Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых Страница 21

Сионо-масонские круги, ненавидящие веру в Бога, с глубокой яростью отрицающие дух истины и, таким образом, являющиеся носителями совершенно в буквальном смысле культа сатаны, не случайно используют в широчайших масштабах такое изощренное средство манипулирования людьми, как современная психиатрия. Поэтому, кстати, не вызывает удивления, когда обнаруживаем профессиональных психиатров в числе самых темных интриганов и политических авантюристов.

На протяжении всей своей истории мужественной борьбы Национально-патриотический фронт «Память» является объектом изощренной травли, беспардонной клеветы. Враги светлой патриотической силы, всколыхнувшей наше общество в критический час, доказывают своими происками, своей гнусной возней фундаментальность и подлинность занятых нами позиций, беспощадную точность нашего прицела.

Вот лишь краткий перечень измен и тщетных потуг внести раскол в ряды Фронта, создания суррогатов «Памяти» и марионеточных руководителей несуществующих патриотических движений:

«П-1,5» — братьев Поповых в Москве;

«П-2» — Сычева и Пономаревой в Москве;

«П-3» — Риверова и Лысенко в Ленинграде;

психиатрическую «П-4» — доктора-психиатра Филимонова и К° в Москве.

Сколько их, подсадных уток, еще будет? Их, забывающих из-за личных амбиций или по указанию Моссада, что Отечество у нас одно! Их, растаскивающих идею и раскалывающих единство!

В единстве — всесокрушающая сила. Все величайшие религии мира основаны на монотеизме. Высшие откровения, данные людям, суть откровения о Едином Боге. На этих откровениях зиждились цивилизации и империи, ими жили в течение тысячелетий народы и расы Земли.

Принцип единства собирал и собирает людей в нации, нации — в многонациональные государства, государства — в единое международное сообщество. Нарушение этого принципа ведет народы к краху. Брат восстает на брата. Рушатся храмы. Вспахиваются кладбища. Уничтожается память.

Мы видим, чем кончается удар по единству морали: разложением нравов, потоком порнографии, разбитыми семьями, проституцией, наркоманией, ростом преступности.

Мы видим, чем кончается удар по единству власти: фракционностью, появлением множества группировок, претендующих на политическую активность и сеющих лишь хаос, резню, социальные волнения, демагогию и нестабильность.

Вот почему единство Национально-патриотического фронта «Память» непоколебимо! Ибо уже никому не дано остановить могучий процесс обновления и возрождения национального самосознания. Никому не дано бросить тень на истинных бойцов за возрождение Отечества!

Заявление принято на заседании Центрального совета Национально-патриотического фронта «Память». 1988. 3 ноября, Москва.

Я сознательно не останавливал внимание на деятельности Константина Смирнова-Осташвили. Выдавая или считая себя вождем «Памяти», этот человек прославился скандалом, устроенным им в Центральном доме литераторов на собрании «Апреля». После чего шло долгое судебное разбирательство, арест в зале суда и загадочная смерть в тюремной камере. Волну, поднятую людьми Осташвили, подхватили все советские и не только СМИ: «Фашисты издеваются над писателями». До сих пор эту акцию приписывают Васильеву, что является абсолютной неправдой. Итак, откроем тома «Дела Осташвили»…

Глава 5. Дело Осташвили

Вы еще увидите здесь немало парадоксов.

Константин Осташвили — «русский рабочий», как любил он сам говорить, организовавший свою «Память» у себя на заводе «Сапфир». Его современники сходятся в одном: не совсем здоровый человек, открытый антисемит — он стал одной из узнаваемых фигур перестройки. Только не как Васильев, но как Новодворская (она, кстати, писала письмо протеста против процесса над Осташвили). Его выступление на вечере писательского общества «Апрель» в ЦДЛ было использовано против всего патриотического движения, и в первую очередь против «Памяти» Дмитрия Васильева. Его первого в стране обвинили в «разжигании национальной розни», и его смерть в лагере оставила множество расхожих мнений: от самоубийства до ритуального жертвоприношения. В политике как таковой Осташвили не сыграл никакой роли, созданная им малочисленная организация после его ареста и вовсе распалась. Но, как и многое из наивной и экзотической эпохи перестройки, имя Смирнова-Осташвили вошло в историю.

