Алексей Глухов - Книги, пронизывающие века Страница 21

Комиссия не дала никакого отзыва, а само сочинение - первый в мире документ неэвклидовой геометрии - было утрачено и не найдено до сих пор. С этого момента и до конца своей жизни Лобачевский у себя на родине не встречал понимания. Все его работы подвергались резкой критике, насмешке и издевательствам. В России он так навсегда и остался непризнанным ученым, "выживающим из ума чудаком", "известным казанским сумасшедшим".

Первая страница обложки издания (оттиска) сочинения Лобачевского 'Воображаемая геометрия'. Казань, 1835 г.

И несмотря на это, всю свою жизнь Лобачевский неустанно совершенствовал "воображаемую геометрию". В 1829 г. Николай Иванович свои новые замечательные идеи - сложные и неожиданные - изложил в печати. В журнале "Казанский вестник" появился его мемуар "О началах геометрии". Около трети этой работы, как отмечал Лобачевский, "извлечено сочинителем из рассуждения", читанного в заседании отделения 11 февраля 1826 г.

Мемуар был изложен чрезвычайно сжато, конспективно, поэтому понять сущность новых идей было нелегко. И сочинение не только не нашло признания, но было встречено с нескрываемой иронией. Пример тому - отзыв академика Остроградского: "Автор, по-видимому, задался целью написать таким образом, чтобы его нельзя было понять. Он достиг этой цели: большая часть книги осталась столь же неизвестной для меня, как если бы я никогда не видел ее...". Остроградский - крупный по тому времени ученый - и впоследствии неоднократно выступал с нападками на Лобачевского.

Начало мемуара Лобачевского - в журнале 'Казан-ский вестник'

Вскоре и в печати появился резкий памфлет на сочинение казанского геометра. В 1834 г. в журнале "Сын Отечества" увидела свет анонимная статья: "О началах геометрии, соч. г. Лобачевского". Это - грубый пасквиль, с резкими личными выпадами. По мнению рецензента, книга принесла бы не много чести и приходскому учителю. "Если не ученость, то, по крайней мере, здравый смысл должен иметь каждый учитель, а в новой Геохметрии нередко недостает и сего последнего". Выпад был столь неприличен, что министр народного просвещения Уваров распорядился поместить в журнале "возражения на критику, какие сделает сочинитель Геометрии". Лобачевский опровержение написал, но оно не было напечатано.

Лобачевский пытается более пространно изложить свои идеи. И в 1835 г. в "Ученых записках Казанского университета" появляется второй его мемуар - "Воображаемая геометрия". Во введении автор так говорит о своем первом труде: "В тесных пределах повременного сочинения не мог изложить я моего предмета со всею подробностью. Много предложений, помещенных без доказательства, одни выводы из продолжительных и довольно запутанных вычислений заставляют меня подозревать, что мое сочинение, казавшись с первого взгляда темным, предупреждало охоту заниматься им с некоторым вниманием и даже могло подать повод усомниться в строгости моего суждения и в верности выведенных заключений". Свою "Воображаемую геометрию" Лобачевский послал во французский журнал, где она была опубликована в 1837 г.

Напряженная творческая работа не прекращается. С 1835 по 1838 г. в "Ученых записках" публиковались "Новые начала геометрии с полной теорией параллельных". Здесь изложены все основы геометрии по тому плану, который был вкратце намечен в первом мемуаре.

...Ученый мир молчал.

Было от чего прийти в отчаяние. Аналогичная история произошла с венгром Я. Бойяи. Он пришел к тем же выводам в геометрии, что и Лобачевский. Работа Бойяи была напечатана (1832 г.) под заголовком: "Приложение, содержащее науку о пространстве абсолютно истинную, независимую от истинности или ложности XI Аксиомы Эвклида, что априори никогда решено быть не может, с прибавлением, к случаю ложности, геометрической квадратуры круга". Сочинение было послано Гауссу, чтобы тот посмотрел на него "своими острыми, проницательными глазами". Гаусс оценил труд Я. Бойяи и в письме своему ученику сообщил, что Бойяи - "гений первой величины". Однако самому творцу сочинения Гаусс прислал очень сдержанный ответ. Великий математик утверждал, что результаты, к которым пришел Я. Бойяи, "почти сплошь совпадают с моими, которые я частично получил уже 30-35 лет тому назад".

