Вадим Эрлихман - Робин Гуд Страница 21

Смутное время между мятежом Ланкастера и падением Мортимера историки часто называют «второй баронской войной» — первой считается восстание Монфора и его сторонников. В этот период по всей Англии и особенно в северных лесах множились разбойничьи шайки. Самые знаменитые из них, Брэдберны в Йоркшире, Фолвиллы в Лестершире и Коттерелы в Ноттингемшире и Дербишире, возглавлялись членами местных дворянских или йоменских семейств, людьми состоятельными и образованными. Некоторые из них в прошлом были бейлифами или старостами. Источники сообщают, что местное население активно поддерживало бандитов, видя в них защиту от произвола обнаглевших в условиях безвластия королевских чиновников. Подобно Робин Гуду, Джеймс Коттерел и трое его братьев, возглавлявшие одноименную банду, старались обходиться без кровопролития и милостиво относились к беднякам. Они жили в Шервудском лесу; для полноты сходства у них имелся свой «брат Тук» — священник Роберт Бернард, колоритный тип, брошенный в свое время в тюрьму за интрижку с неразборчивой в связях королевой Изабеллой и принявший позже участие в убийстве Эдуарда II. Стоит отметить, что шериф Ноттингемский Роберт Ингрэм был не противником бандитов, а их покровителем, получающим свой процент от добычи.

Не менее известна была шайка Юстаса Фолвилла и шестерых его братьев, начавшая свою деятельность в 1326 году с убийства казначея Лестершира сэра Роджера Беллера. Бандиты действовали в трех смежных графствах, включая Ноттингемшир, легко уходя от облав при помощи местных жителей, говоривших, что «закон Фолвиллов» справедливее законов короля. Иногда города и монастыри даже нанимали членов банды для защиты от «самодеятельных» разбойников, число которых постоянно росло. Особенно опасными в этом плане были два робингудовских леса — Шервуд и Барнсдейл. Проезжая через них, состоятельные путешественники часто обзаводились усиленной охраной, но и это не всегда помогало. В 1329 году в Барнсдейле были ограблены двое кардиналов римской церкви — разбойники отпустили их буквально голыми.

По мере укрепления власти Эдуарда III криминальный беспредел сошел на нет. К 1335 году вожаки банд получили прощение, распустили свои довольно многочисленные (до ста человек) отряды или влились с ними в королевскую армию, воюющую в Шотландии, а позже — во Франции. Теперь молодые энергичные йомены и сквайры не уходили в леса разбойничать, а отправлялись на фронт Столетней войны, разразившейся в 1337 году из-за претензий Эдуарда на трон Франции после прекращения династии Капетингов. Начало войны ознаменовалось громкими победами англичан, но потом положение стабилизировалось — обе страны жестоко пострадали из-за эпидемии чумы в 1348–1349 годах, и ни у одной не было сил и средств для окончательной победы. Ратные подвиги принесли королю и его сыну Эдуарду по прозвищу Черный Принц громкую славу, но растущие военные расходы вызывали не менее громкий ропот англичан. Вдобавок к концу правления Эдуарда III почти все его завоевания во Франции были потеряны, а стареющий король, отдавший власть на откуп фаворитам и любовницам, потерял немалую часть своего авторитета.

Во второй половине XIV века Англия быстро менялась: «Был зафиксирован постоянный рост уровня комфорта не только аристократии, но и новых слоев общества… В домах богатых людей появились очаги с трубами вместо коптящих открытых очагов, фламандское стекло заняло свое место в узорчатых окнах; в парках и садах были построены голубятни, вырыты пруды для рыбы и проложены ореховые аллеи; вместо старых темных крепостей, где люди и животные спали вместе в грязи наскоро покрытых тростником полов в продуваемых залах, полных дыма и вони, были возведены великолепные резиденции лордов и купцов с отдельными спальнями и оштукатуренными стенами»[49]. Однако большая часть англичан продолжала жить как прежде, и моралисты, подобные Ленгленду, кричали о попранной справедливости, разжигая искры народного гнева. Нехватка рабочей силы после эпидемии чумы повысила ее стоимость, но власти под давлением богачей заставляли крестьян и мастеровых работать за прежнюю низкую плату, заковывая ослушников в колодки. Положение усугублялось возвращением в Англию после мира в Бретиньи (1360) множества воевавших во Франции солдат, привыкших к грабежам и насилиям. Не найдя себе работы, многие из них подались в разбойники, подобно Уоту Тайлеру, или перебивались подачками, накапливая недовольство.

