Платон - Суд над Сократом (Сборник исторических свидетельств) Страница 21

— Я признаю это, когда они будут посылать мне, как, ты говоришь, они посылают тебе, советников[115] для указания, что делать и чего не делать.

— А когда они, — отвечал Сократ, — дают через гадания указания афинянам, желающим узнать будущее, или когда эллинам и даже всем людям, посылая чудесные знамения, они предвещают что-нибудь, разве, думаешь, не дают они и тебе указаний, а только тебя исключают и оставляют вне своих забот? Как ты думаешь, неужели боги насадили бы в людях убеждение в том, что они могут делать добро и зло, если бы они не имели силы для этого? Неужели люди никогда не заметили бы, что они вечно подвергаются обману? Разве ты не видишь, что самые долговечные и мудрые учреждения человеческие — государства и народы — наиболее почтительны к богам и самые разумные возрасты наиболее преданы заботе о богах? Дорогой мой, — прибавил он, пойми, что и твой ум, пока находится в твоем теле, распоряжается им, как хочет. На этом основании следует думать, что и целомудрый разум всего устраивает вселенную так, как ему угодно: не думай что твой взор может простираться на много стадий[116], а глаз бога слишком слаб, чтобы сразу все видеть, и что твоя душа может заботиться и о здешних делах, и об египетских, и о сицилийских, а разум бога недостаточно силен, чтобы сразу обо всем иметь попечение. Но, оказывая услуги людям, ты узнаешь, кто готов и тебе оказывать услуги; делая им приятное, узнаешь, кто и тебе делает приятное; советуясь с ними, узнаешь, кто умен: подобно этому, если, служа богам, ты попробуешь узнать, захотят ли они тебе давать советы о чем-нибудь, неизвестном людям, то поймешь, что божество обладает таким могуществом и такими свойствами, что может сразу все видеть, все слышать, везде присутствовать и сразу обо всем иметь попечение.

Этими беседами, мне кажется, Сократ так воздействовал на своих друзей, что они удалялись от всяких нечестивых, несправедливых и предосудительных поступков, не только когда их видели люди, но и когда они были одни, потому что были убеждены, что ни один их поступок не может остаться скрытым от богов.

АПОЛОГИЯ СОКРАТА

РИТОРА ЛИБАНИЯ

СОДЕРЖАНИЕ И ПЛАН РЕЧИ

Защитником Сократа, обвиняемого Анитом, выступает друг философа. Он полагает это своим долгом, так как уверен в ложности выдвинутых обвинений. Защитник тактично и убедительно напоминает судьям о необходимости не поддаваться влиянию злых происков обвинителей (пп. 1-12).

Далее следует живое описание бескорыстной деятельности Сократа, отданной совершенствованию нравов соотечественников. Сократ, несмотря на враждебность, испытываемую со стороны некоторых сограждан, недовольных его мужественной критикой, пользовался всеобщей любовью и имел множество восторженных приверженцев, к которым некогда принадлежал и Анит, охотно видевший в недавнем прошлом и собственного сына среди собеседников философа. В разговорах с юношей Сократ не раз упоминал его отца, Анита, как кожевенного торговца, что показалось Аниту тяжким оскорблением и послужило истинным поводом его обвинения, доказательством чему является выраженная Анитом еще до начала судебного процесса готовность отказаться от его возбуждения, в случае если Сократ даст обещание впредь не касаться в своих беседах профессии Анита (пп. 13–33). Возражения защиты излагаются в следующем порядке:

1. Поскольку Сократ на протяжении всей своей жизни не менял ни образа мыслей, ни согласного с ним поведения, обвинение против него должно было прозвучать со стороны Анита значительно раньше; в противном случае обвинитель сам достоин осуждения за преступное бездействие.

2. Защитник приводит доказательства полной несостоятельности части обвинения, касающейся ненависти Сократа к демократии, каковую он, по утверждению Анита, насаждал в молодых людях своими наставлениями (пп. 54–61).

3. Опровержение обвинения, касающегося будто бы неуважительных отзывов Сократа о почитаемых повсеместно поэтах Гомере, Гесиоде, Феогаиде и Пиндаре, защитник предваряет замечанием, что сами поэты нередко подвергают друг друга критике. Далее защита настаивает на том, что никакие законы, писаные или неписаные, не запрещают подобного рода критику никому из граждан. В данном случае важно лишь, справедлива ли она по существу. В этом отношении Сократ не заслуживает ни малейшего осуждения, так как все его упреки знаменитым поэтам не были лишены оснований. Наиболее авторитетным доказательством справедливости Сократа служит прозвучавшее некогда Дельфийское провозвестие о его мудрости. Многое в творениях названных поэтов Сократом и одобрялось. Оба утверждения поясняются примерами (пп. 62-108).

