Фёдор Успенский - Очерки истории Трапезундской империи Страница 21

«Император решился применить к Иоанну другую систему, как к человеку, принявшему власть в юношеском возрасте. Он задумал привлечь его к себе посредством брачного союза и через то отвлечь подозрения, будто задумывает унизить Трапезундскую империю и вместе с тем угрожает изменением царственных его привилегий (ибо было бы нелепо предположить, чтобы кто-либо желал постыдно нарушить права своих собственных детей). Для этого он поручил посольство в Трапезунд вельможам и мудрым мужам, дабы, с одной стороны, самим авторитетом доверенных лиц усилить ценность передаваемых речей, с другой — чтобы ум и известность их служила порукой, что слова их искренни и устраняют всякое сомнение. Был отправлен к нему великий логофет Георгий Акрополит[67] и великий эконом великой церкви Ксифилин, которые имели предложить Иоанну брачный союз с третьей дочерью царя, Евдокией. На их же обязанности было убедить Иоанна и его приближенных, чтобы последние советовали молодому человеку предпринять путешествие в Константинополь с полной уверенностью и с надеждой на добрый прием и успех. Таковы были намерения царя; трапезундские же вельможи ни сами не соглашались на путешествие, ни своему царю не советовали это. С давних времен, говорили они, цари их женились на иностранках из соседних стран, не выходя сами из пределов своей страны, так как на царя все смотрели как на божественное существо и себя ставили относительно его в скромное положение. Как ни старались послы убедить, но на все свои доводы встречали возражения и должны были возвратиться без успеха».

«Но царь не терял надежды; он снова и неоднократно отправлял посольства то с угрозами, то с ласковыми обещаниями, убеждая решиться на путешествие. Наконец он посылает логофета собственного двора Иатропуло и вместе с ним церковного клирика, одного — как авторитетное лицо, ручающееся за обещания царя при передаче важного поручения, другого же для большей верности речей, дабы присоединением посредства церкви, которая не имеет обычая, как он и сам утверждал, изменять своему слову, и, с устранением всех поводов к недоверию, из самых дел ясно было, мог ли император в одно и то же время и усыновить его, и желать ему зла. На этом пришли к соглашению и дали клятву на том, что Иоанн, женившись на дочери царя, возвратится с большими почестями и что приближенным его оказан будет милостивый прием. После этого сели на большой корабль и отправились в Константинополь. Царь в это время не был дома, а находился в Лопадии. На границе Византийской империи Иоанну было доложено, что сопровождавшие его послы из Константинополя требуют, чтобы он переменил красную обувь на темную, что скоро царь постановит решение об его привилегиях, ибо постановлено, что он возложит на себя символы звания деспота, как скоро сделается сыном царя, и будет ими с честью пользоваться; что же касается употребления красной обуви и двухцветной порфиры, это и вообще было бы некрасиво и, кроме того, неугодно царю. Сказав это и настояв на исполнении требования, прибыли к столице. В Золотом Роге вышли из корабля и были пышно приняты в одном из городских домов. Спустя несколько дней получили приказание отправиться в Лопадии. С должным почетом принятые там, снова возвратились в Константинополь, так как царя побуждали спешить и брак дочери, и полученное известие о выступлении тохаров (т. е. монголов). В конце месяца сентября происходило бракосочетание дочери. Трапезундскому царю пришлось долго гостить в Константинополе».

Едва ли гостеприимство было для него приятно после всех оскорбительных для него сцен с переодеванием. По свидетельству Панарета, он возвратился в Трапезунд 25 апреля 1284 г. с беременной женой. В том же году родился от брака с греческой принцессой сын Алексей.

У того же историка Пахимера об Иоанне[68] имеется еще несколько слов: «В 1297 г. умер Иоанн, повелитель лазов, зять царя, как говорено выше. Он оставил двух сыновей, из которых Алексей получил отцовскую власть, младшего же сына мать его взяла с собой в Константинополь, куда отправилась к своему брату и царю».

В связи с изложенным путешествием царя Иоанна в Константинополь следует рассматривать и другие сохранившиеся известия как об отношениях между константинопольским и трапезундским дворами, так и некоторые другие, доселе не получившие достаточного освещения.

Во время, более чем было нужно продолжительное, его пребывания в Константинополе, в Трапезунде происходили такие события, которые требовали присутствия на месте самого царя. Только крайняя скудость известий заставляет нас с осторожностью относиться к некоторым фактам, оставляя их без надлежащего освещения. Само собою разумеется, наше внимание обращают на себя те обстоятельства, в которых может читаться намек на то, как в это время могла реагировать Грузия на попытки Палеологов наложить руку на Трапезунд.

Летопись отмечает нападение на Трапезунд грузинского царя Давида, опустошение им страны и осаду столицы. Еще более энергичное вмешательство в судьбы Трапезунда последовало с другой стороны. Сестра Иоанна, по имени Феодора, бывшая в замужестве за грузинским князем Руссуданом, воспользовавшись внутренними смутами в Трапезундской империи и, как следует думать, вакантностью трона, собрала войско и завладела в Трапезунде властью. Это было в 1285 г. Неизвестно, сколько времени она была во главе империи и при каких условиях уступила свою власть Иоанну, который снова занял престол и, как известно, умер в Лимниях в 1297 г. Важно при этом заметить, что мы присутствуем при энергичных попытках со стороны Константинополя и Тифлиса удержать в Трапезунде каждому свою партию. В связи с этим следует предполагать внутреннее брожение между трапезундскими военными и гражданскими служилыми чинами, бурная политическая роль которых обнаруживается позже.