Государство ослабляли и претензии на власть королевских братьев — герцога Ланкастерского Джона Гонта и герцога Йоркского Эдмунда Лэнгли. В обход их Эдуард сделал своим наследником сына умершего от дизентерии Черного Принца Ричарда. Заняв трон под именем Ричарда II (1377–1399), этот последний с трудом справился с восстанием Уота Тайлера, но не сумел совладать с феодальными магнатами. После смерти Джона Гонта его сын Генри Болингброк поднял восстание и заточил короля в том же замке Понтефракт, где его позже уморили голодом. С его свержением Плантагенетов сменила новая Ланкастерская династия, вскоре столкнувшаяся в смертельной схватке с соперничающим родом Йорков. Взаимное истребление сторон в ходе Войны Алой и Белой розы привело к власти в 1485 году династию Тюдоров, с которой Англия вступила в новое время.

Так с кем же из английских королей мог встречаться Робин Гуд? Вопреки Вальтеру Скотту это не мог быть Ричард Львиное Сердце — в его время англичане еще не пользовались длинным луком. К тому же за десять лет своего правления Ричард провел в Англии меньше полугода и ни разу не посещал север страны, где, по легенде, состоялось его знакомство с Робином. Иоанн Безземельный, напротив, бывал на севере не раз, но народная традиция относилась к нему резко враждебно и никак не могла сделать другом любимого героя. Теоретически им мог быть Генрих III, к правлению которого отнес деятельность Робин Гуда шотландец Уолтер Боуэр. Но баллады единодушно называют монарха, с которым встречался Робин, «добрым королем Эдуардом». Суровый блюститель закона Эдуард I никогда не носил этого прозвища и вряд ли мог быть покровителем разбойника. Зато так называли его сына Эдуарда II — единственного из трех Эдуардов, кто совершил описанное в «Малой жесте» длительное путешествие в Йоркшир и Ланкашир. Может быть, тогда и состоялась его встреча с разбойником?

Непростые отношения Робина с королем описаны в четырех балладах, две из которых относятся к ранним. В «Робин Гуде и монахе» король (не названный по имени) восхитился верностью Маленького Джона своему командиру и выдал ему печать — очевидно, грамоту с печатью — для Робина, объявив того «королевским йоменом» (yeomen of the crowne). В «Малой жесте» король Эдуард по ходатайству шерифа собирается схватить Робина и его друга-рыцаря и отправляется для этого в Ноттингем. В королевском лесу его поразило полное отсутствие оленей и другой дичи, и он в гневе пообещал награду за голову разбойника, но местные жители открыли ему глаза:

Не может хартию никтоПринять из ваших рук,Пока здесь ходит Робин ГудИ держит верный лук[50].

Заинтригованный таким влиянием Робина король решил во что бы то ни стало встретиться с ним и для этого отправился с пятью рыцарями в Шервудский лес, переодевшись аббатом. Конечно же разбойники схватили путников и отняли у них деньги, но потом по своему обычаю пригласили на пир. Удивленный обилием яств («и белый хлеб, и темный эль, и красное вино») и послушанием, с которым «сто сорок молодцов» Робина встречают приказы атамана, король подумал:

Живет неплохо Робин ГудВ лесистой стороне;Покорнее ему стрелки,Чем подданные мне.

По шутливому тумаку, отвешенному им королем во время состязания по стрельбе, Робин сразу узнал монарха и, став на колени, попросил у него прощения для себя и всех стрелков. Король пообещал простить их, если они пойдут к нему на службу, и на следующее утро Робин с Эдуардом въехали бок о бок в Ноттингем, одетые в «линкольнскую зелень», что вызвало бессильную злобу шерифа и радость народа. Та же история пересказана в поздней балладе «Хитрость короля и его дружба с Робин Гудом», но здесь король назван Ричардом. В «Подлинной истории Робин Гуда» речь уже определенно идет о Ричарде Львиное Сердце, который будто бы послал против Робина целую армию под началом своего канцлера, епископа Илийского, но разбойник разгромил ее, перебив две сотни солдат — такое массовое кровопролитие уникально для робингудовских баллад. Увидев, что ему не совладать с Робином, король пообещал ему амнистию, если он откажется от разбойничьего промысла. Робин согласился, но после этого ббльшая часть его отряда оставила его и ушла в Шотландию. Скорее всего, это вымысел автора, Мартина Паркера, никак не связанный с фольклорной традицией.