Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) Страница 21

Сыма Цянь, вкратце воспроизведший в своем сочинении версии «Цзо-чжуань» и «Го юя» о событиях в Цзинь, связанных с интригой Ли Цзи и воинскими достижениями Сянь-гуна и Шэнь Шэна, завершает свой рассказ тем, что к концу жизни Сянь-гуна Цзинь стало могущественным государством, территория которого охватывала огромный район в северной части бассейна Хуанхэ [103, гл.39; 71, т. V, с. 147]. Правда, создание большого царства, да еще в условиях сложных внутренних перипетий, требовало от Цзинь сосредоточения внимания на собственных делах, что было выгодно для циского Хуань-гуна, который все эти годы успешно осуществлял функции гегемона-ба и ни разу не сталкивался с противодействием со стороны могущественного Цзинь.

Нет сомнений в том, что цзиньскому Сянь-гуну было не до всекитайских амбиций — со своими делами управиться бы. Однако в домене вана, судя по всему, в середине VII в. до н. э. думали уже иначе. И далеко не случайно посланный на съезд в Куйцю в 651 г. до н. э. Цзай Кун явно от имени вана (в столь серьезных вещах политическая отсебятина недопустима) посоветовал опаздывавшему на съезд и уже больному Сянь-гуну не торопиться, а лучше даже возвратиться. Домен явно делал ставку на противопоставление могущественного Цзинь господствующему Ци [103, гл. 39; 71, т. V, с. 148]. Как раз в это время и наступила новая смута в Цзинь.

Согласно версии «Го юя», Сянь-гуна постигла кара за то, что он вообще решился ехать на съезд чжухоу в Куйцю вместо того, чтобы заниматься обустройством его огромного царства [85, с. 106; 29, с. 144]. Когда же в 651 г. до н. э. Сянь-гун умер, встал острый вопрос, кто станет его преемником.

«Цзо-чжуань» и «Го юй» подробно рассказывают об обстоятельствах новой смуты в Цзинь. Еще перед смертью Сянь-гун вызвал к себе сановника Сюнь Си и, назначив его на высшую должность, поручил обеспечить безопасность юного Си Цы, который должен был занять трон. Сюнь Си поклялся, что выполнит волю правителя. Однако ситуация сразу же после смерти Сянь-гуна резко и драматически изменилась. Сторонники трех старших изгнанных из страны сыновей правителя активно выступили против малолетнего Си Цы и, главное, против его интриганки-матери. Их демарш возглавил Ли Кэ, который на сей раз убедил и Пэй Чжэна в том, что на стороне недовольных весь народ царства. Оба они направились к Сюнь Си, но тот твердо стоял на своем: я дал обещание и выполню его. Тогда Ли Кэ приказал убить Си Цы, Ли Цзи и сына ее сестры, после чего Сюнь Си покончил с собой. Ли Кэ, взявший на себя руководство делами Цзинь, направил приглашение Чжун Эру вернуться и занять трон. Но тот, посовещавшись со своим спутником Ху Янем (Цзю Фанем), мнение которого он высоко ценил и кому полностью доверял, отказался [114, 9-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 153 и 155; 85, с. 106–108; 29, с. 144–146].

Вот как выглядит этот отказ в кратком изложении Сыма Цяня: «[Я], нарушив волю отца, бежал из княжества, а когда отец умер, не смог выполнить правил сыновнего поведения и послужить ему во время траура. Как же я посмею вернуться?! Пусть сановники поставят у власти вместо меня другого сына Сянь-гуна!» [108, гл. 39; 71, т. V, с. 148149]. Не нужно быть специалистом и разбираться в тонкостях древнекитайского церемониала, чтобы понять, что перед нами отписка, точнее, отговорка. Но почему же на самом деле Чжун Эр отказался от предложенного ему трона? Особенно если принять во внимание, что все последующее его поведение вроде бы было продвижением к отцовскому трону? Обратимся прежде всего к версии, предлагаемой «Го юем».

Согласно собранным в ней данным, Чжун Эр вначале склонен был согласиться на предложение Ли Кэ. На возражения Цзю Фаня, сводившиеся к тому, что в момент траура и скорби по отцу, воспользовавшись смутой, брать власть негоже, ибо, не будучи добродетельным самому, нельзя наставлять народ, Чжун Эр резонно заметил, что при других обстоятельствах его бы не пригласили занять трон. Ху Янь, настаивая на своем, обратил внимание на то, что при великом трауре и большой смуте все же нельзя не считаться с главным, т. е. с нормами высшей добродетели, и что поэтому все же следует отклонить предложение Ли Кэ. И Чжун Эр отказался от власти, мотивируя свой отказ, во-первых, тем, что плохо служил отцу при жизни, не смог отправлять по нему траур после смерти, а во-вторых, тем, что выбирать нового правителя следует из тех, кто любит народ, поддерживает добрые отношения с соседями и готов соблюдать выгоду и следовать воле народа [85, с. 108–109; 19, с. 146–147].