Гаусс действительно много лет раздумывал над возможностью создания геометрической системы, отличной от эвклидовой, и многие идеи такой геометрии ему были ясны. И когда Я. Бойяи узнал, что его выводы совпадают с выводами Гаусса, он был сломлен...

Лобачевский же не сдавался. При этом надо иметь в виду, как много сил Лобачевский отдавал Казанскому университету. Здесь он был магистром, профессором (с 23-летнего возраста), деканом факультета и в течение почти двух десятилетий - ректором. Ректорство Лобачевского принесло Казанскому университету славу. Под руководством Лобачевского университет пополнился молодыми учеными, его библиотека стала одним из богатейших книгохранилищ страны, начали издаваться "Ученые записки". Лобачевский развернул широкое строительство университетских зданий и сам возглавил строительную комиссию. Кроме того, Лобачевский написал ряд сочинений по алгебре, математическому анализу, теории вероятности, механике, физике и астрономии.

Видя, что его работы остаются непонятыми, Лобачевский решил изложить свои основные идеи более доступно, более популярно. В 1840 г. в Берлине на немецком языке издано его сочинение "Геометрические исследования по теории параллельных линий". (Брошюра вышла в издательстве Г. Финка. В том же году в немецком библиографическом журнале была опубликована рецензия, которую Гаусс назвал весьма нелепой). Затем эта работа была переведена на английский и французский языки и неоднократно переиздавалась. Элементы неэвклидовой геометрии изложены в этом небольшом сочинении Лобачевского с удивительным искусством. Именно по этому сочинению математический мир прежде всего познакомился с идеями русского профессора.

Но не сразу...

Прежде чем перейти к дальнейшей судьбе "Воображаемой геометрии", созданной Лобачевским, добавим, что в конце жизни (уже слепой) он продиктовал свое последнее произведение - "Пангеометрию". Она была напечатана в "Ученых записках Казанского университета". Лобачевский умер непризнанным, его труды называли "казанским татарником", "чертополохом", "плодом больной фантазии". А. В. Буняковский, выпустивший труд "Параллельные линии", ухитрился не упомянуть имени Лобачевского, хотя этот труд содержал обзор доказательств пятого постулата. Это не просто забывчивость - Буняковский считал неэвклидову геометрию "развратом логики".

Итак, о судьбе... Первым из двух современников Лобачевского, оценивших в полной мере труды гениального геометра, был декан Казанского университета П. И. Котельников. Вопреки господствовавшему тогда мнению он не побоялся в торжественной речи "О предубеждении против математики" утверждать, что "изумительный труд" Лобачевского "рано или поздно найдет своих ценителей".

Вторым был "король математики" Гаусс. Еще в конце XVIII в. он пришел к тем же идеям, что и Лобачевский, но за всю свою жизнь так и не решился высказать их публично. По его словам, он опасался "крика беотийцев" и "ос, которые, поднимутся над головой" того, кто разрушит привычные устои. Конечно, Гаусс до конца понимал все сделанное Лобачевским. Именно Гаусс содействовал опубликованию некоторых работ Лобачевского, именно по его предложению русский ученый избран 23 ноября 1842 г. членом-корреспондентом Геттин-генского королевского общества наук.

Но самому Лобачевскому Гаусс не написал ни строчки.

В переписке с друзьями Гаусс отмечал, что чтение труда Лобачевского "Геометрические исследования" доставляет "совершенно исключительное наслаждение", что работа выполнена "с мастерством, в чисто геометрическом духе". Гаусс стал изучать русский язык, чтобы читать в подлиннике труды казанского ученого.

В одном из писем к своему другу, астроному Шумахеру, Гаусс писал: "Недавно я имел случай вновь просмотреть книжку Лобачевского ("Геометрические исследования"). Она содержит основы той геометрии, которая должна была бы иметь место и была бы строго последовательной, если бы Эвклидова геометрия не была бы истинной. Некто Швейкарт назвал такую геометрию звездной. Лобачевский называет ее воображаемой геометрией. Вы знаете, что я уже 54 года (с 1792) имею те же убеждения (с некоторым позднейшим расширением, на котором не хочу здесь останавливаться); по материалу я, таким образом, в сочинении Лобачевского не нашел ничего для себя нового; но в его развитии автор следует другому пути, отличному от того, которым шел я сам; оно выполнено Лобачевским с мастерством, в истинно геометрическом духе. Я считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на эту книгу, которая, бесспорно, доставит Вам совершенно исключительное наслаждение".