Исаак Фильштинский - Арабы и Халифат Страница 21

В отличие от Европы, владельцы пожалованных угодий в странах мусульманского Востока жили в городах, а не в усадьбах своих поместий. Поэтому не выделялись особые земли, которые образовывали бы собственное владение помещика и обрабатывались бы барщинным трудом. Непосредственной связи между землевладельцами и держателями земли не было, и ренту, в основном денежную, собирали для владельцев специальные чиновники, сборщики налогов, о произволе которых свидетельствуют средневековые историки.

Следует особо отметить, что в отличие от раннесредневековой Европы в странах Халифата феодальные поместья никогда не играли решающей роли в экономической жизни государства. При скудости культивируемых земель город с его ремеслами и торговлей был главным источником доходов казны, а поскольку денежная оплата была обычной формой вознаграждения за военную и гражданскую службу, халиф постоянно нуждался в средствах для содержания чиновников и солдат-наемников.

Значительная часть земельного фонда Халифата находилась в руках различных религиозных учреждений: мечетей, медресе, благотворительных организаций, а позднее – суфийских братств. Имущество религиозно-благотворительных учреждений не отчуждалось, поэтому, стремясь обезопасить свои владения от посягательств властей или избавиться от непосильных налогов, многие владельцы земель передавали их в вакф, то есть завещали для религиозно-благотворительных целей.

Владельцы вакфов или вакуфного имущества продолжали пользоваться завещанными землями и обязаны были отдавать лишь часть своих доходов в пользу того или иного религиозного учреждения. Так они защищали себя и своих наследников от феодального произвола и одновременно выражали свои религиозные чувства.

Со временем имущество, переданное под покровительство религиозных учреждений, разрослось, и вакфы приняли форму огромных ведомств, что привело к серьезным изменениям в социальной жизни общества. Появился значительный слой людей, живших за счет вакуфного имущества. Этих людей объединяла общая забота о сохранении их коллективной собственности. Поэтому руководители религиозных учреждений искали защиты у военачальников наемной гвардии и поддерживали тех ее лидеров, которые им покровительствовали.

В свою очередь, многие военачальники, стремясь заручиться поддержкой обладавших авторитетом в среде простонародья религиозных руководителей, покровительствовали им в надежде на их помощь в борьбе за власть с другими военными группировками и чиновничеством. В результате по мере развития феодальных отношений зажиточные горожане оказывались все менее защищенными от произвола военщины, а союз военных и религиозных руководителей становился все более прочным. Этот союз сыграл весьма отрицательную роль в культурной и экономической жизни мусульманского мира в период позднего Средневековья.

Со всех земель со времени арабского завоевания взимался поземельный налог – «харадж». Земли, находившиеся во владении членов семьи Аббасидов, земли «катаи» и вакуфные земли налогом в казну не облагались. Все, что владелец собирал с арендаторов, превращалось в ренту в его пользу либо в пользу религиозных учреждений. На государственных землях «харадж» собирался с крестьян специальными сборщиками. Все категории собственности мусульман, включая земли икта, облагались налогом «ушр» (десятина). Разница между размером «хараджа» и «ушра» образовывала феодальную ренту и составляла чистый доход владельцев икта – мукта.

Система налогообложения, видоизменявшаяся в зависимости от местных условий, была главным свидетельством подчиненного положения иноверцев в мусульманском государстве. В некоторых областях, например в Сирии, налог на иноверцев первоначально взимался со всей общины в размере установленной завоевателями суммы, которую собирали сами жители, и сборщиков не интересовало, с кого какая часть налогов причиталась.

Все иноверцы платили подушный налог «за покровительство» («джизью»), который всегда взимался в денежном выражении. Первоначально «харадж» и «джизью» рассматривали как единую, собираемую с иноверцев подать. Со времен Омейядов «джизью» собирали только с иноверцев, а «харадж» продолжали взимать и с вновь обращенных в ислам. Во многих провинциях Халифата (в Иране, Ираке и в несколько иной форме в Египте) земли оставались хараджными и при Аббасидах вне зависимости от того, кто на них жил – мусульмане или иноверцы. Поскольку вся община несла коллективную ответственность за собранную сумму, по меньшей мере за поземельный налог, то получалось, что обращение отдельных лиц в ислам в обложении налогом не предусматривалось и вновь обращенные уплачивали «харадж» наравне с немусульманами. Это толкало жителей к бегству в города Ирака и Египта, где они фигурировали уже как мусульмане, что приводило к быстрой урбанизации провинций и наносило ущерб как земледелию, так и казне.

