Сергей Романюк - Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов Страница 21

Впечатления от посещений балов в Благородном собрании остались в седьмой главе «Евгения Онегина», когда Татьяну привозят в собрание, где она встретила своего будущего мужа.

Возможно, что в зале Благородного собрания Пушкин впервые увидел Наташу Гончарову, и произошло это в 1826 или 1827 г.: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете». Тогда ей было 14–15 лет, и она участвовала в одном из детских балов танцмейстера Петра Йогеля, который тогда часто устраивал их в Колонном зале. Устоявшееся мнение об их первой встрече на Тверском бульваре, в доме Кологривовых в 1828 г., несостоятельно, ибо не подтверждается ни словами самого Пушкина, ни воспоминаниями современников.

Пушкин, конечно, посещал не только балы, но и концерты в собрании, зал которого славился прекрасной акустикой. Концерты, дававшиеся и приезжими знаменитостями, и отечественными музыкантами, были очень популярны. Выступали на них пианист, создатель в России жанра ноктюрна, учитель Глинки Джон Фильд, знаменитая итальянская певица Анжелика Каталани, пианист Иоганн Гуммель, итальянский тенор Джованни Рубини, пианист и композитор Франц Лист. С 1860 г. в собрании регулярно проводились концерты Русского императорского музыкального общества. Тут выступали П. И. Чайковский, С. В. Рахманинов, А. Н. Скрябин, Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, Р. Штраус, К. Сен-Санс, А. Никиш, С. А. Кусевицкий и мн. др. Трудно даже просто перечислить все события и всех известных людей, связанных с этим зданием.

На литературных вечерах выступали Гончаров, Островский, Тургенев, а в связи с открытием в Москве памятника Пушкину 6 июня 1880 г. в зале Благородного собрания выступали многие известные писатели, и Достоевский произнес знаменитую речь о Пушкине.

Другая знаменитая речь также прозвучала в зале собрания: император Александр II 30 марта 1856 г. говорил о необходимости отмены крепостного права. «Лучше, — сказал он, — начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу».

В здании Благородного собрания проходили выставки, спектакли, благотворительные базары, представления живых картин, маскарады. Так, в 1830 г. залы были отданы под первую московскую выставку отечественных изделий. Как писал журнал «Московский телеграф», там, где «прежде гремела музыка и вертелись вихрем пары в вальсах и котильонах, теперь царство торговли и промышленности». На выставке, имевшей большой успех, было представлено более 20 тысяч различных экспонатов, размещенных во всех залах и комнатах собрания.

Летом 1905 г. началась перестройка здания Российского Благородного собрания. Автором ее был архитектор А. Ф. Мейснер, старавшийся не затронуть интерьеров казаковского шедевра. Здание было надстроено одним этажом, изменили фасад — вместо несколько худосочного портика с широко расставленными колоннами архитектор создал уравновешенный пропорциональный портик на высоком цоколе и увенчал его пологим куполом.

Во время Первой мировой войны здесь, как и во многих других московских учреждениях, разместился солдатский госпиталь; после Октябрьско го переворота дом собрания захватил экономический отдел Моссовета, а с 12 ноября — Московский совет профсоюзов, почему здание стало называться Дом союзов. Удобный и вместительный зал, называвшийся Колонным, интенсивно использовался большевиками для многочисленных митингов. Только Ленин с 1918 по март 1922 г. выступал здесь около 50 раз. Тут же созывались различные съезды, собрания, конференции и совещания. В Колонном зале устраивались новогодние елки, проходили крупные шахматные соревнования.

В советское время в тех залах, где во времена царской России царили радость, веселье, искусство, происходили мрачные события. Уже с первых лет советской власти коммунисты облюбовали Колонный зал для траурных церемоний. Первая состоялась здесь в марте 1919 г., когда в зале лежало тело Я. М. Свердлова. В дальнейшем Колонный зал был свидетелем еще многих траурных событий, но самыми известными были похороны Ленина в январе 1924 г. и Сталина в марте 1953 г.

В особенности прославился Дом союзов тем, что тут созывались неправедные судилища. Первыми были процессы над бывшими соратниками большевиков — социалистами, влияние которых на народные массы требовалось уничтожить (вспомним, что именно социалисты были самой популярной левой партией перед Октябрьским переворотом, — так, в свободных выборах 1917 г. они получили 16 миллионов голосов, а большевики — 10 миллионов). Как и многие более поздние процессы, этот 1922 г., за которым внимательно следил Ленин, проходил с многочисленными нарушениями. Уже тогда обвинение было таким же кровожадным: «приговор должен быть один: расстрел всех до единого…», но все же в то время не было отработанной процедуры пыток, да и западные друзья внимательно следили за первым громким политическим процессом, так что смертные приговоры отменили и посадили обвиняемых в тюрьму, однако впоследствии все они были уничтожены коммунистами. Правда, большевики не очень-то скрывали свою цель — уничтожить любую оппозицию. Нимало не стыдясь своих слов, «любимец партии» Бухарин откровенничал на «конгрессе друзей Советского Союза» в 1927 г.: «У нас тоже есть место для других партий. Но основное различие между существованием партий на Западе и у нас состоит в том, что единственное мыслимое положение у нас таково: одна партия является правящей, а все остальные сидят в тюрьме».

