из собственной казны за любой ущерб от разбоя или воровства. Одна крестьянка, сговорившись со своим мужем, решила испытать действенность законов герцогства и украла собственный плуг. Когда дело было расследовано и раскрыто, крестьянина и его жену повесили.

По свидетельству тех же хроник, Рольф велел повесить на ветку дуба в лесу на берегу Сены золотой браслет, который провисел там три года, и никто не пытался его украсть.

Какова бы ни была достоверность этих рассказов, не вызывает сомнения, что порядка в Нормандии было намного больше, чем в любой другой области феодального мира.

Не менее неукоснительно нормандцы блюли свою независимость от французского короля, сохраняя по отношению к нему лишь формальное подчинение. Несколько поколений потомков Рольфа управляли герцогством твердой рукой и сумели не только не растерять, но и приумножить наследие основателя Нормандии.

Характерная для Севера свобода личности повлияла на то, что в Нормандии так никогда и не сформировалась настоящая личная зависимость крестьян от феодалов – общество оставалось весьма демократичным в средневековом понимании этого слова.

Нормандцы даже спустя полтора века после завоевания и внешне, и в поведении отличались от французов. Они не меняли скандинавский тип питания (в частности, незнакомое уже французам употребление пива) и т. д. Нормандцы оставались отличными мореходами и в X в. построили ряд портовых городов и гаваней: Шербур, Дьепп, Гонфлер, Барфлер и др. Большой популярностью в их среде пользовалась героическая поэзия, саги. Судебные вопросы они решали посредством поединков. Сохранялись и иные черты северного быта эпохи викингов.