Создавшаяся ситуация вынудила администрацию проводить на практике различие между налогом на землю, взимаемым в зависимости от религиозной принадлежности, и подушным налогом, который в случае обращения заменялся «закатом», что способствовало переходу в ислам целых сельских общин. В городах «обращение» носило более индивидуальный характер.

В отличие от Западной Европы, в средневековом мусульманском мире почти вся экономическая и культурная жизнь была сосредоточена в городе. В городах обитали халифы и султаны, а также провинциальные наместники и военачальники, отсюда велось управление империей, рассылались сборщики налогов, и сюда стекались все богатства.

Степень урбанизации в разных провинциях Халифата была различна. Мусульманское законодательство не знало города как некой автономной административной единицы. Хотя город часто располагался на месте селения или города поздней Античности (например, Багдад возник вблизи древнего Ктесифона), в нем не сохранялись индивидуальные особенности его предшественника. В отличие от городов-коммун Центральной Италии XI – XII веков, располагавших известной независимостью в рамках слабоцентрализованного европейского государства, мусульманский город не обладал никакой автономией. Мусульманское государство было слишком сильным и централизованным, чтобы город мог добиться какой-либо самостоятельности. Существенным препятствием для этого служило и то обстоятельство, что город был местопребыванием феодального правителя, в то время как в Европе бароны и рыцари жили в своих поместьях и замках.

Большинство арабов-завоевателей осело в городах, мало кто из них предпочел жизнь в сельской местности. Гарнизонные лагеря завоевателей (Куфа, Басра, Фустат, Кайраван и др.) довольно быстро превратились в большие города, причем изначально их правители стремились отделить арабов-завоевателей от местных жителей и этим обеспечить большую надежность военной оккупации.

Значительная часть жителей городов (за исключением Багдада) обитала в них еще до прихода арабов-завоевателей. Однако вскоре туда устремилось местное сельское население, которое привлекала возможность трудиться, обслуживая придворных и армию в качестве ремесленников и торговцев, и перспектива обогащения за счет разных видов деловой активности. Это привело к культурному взаимовлиянию, и вскоре пришельцы усвоили местные культурные традиции, а аборигены овладели языком завоевателей и стали принимать участие не только в общей экономической, но и в культурной жизни. Бедуины Аравии, принадлежавшие раньше к разным племенам, стали смешиваться с горожанами и перенимать их образ жизни.

В результате к VIII веку племенные традиции в среде арабов-горожан из реального культурного фактора превратились в далекие от социальной действительности сентиментальные воспоминания, в то время как традиции коренного населения все более воспринимались арабами-завоевателями. Одним словом, шел процесс взаимной культурной ассимиляции пришельцев и местного населения. Обе категории сближались, хотя религиозный барьер еще долго служил разъединяющим фактором. Дамаск при Омейядах и Багдад в VIII – X веках, равно как и Каир в XI веке, по культурной жизни и деловой активности смело могли соперничать с Константинополем и намного превосходили современные им европейские столицы.

Социально-экономическая структура города и сельских поселений сильно различалась. В областях, подвергшихся интенсивной урбанизации, владельцами сельских поместий были горожане, снабжавшие город сельскохозяйственной продукцией. Для отдельных горожан, равно как и для государства в целом, земля оставалась важным источником богатства, и преуспевающие купцы стремились вкладывать в нее свои доходы.

В VIII – XII веках в городах процветали традиционные для стран Ближнего и Среднего Востока ремесленные промыслы. Каждая из провинций славилась своими особыми ремесленными изделиями, и между ними был налажен широкий обмен. Существовало различие между свободными ремесленниками и государственной промышленностью, особенно в Египте, где на протяжении всей истории страны государство сохраняло контроль над ремеслами и торговлей. Под контролем государства находилось производство оружия и военных кораблей. Свободные ремесленники обязаны были поставлять государству всю или часть производимой ими продукции. В других областях Халифата деятельность ремесленников носила более свободный характер, но и в этом случае государство вело над ремесленным производством неусыпное наблюдение.