Лев Лопуховский - Прохоровка без грифа секретности Страница 22

Быть в готовности с рассветом 6.7.1943 г. перейти в контрнаступление в общем направлении на Томаровку (выделено мною. – Л.Л.).

2. Танки в обороне окопать и тщательно замаскировать.

3. Потребовать от войск максимального напряжения для выполнения поставленной боевой задачи»45.

К исходу 5 июля соединения 1-й ТА заняли вторую полосу обороны на фронте шириной до 30 км, имея оперативное построение в два эшелона (согласно третьему варианту действий по плану операции). В первом эшелоне развернулись: 6-й тк (200, 22, 112-я тбр и 6-я мсбр, всего 169 танков и САУ) с 69-м гв. мп на рубеже Меловое, Раково, Шепелевка шириной 12 км и 3-м мк (1, 3, 10-я мехбригады, 1 гв. и 49-я тбр, всего 250 танков) – на рубеже Алексеевка, Сырцево, Яковлево шириной 17 км. Всего в первом эшелоне танковая армия имела 419 танков и САУ, 158 орудий, 243 миномета, 56 установок М-13 («катюши») и 533 ПТР.

31-й тк (237, 242 и 86-я тбр, всего 196 танков, 16 орудий, 13 минометов) составил второй эшелон армии. В резерве Катукова оставалась 180-я тбр, прибывшая из 38-й армии. Мотопехота 3-го тк в связи с отсутствием транспорта вышла на новый рубеж обороны только к рассвету 6 июля.

В 16.35 5 июля были поставлены задачи и командирам резервных 2-го и 5-го гв. танковых корпусов. В связи с различным толкованием в некоторых публикациях поставленных корпусам задач боевое распоряжение публикуется полностью:

«Противник к 14.30 5.07.43 г. овладел Гремучий и силою до двух танковых дивизий стремится выйти на шоссе Белгород, Обоянь для дальнейшего наступления на Курск.

Пр иказываю:

1. Командиру 2 гв. Тацинского танкового корпуса к 24.00 5.07.43 г. выдвинуться в район: МТС, Сажное, Лозы, Сажное.

Штакор – Сажное.

Задача: прочно оборонять вышеуказанный район. Не допустить распространения противника на север и северо-восток. Быть готовым с рассвета 6.07.43 г. во взаимодействии с 5 гв. тк перейти в контратаку в направлении: Крюково, Крапивинские Дворы и далее на Гремучий, Белгород.

2. Командиру 5 гв. танкового корпуса к 24.00 5.07.43 г. выдвинуться в район: Лучки, Тетеревино, Малиновка (2 км восточнее Тетеревино. – Л.Л.).

Штакор – Калинин (2 км южнее Беленихино).

Задача:

а) Занять оборону на рубеже: Лучки, Тетеревино, Петровка (х. Петровский 4 км юго-западнее Тетеревино. – Л.Л.) и ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника в направлении Прохоровка.

б) Быть готовым с рассвета 6.07.43 г. во взаимодействии с 2 гв. тк перейти в контратаку в направлении: Тетеревино, Быково и далее Раковка.

3. Танки в обороне окопать. Потребовать от войск быстрых и решительных действий.

4. Иметь в виду, что в течение ночи на рубеж Меловая, Сырцево, Яковлево выдвигается 1 танковая армия»46.

К 5.00 6 июля 5-й гв. тк, насчитывающий 216 танков, вышел в район х. Озеровский, урочище Козинка, Тетеревино47. Для обеспечения своего правого фланга командир корпуса генерал A.A. Кравченко на рубеж высот 243.2 и 246.3 (2 и 4 км восточнее Яковлево) выдвинул танковый отряд, усиленный мотострелковой ротой. Как показали дальнейшие события, этого оказалось недостаточно. Судя по району, назначенному 5-му гв. тк, в штабе фронта в это время больше думали об участии корпуса в контрударе совместно с танковой армией, нежели об усилении обороны 51-й гв. сд, которая оборонялась на фронте до 18 км на рубеже: выс. 226.0, южная окраина Солонец, высоты 243.2, 246.3, Нечаевка, Б.[будка] (2 км южнее Тетеревино), (иск) Малиновка. На второй полосе обороны закрепились понесшие потери танковые роты 230-го отп, части 28-й иптабр и отошедшие подразделения 496-го и 1008-го иптап. Однако промежуток между Яковлево и Лучки (южн.) шириной до 5 км танками не был усилен.