4. Обвинение в том, что наставления Сократа учили юношей лжеклятвам и подобным тяжким преступлениям защита отклоняет, указывая на безупречность поведения Сократа в жизни (пп. 109–115).

5. Высказанное обвинением предположение, что Сократ втайне от общества совершал поступки, еще более преступные, нежели те, что совершались будто бы им на виду у всех, отрицается защитой как совершенно абсурдное (пп. 114–116).

6. Так же несостоятельно утверждение обвинителя, что Сократ избирал в свои собеседники лишь людей молодого возраста. Возражая, защитник вновь возвращается к высказываниям Сократа о прославленных поэтах древности (пп. 117–126).

7. Следующий пункт обвинения характеризует Сократа как проповедника праздности. Защита возражает, ссылаясь на достойное всяческого восхищения поведение Сократа в битвах при Делии и Амфиполе, а именно на проявленные им там доблесть и мужество. Забота о совершенствовании души для этого человека важнее попечения о теле. Хотя сам Сократ не принимал активного участия в политической жизни города, тем не менее заслуживает всяческого уважения в глазах сограждан, так как сумел воспитать истинно деятельных и добросовестных государственных мужей (пп. 127–133).

8. Совершенно абсурдно звучит упрек Сократу в бедности, предпринятый обвинением (пп. 134–135).

9. Попытка Анита подтвердить свои аргументы ссылкой на прежнюю дружбу философа с Алкивиадом и Критием, выдает лишь совершенное незнание обвинителем истинных обстоятельств (пп. 136–152).

10. В своей обвинительной речи Анит указывает на опасность, грозящую обществу со стороны философов, софистов и прочих мудрецов, аргументируя свою мысль известными в истории Афин фактами конфликтов последних с гражданами и суровыми приговорами, которые не раз выносили им афиняне; при этом Анит указывает, что многие из прославленных государственных мужей Афин достигали заслуженно высокого положения, не будучи в юношеские годы учениками софистов. По мнению защиты, часть обвинения, касающаяся вредного влияния софистов на общество, вообще никак не может быть отнесена к Сократу; что же касается второй, то здесь защитник приводит примеры Мильтиада и Фемистокла, которые, действительно, никогда не быв учениками кого-либо из софистов, тем не менее, также подвергались со стороны афинян осуждению и суровой каре. Обвинитель, коль скоро он не хочет заслужить упрека в непоследовательности, должен был бы признать, что отечество претерпело от названных мужей один лишь вред. Далее защита приводит пример противоположного толка, а именно Перикла, которому афинские граждане никогда не ставили в вину его дружбу с Анаксагором, несмотря на якобы стойкую неприязнь афинян ко всем без исключения представителям науки и искусства, таким, как Дамон, и многим другим философам древности. Защита указывает, что во многих государствах гражданские войны вспыхивали, затягиваясь иногда на долгие годы, без какого-либо подстрекательского влияния со стороны софистов (Спарта) (пп. 153–161).

11. И наконец, упрек обвинения, называющего Сократа сторонником тирании, убедительно опровергается разъяснением истинного отношения обвиняемого ко многим полновластным правителям, чьи частые и настойчивые приглашения к сотрудничеству им неизменно отклонялись (пп. 162–166). 12. В заключение оратор еще раз обращается к судьям с проникновенным призывом помнить о данной ими клятве и выражает надежду, что, принимая решение, они останутся глухи ко всяческим наговорам и лжи, соблюдая лишь интересы справедливости. В случае если клевета все же восторжествует и приговором Сократу будет смерть, то это возымеет непредсказуемые последствия, которые защитник описывает в самых мрачных красках (пп. 167–184).

1. Мужи афинские! Пусть и вдвое умножились бы обвинения против Сократа, продлевая собою список предъявленных судьям, о благе государства пекущимся и от порчи его охраняющим, не стану я, вопреки сердцу своему, отрицать мою к обвиняемому дружественность. И сочту себя человеком бесчестным, если подлый сговор клеветников разоблачить не попытаюсь, вам о честности и правдивости Сократа рассказав, кои засвидетельствованы были не раз словом его и делом.