Дом союзов

Другой громкий процесс в Доме союзов — так называемый Шахтинский — проходил в мае-июне 1928 г. Это был полностью инсценированный процесс с выдуманными «вредителями», в их роли выступали квалифицированные специалисты, которым вменялась в вину организация взрывов, порча оборудования, пожары, связи с капиталистами Запада и даже преднамеренное осушение болот на пути предполагаемого вторжения империалистов (!). Вынесли одиннадцать смертных приговоров, из которых пять привели в исполнение. Тогда и появилось знаменитое людоедское изречение Горького: «Если враг не сдается, его уничтожают».

В конце 1930 г. в Колонном зале проходил так называемый процесс Промпартии, в котором подсудимые обвинялись во всех грехах. Горький и тут успел еще до суда объявить, что они «уличены и сознались в целом ряде гнуснейших преступлений против рабочих». В 1933 г. проходил процесс над инженерами, среди которых были и англичане, обвиненными в саботаже. Для газеты «Обсервер» это было «насилие, совершаемое под флагом правосудия и не имеющее ничего общего с судопроизводством, известным цивилизованному миру».

Но настоящий разгул репрессий наступил после убийства Кирова, которое, по всему вероятию, было выполнено по указанию Сталина. Московский Дом союзов исправно служил подмостками для сцен сфабрикованных обвинений, когда Сталин расправлялся со своими ближайшими сотрудниками. В августе 1936 г. в Октябрьском зале Дома союзов Зиновьев, Каменев и другие приговариваются к расстрелу, в январе 1937 г. на скамью садится следующая группа видных коммунистов (К. Радек, Г. Пятаков, Г. Сокольников и др.), обвиняемых в заговоре с Германией и Японией, и в марте 1938 г. проходит третий и последний большой открытый процесс, на котором Н. Бухарин, А. Рыков, Г. Ягода и другие обвиняются в тех же действиях — «измене родине, шпионаже, диверсиях, терроре, вредительстве, подрыве военной мощи СССР, восстановлении капитализма», а также в убийстве Горького, Кирова и Куйбышева. Залы Дома союзов заполнялись тщательно отобранной публикой, которая знала, как себя вести. Сталин внимательно относился к отбору присутствующих на процессах, приказывая заполнить зал работниками тайной полиции, безгласными секретаршами и низшими служащими.

Возможно, что последним политическим процессом, проведенным в Колонном зале Дома союзов, был процесс членов польского подпольного правительства, обманом захваченных и отправленных в Москву, где их в июне 1945 г. судили и расстреляли.

Слава богу, что все это уже принадлежит истории, которую, правда, не следует забывать. Теперь Дом союзов — одна из концертных площадок Москвы и место для проведения различных собраний.

Всю левую сторону улицы Охотный Ряд образует монументальное здание гостиницы «Москва», построенное первой в советское время.

Тогда в Москве почти совсем не было гостиниц. Несколько избранных сохранялись для немногих заезжих иностранцев, остальные превратились в конторы или квартиры для бюрократии, новые же не строились, ибо о туризме в нынешнем понимании слова и речи не было: пролетарские (от слова «пролетариат», то есть неимущий) туристы ездили группами и останавливались в убогих «домах колхозника» и «турбазах».

Дошло дело до того, что и приезжим партчиновникам негде было голову приклонить. Вот для таких-то постояльцев и решили строить в городе, в самом центре, на будущем проспекте, ведущем к Дворцу Советов, на месте множества магазинов и лавок совсем захиревшего в отсутствие продуктов Охотного Ряда, престижную гостиницу. В начале 1930-х гг. самым модным был стиль конструктивизма — сочетание простых геометрических объемов и без всяких украшений. Проект новой гостиницы «Моссовета» поручили сделать архитекторам Л. И. Савельеву и О. А. Стапрану. Однако главному архитектору счастливой жизни Страны Советов нужно было иметь в своей столице не скучные архитектурные изыски, а нечто торжественное и монументальное. Авторы прилепили к своему детищу огромный советский герб, но он положение не спас, и им дали для поправок талантливого Щусева, способного творить в любом стиле, нужном начальству в данный момент. Последовали долгие препирательства, обвинения и даже доносы. Так, для того, чтобы представить себе, какого накала достигали разгоревшиеся страсти, стоит процитировать появившееся в мрачном 1937 г. письмо Савельева и Стапрана под эпическим названием «Жизнь и деятельность архитектора Щусева», в котором были такие красноречивые пассажи: оказывается, что «за личиной» его «скрывается политическая нечистоплотность, гнусное честолюбие и антиморальное поведение», кроме всего прочего, он известен «среди архитекторов своими антисоветскими контрреволюционными настроениями», а «ближайшими к нему людьми были темные личности (следуют фамилии. — Авт.), ныне арестованные органами НКВД». И все это было напечатано не где-нибудь, а во всемогущем официальном партийном органе — «Правде»! После таких обвинений человек исчезал навсегда, но… Щусев не только выжил, но еще долгие годы был любимым архитектором советской власти.