Несмотря на явную деструктивную роль Осташвили, многие писатели поддержали именно его, а не своих коллег из «Апреля». Более того, было опубликовано «Письмо писателей России» («Письмо 74-х»), подписанное Петром Проскуриным, Владимиром Личутиным, Александром Прохановым, Валентином Распутиным, Вадимом Кожиновым, Станиславом Куняевым, Игорем Шафаревичем, Владимиром Крупиным и другими, в котором, в частности, говорилось: «…провокацией является опубликованное шестимиллионным тиражом «Литгазеты» (14 февраля 1990 г.) «Открытое письмо членам политбюро ЦК КПСС» от коммунистов раскольнической организации московских писателей «Апрель». Оно посвящено «налету (!) экстремистов и «Памяти» на Дом литераторов» или же достаточно описанному в газетах «погрому в Доме литераторов». Истерично крича об угрозе человечеству, всем народам в СССР со стороны «Памяти» (а по сути, со стороны любых патриотических сил и обществ), центральная пресса упорно тушует или беззастенчиво приукрашивает идейную сущность сионизма…»

Осташвилиевское «движение» Союз за национально-пропорциональное представительство «Память» образовалось в результате выхода в начале 1989 года из состава Национально-патриотического фронта «Память» группы К. Смирнова-Осташвили, которая затем вошла в Русское народное движение «Память», окончательно же оформилась как самостоятельная организация осенью 1989 года. Первоначально СНПП образовался для участия в избирательной кампании по выборам народных депутатов СССР и местных Советов 1989 года. Для этого была разработана предвыборная платформа. Всего же, по экспертным оценкам, актив 20–40 человек, а сторонников и сочувствующих около ста.

18 января 1990 года движение «Апрель» («Писатели в поддержку перестройки») проводило День свободного микрофона. В ЦДЛ обычно нелегко попасть людям посторонним: вахтеры пропускают туда, как правило, по членским билетам. Это обстоятельство позволило сделать предположение, что Осташвили проник туда при попустительстве или явной поддержке ответственных органов. В своем интервью Александр Робертович Штильмарк, руководитель «Черной сотни», а тогда член «Памяти» Д. Васильева и будущий свидетель по делу Смирнова-Осташвили, вспоминает:

— Я хорошо знаю этот Дом литераторов и часто там бывал по отцовским делам, и туда пройти было в общем-то невозможно. Тем более пройти на мероприятия было невозможно вообще. Там бабки были хуже, чем нынешний ОМОН. И когда я туда подошел (меня пригласил знакомый писатель), я увидел, что молодые ребята, ну шпана, просто туда проходят совершенно спокойно. И при мне какой-то комсомольского вида деятель осек бабку, пытавшуюся не пропустить группу молодых людей: «Да, пропускайте, пропускайте». Их пропустили, и уже в фойе начались толкания всякие. Настолько было видно, что это провокация какая-то дешевая готовится, — подытоживает Штильмарк.

Около 30 человек «патриотов» со значками «Георгий Победоносец поражает змея копием» — этот значок обычно носят члены «Памяти» — пришли минут за двадцать до начала, расселись в разных местах зала и развернули плакаты:

«Долой сионизм!»

«Апрель! Кто ваш спонсор?»

«А. Н. Яковлев! Москва — не Тель-Авив, Верховный

Совет — не кнессет, КПСС — не херут!»

«Демократия — для народа, сионизм — вне закона!»

«Друзьям Израиля не место в Верховном Совете СССР!»

Сообразив, что за гости их посетили, писатели-демократы (а пуще — писательницы-демократки) нелицеприятно стали выражать свое мнение по поводу плакатов: «К нам фашисты пожаловали!», «Память» — это фашизм!» и т. п. А литературный критик Наталья Иванова сказала: «Пока фашисты не уйдут — вечер не начнем!»

В ответ на «фашистов» Константин Осташвили вынул из сумки мегафон и сказал:

— Ах, вы русских фашистами называете? Вы еврейские ублюдки!

Я бы сказал, что демократы повели себя не вполне логично: если делаешь «свободный микрофон» — значит, рискуешь тем, что у тебя к этому микрофону может подойти каждый, в том числе фашист. И может принести с собой какой угодно плакат. И в конце концов плакат «Долой сионизм!» — это не плакат «Бей сионистов!», второй — призыв к насилию, а первый — всего лишь точка зрения.

Штильмарк продолжает: «Косте сказали «фас», и молодым этим вот парням Костя сказал — «фас», действуете наглее. Они ходили там, пихали. Пихнут какого-нибудь писателя — «вот жидовская морда», «вот жидяра», а те — «фашисты». Вот такой вот у них был бесконечный разговор: жиды — фашисты. Потом туда выскочила некая Наталья Иванова, такая была мегера, вроде Аллы Гербер, только помоложе. И она начала: вот пришли провокаторы. Костя с мегафоном: «Ты сама кто такая есть? Мы на диспут пришли». И началось: Костя в мегафон орет «жиды», та в микрофон орет «фашисты».