Надо признать, что командующий танковой армией и командиры резервных танковых корпусов были поставлены в весьма трудное положение. Выполнение задачи по созданию прочной обороны и одновременно – по подготовке контрудара требовали создания различных группировок сил и средств. Эти вопросы, несомненно, рассматривались в ходе отработки различных вариантов действий при подготовке к операции. Однако командование фронта вряд ли учитывало возможность столь быстрого преодоления противником главной полосы обороны.

В ходе боя за нее было выявлено многократное количественное и качественное превосходство противника в танках. Передовые бригады 1-й танковой армии в столкновении с «тиграми» и «пантерами» понесли большие потери (49-я тбр потеряла до 60 % танков), и командующий войсками фронта был вынужден отказаться от запланированного контрудара. О контрнаступлении на Томаровку в создавшейся обстановке не могло быть и речи. Танковыми соединениями было решено усилить оборону второй полосы в противотанковом отношении, чтобы во взаимодействии с войсками 6-й гв. армии остановить продвижение противника на обояньском направлении.

К сожалению, в связи с отменой контрудара командование фронта не уточнило задачу 5-го гв. тк и не организовало взаимодействие его с 3-м мк. Оба танковых корпуса были переданы в оперативное подчинение командующего 6-й гв. армии, который уточнил задачу 5-му гв. тк – занять оборону на рубеже (иск) Яковлево, Нечаевка, Тетеревино, где занимали оборону части 51-й гв. сд. По какой-то причине, приведшей впоследствии к трагическим последствиям, корпус занял другой рубеж – значительно севернее – ур. Козинка, выс. 232.0, Лучки (южные), Тетеревино. Здесь развернулись в первом эшелоне 22-я и 20-я гв. тбр, во втором – в районе Озеровский и роща сев. Собачевский – 21-я гв. тбр и 48-й гв. ттпп. Так что, вопреки часто высказываемому мнению, корпус локтевой связи с 3-м мк танковой армии в районе Яковлево не имел. И 156-й гв. сп (без 3-го батальона), оборонявшийся на рубеже (иск) Яковлево, Лучки был усилен только подразделениями мотострелковой 5-го гв. тк.

О драматических обстоятельствах отмены контрудара вспоминает М.Е. Катуков: «Утром противнику удалось потеснить части 52, 67 и 71-й гвардейских дивизий. <…> Нашей армии ставилась задача – 6 июля нанести контрудар в общем направлении на Томаровку. Этот пункт приказа очень волновал нас. И не потому, что пугали большие по масштабам наступательные действия.

К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.

Ну, хорошо, мы двинемся на немцев… Но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численно, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Это никак не сбросишь со счета. Вражеские «тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 километров, находясь в зоне недосягаемости огня 76,2-мм пушек наших «тридцатьчетверок». Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?

<…> Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки.

Скрепя сердце я отдал приказ о нанесении контрудара. <…> Уже первые донесения с поля боя под Яковлево показывали, что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьезные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят «тридцатьчетверки».

Нужно было во что бы то ни стало добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным и еще раз доложить ему свои соображения. Но едва переступил порог избы, как начальник связи каким-то особенно значительным тоном доложил:

– Из Ставки: товарищ Сталин.

Не без волнения взял я трубку.

– Здравствуйте, Катуков! – раздался хорошо знакомый голос. – Доложите обстановку!

Я рассказал Главнокомандующему о том, что видел на поле боя собственными глазами.

– По-моему, – сказал я, – мы поторопились с контрударом. Враг располагает большими неизрасходованными резервами, в том числе танковыми.

– Что вы предлагаете?

– Пока целесообразно использовать танки для ведения огня с места, зарыв их в землю или поставив в засады. Тогда мы могли бы подпускать машины врага на расстояние триста метров и уничтожать их прицельным огнем.

Сталин некоторое время молчал.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Вы наносить контрудар не будете. Об этом вам позвонит Ватутин.

Вскоре командующий фронтом позвонил мне и сообщил, что контрудар отменяется. Я вовсе не утверждаю, что именно мое мнение легло в основу приказа. Скорее всего, оно просто совпало с мнением представителя Ставки и командования фронта.

После разговора с генералом Ватутиным я отправился в корпус Кривошеина, где в это время противник предпринял очередную атаку. На узком фронте, наступая вдоль Обояньского шоссе, он бросил в бой до 200 танков. Со стороны Яковлево доносился глухой непрерывный гул.