Перед нами явно демагогическая отговорка. Почему Чжун Эра следует считать не готовым любить народ, следовать его воле и тем более дружить с соседями? И чем он виноват, что отец прогнал его из дома и он не смог соблюдать траур по отцу во дворце? Видимо, были более веские причины для отказа. Очень похоже на то, что, когда явно не трусливый и достаточно умный Ху Янь настаивал на своем, напоминая о том, что смута — о трауре умолчим, он по отцу стандартен — не обычная, но великая, это был основной аргумент, заставивший Чжун Эра не рисковать. Создается впечатление, что без поддержки соседей справиться со смутой было мало шансов. Но обратим внимание на то, как развивались события дальше.

Параллельно с Ли Кэ другие видные сановники Цзинь послали аналогичное приглашение занять трон другому сыну умершего правителя, И У, причем тот сразу же и с удовольствием согласился. Заручившись его согласием, видный цзиньский сановник Люй Шэн предложил обратиться за поддержкой к циньскому Му-гуну, наиболее сильному из соседей Цзинь. К этому же стремился сам И У [85, с. 109; 19, с. 147; 103, гл. 39; 71, т. V, с. 149].

Надо сказать, что это решение Люй Шэна и нового кандидата в правители Цзинь было в сложившихся обстоятельствах не только разумным, но едва ли не единственно верным. Сановники разошлись в своих симпатиях и интересах, общая смута подогревала неразбериху и рождала все усиливавшееся противостояние противников. Нужна была внешняя сила, которая могла бы решительно перетянуть чашу весов на ту либо иную сторону. И этой силой в тот момент, в тех условиях и в той части бассейна Хуанхэ было царство Цинь, находившееся рядом, за рекой. К тому же главной женой циньского Му-гуна была дочь Сянь-гуна от его первой умершей жены, единоутробная сестра покойного Шэнь Шэна. Иными словами, существовали тесные родственные узы между правящими домами Цзинь и Цинь (впрочем, это обстоятельство в условиях постоянных междоусобиц периода Чуньцю обычно не играло существенной роли).

Несколько слов о Цинь. Возникнув как сильное царство на родовых землях Чжоу после переселения Пин-вана в Лои, Цинь долгое время после этого продолжало оставаться полуварварским, преимущественно из-за того, что расширялось за счет присоединения соседних территорий и населявших их жунов и ди. Правда, при этом полуварварское Цинь стремилось заимствовать культуру Срединных царств, но это весьма медленно сказывалось на темпах его приобщения к основам шанско-чжоуской цивилизации. Достаточно напомнить о том, что крупнейшие и наиболее известные правители Цинь, У-гун (697–678 гг. до н. э.) и Му-гун (659–621 гг. до н. э.), были погребены с большим числом людей, включая близких им членов семьи и крупнейших сподвижников. Это отмечалось в чжоуских источниках как явное свидетельство варварства[41]. Тем не менее циньские правители, и прежде всего Му-гун, стремились сблизиться с цивилизованными Срединными царствами. И пожалуй, наилучшим доказательством этому является история о Бай Ли-си (или Байли Си, как это имя переведено Р.В.Вяткиным), известная едва ли не каждому образованному китайцу вот уже на протяжении многих десятков поколений.

Существует несколько вариантов этой полулегендарной истории. У Сыма Цяня [103, гл. 5; 71, т. И, с. 23 и сл.] она вкратце выглядит примерно так. Аннексировав в 655 г. до н. э. княжество Юй, цзиньский Сянь-гун отправил в Цинь сановника этого княжества Бай Ли-си в качестве слуги своей дочери, предназначенной в жены циньскому Му-гуну. Однако по дороге Бай бежал, но был схвачен и отдан Му-гуну, предложившему за него пять бараньих шкур. Встретившись с Баем и поговорив с ним, Му-гун был поражен его государственным умом и назначил его на высокий пост в Цинь. Далее Сыма Цянь рассказывает историю о том, как Баю пришлось странствовать из царства в царство и его друг Цзянь Шу везде удерживал его от опрометчивых поступков, после чего Му-гун пригласил на службу и дал высокий пост также и Цзянь Шу [103, гл. 5; 71, т. И, с. 23–24].

Вот к этому-то справедливому и мудрому (каким он предстает в источниках) правителю Цинь и была направлена просьба вмешаться в дела царства Цзинь на стороне И У. Но Му-гун предпочел сам решать, на чьей стороне выступить, для чего он направил посла сперва к Чжун Эру, а затем к И У. Чжун Эр, если верить сообщениям «Го юя», вновь совещался с Ху Янем и снова услышал от него, что только доверие и добродетели могут быть основой безопасности на троне в столь трудных обстоятельствах и что при наличии соперников трудно рассчитывать на доверие. После этого Чжун Эр заявил циньскому послу, что у него нет иных стремлений, кроме как оплакивать смерть отца. И У, напротив, обещал Цинь за поддержку пять городов на территории к востоку от Хуанхэ, дабы у Цинь никогда не было сложностей с переправой через реку. Возвратившись в Цинь, посол доложил обо всем без утайки, после чего Му-гун решил, что ему лучше поддержать добродетельного Чжун Эра, который честен и не ищет выгоды. На это посол резонно заметил, что это не в интересах Цинь, ибо добродетельный правитель на цзиньском престоле усилит Цзинь [85, с. 109–110; 29, с. 148–150].