На то же время Иоанна падает восстание под предводительством Пападопула, о котором мы лишены подробностей. Гораздо серьезнее было для Иоанна освобождение из плена Георгия, его брата, который тоже имел приверженцев и пытался завладеть престолом. Впрочем, между братьями состоялось, по-видимому, соглашение в том смысле, что Георгию предоставлено было право пользоваться внешними атрибутами царского титула.

Следствия беспрерывных домашних революций и гражданской войны могут быть легко поняты, но причины последних неясны. Одним из непосредственных последствий была утрата большой и важной провинции, Халивии, с ее удивительными металлическими залежами, из коих со времен аргонавтов местные жители добывали железо, составляющее предмет местной индустрии. Туркмены, пользуясь смутами в Трапезунде, изгнали значительную часть прежнего населения и обратили эту область в пастбище для своих стад.

Иоанн II в Европе пользовался славой, далеко не соответствовавшей его реальному положению. Титул императора покрывал его слабость, а расстояние скрывало малое протяжение его владений за линией морских прибрежных областей. Папа Николай IV приглашал его принять участие в крестовом походе для возвращения Птолемаиды. Иоанну было не до этих предприятий: он должен был остерегаться домашних движений и принимать меры против туркменов орды Черных Баранов.

ГЛАВА V. Критический период в истории Трапезунда. Конец XIII и начало XIV в.

За Иоанном следовал его сын Алексей II, и в таком юном возрасте, который устраняет всякую мысль о самостоятельной политике. Поэтому показательно известие Панарета, что он женился на грузинке, дочери Бека (тог) Пекби), из которого ясно, что при конце жизни отца его возобладало влияние в Трапезунде местных интересов и что вместе с тем военное положение в войнах с туркменами склонилось в пользу империи. Продолжительное правление Алексея II (1297–1330) также обильно всяческими интригами и насильственными мерами со стороны Палеологов с целью осуществить свое влияние и авторитет в маленькой империи. На этот раз выдвинута была новая фикция, за которой в Трапезунде не признавали значения и которая, по нашему крайнему разумению, составляла константинопольский вымысел: будто бы царь Иоанн назначил императора Андроника II Палеолога опекуном над Алексеем II и вместе с тем предоставил ему некоторое право над его племянником. Нет никаких оснований видеть в фикции этой опеки чего-либо другого, кроме заветной мысли Палеолога, для осуществления которой он прибегает к всевозможным ухищрениям. К сожалению, у национального историка Великих Комнинов на это обращено мало внимания; зато из слов историка Пахимера ясно, что такова была излюбленная политика по отношению к Трапезунду. «Царь, — говорит Пахимер (II, р. 287), — желая доставить удовольствие канцлеру Хумну, как верному слуге и искуснейшему в своем ведомстве, притом же располагавшему громадным приданым для своей дочери, задумал сочетать ее браком с лазским юношей Алексеем, которого был опекуном по завещанию отца и которого мать, сестра его, была тогда в Константинополе. Он считал этот брак полезным не только для самого Алексея, но и для эллинских интересов, и в то же время этим он угождал своему человеку, соединяя его с высоким родом, и заручался его преданностью. Он так настойчиво проводил свое намерение к осуществлению, что с тех же пор украсил дочь Хумна отличиями деспины и объявил невестой Алексея. И мать согласилась на этот брачный союз и, одобряя царское решение, думала отправиться к сыну и приготовить его к браку. Но он или по чьему-то внушению не был склонен к этому браку, или по иным соображениям, пришедшим ему, поспешно женился на одной грузинке знатного происхождения. Узнав об этом, царь громко выражал неодобрение, ссылаясь на законы и на свои права опекуна. Он вознамерился расторгнуть брак с грузинкой, выставляя на это следующие основания: свои отцовские права по отношению к Алексею и вместе с тем обязательства по завещанию, а равно императорские и родовые привилегии. И не самовластно или по царскому приказу думал он осуществить этот проект, но не менее того с согласия и определения церкви. Поэтому в сношениях с патриархом и его синодом, ссылаясь на царское и отцовское право и вместе с тем выдвигая свои опекунские обязанности по отношению к молодому человеку, недействительным и противозаконным старался выставить этот союз с грузинкой и считал справедливым расторгнуть брак, как состоявшийся против его воли. Когда в синоде стал обсуждаться этот вопрос, некоторые из архиереев, придерживаясь точного смысла законов, соглашались с царским мнением, патриарх же и большинство членов твердо отстаивали противоположную мысль, между прочим и потому, что, как стало известно, грузинка была уже беременна от Алексея. Мать же Алексея, желая возвратиться домой, казалось, поддерживала надежды канцлера, говоря, что лично она скорее успеет в расторжении брака, чем если будет давать знать о своих желаниях через других, ибо надеется убедить своего сына личным словом, а не через переписку, и таким образом сделать его послушным царской воле. Последовало разрешение царя, и она отправилась морем в Трапезунд. А как она по возвращении не исполнила того, что обещала, это можно было видеть на месте. На практике оказалось, что, предпринимая путь для расторжения брака, в действительности она все сделалав обратном смысле, сведя на сына всю ответственность за неповиновение царю».