Андреа Жапп - Ледяная кровь Страница 22

Он попытался вытереть лоб, покрытый потом, застилавшим ему глаза, но лишь оцарапал его своей латной рукавицей. Почему он ее надел? Готовился ли он к битве?

Постепенно его глаза привыкли к полумраку. Через купол в церковь приникал слабый свет, сливаясь с мерцающими огоньками свечей. Это позволяло Леоне всматриваться в окружавшую его тень, смутно различать контуры пилястров, очертания стен. Что это за церковь? Какая разница'. Эта была небольшая церковь, но все же он мерил ее шагами несколько часов подряд.

Он неторопливо преследовал эту женщину. Почему? Она не убегала, лишь только не позволяла расстоянию, разделявшему их, сокращаться. Она всегда шла впереди на несколько шагов и, казалось, предвосхищала его движения: когда она шла по внешней галерее, он следовал за ней по внутренней.

Он застыл неподвижно. Один шаг, один-единственный, и она тоже остановилась. До него долетало спокойное дыхание, дыхание женщины. Он пошел вперед, и тут же раздалось второе эхо.

Франческо де Леоне медленно положил руку на головку эфеса своего меча. И вдруг его охватила такая опустошающая нежность, что на его глаза навернулись слезы. Он недоверчиво смотрел на то, как его рука сжимает металлический шар. Как же он постарел… Под кожей, изборожденной морщинами, проступали широкие вены.

И тут он почувствовал чужеродное присутствие. Присутствие крови и убийства. Безжалостное присутствие. Женщина остановилась. Неужели она заметила враждебную тень? Раздался шепот: «Защищайтесь, рыцарь, во имя любви к всемогущему Богу». Бледная женская рука прикоснулась к рукаву его блио,[42] заставив Леоне вздрогнуть от почти невыносимого наслаждения. Вторая рука на мгновение исчезла в складках ее платья и тут же появилась, сжимая короткий меч, излучавший серебристый свет. Он не заметил, что она была вооружена. Леоне прошептал: «Моя жизнь в вашем распоряжении, мадам», и медленно повернулся к ней. Желтый шелк обтягивал ее живот. Женщина была беременна.

Франческо де Леоне проснулся. Он широко открыл рот, жадно вдыхая воздух, которого ему так не хватало. Сон. Опять сон. Упрямый сон приобретал смысл. Он приближался к разгадке. Леоне уже понял, что сон предвещает будущее. Он нервно зарыдал и свернулся калачиком на матрасе, набитом конским волосом и соломой, в комнате таверны Алансона, где он жил после убийства Флорена. Это были рыдания без слез, рыдания признательности, глубочайшего облегчения. Он так боялся, что преследовал эту женщину, чтобы убить ее. Однако теперь стало ясно, что он преследовал ее, чтобы защитить, вместе с ребенком, которого она носила под сердцем. Вопреки тому, во что он так долго верил, молодая женщина не была Аньес де Суарси. Разница в возрасте между ними это доказывала. Тем не менее она походила на нее как сестра.

Неужели скоро закончатся поиски, которые держали его в таком сильном нервном напряжении, влекли за собой, изматывали? Но каков их подлинный смысл?

Он встал и застыл неподвижно, голый, в центре крохотной комнатки. Затем он медленно подошел к слуховому окошку и приподнял пропитанную маслом кожу, затвердевшую от холода. Ледяной ветер ворвался в комнату, заставив его задрожать. Леоне упал на колени, с наслаждением читая благодарственную молитву.

Женщина. Его жизнь за беременную женщину. Без колебаний, без страха, без вознаграждения. Его жизнь принадлежала этой женщине, поднявшей меч в незнакомой церкви ради своего ребенка, которого носила под сердцем. Ибо некто хотел уничтожить ребенка, убив его мать. Он знал это. И она это знала.

Женское аббатство Клэре, Перш, декабрь 1304 года

Несколько дней назад Жанна д'Амблен вернулась из поездки вся разбитая, с высокой температурой. Приступы сильного кашля не давали ей передышки. Жанна безуспешно пыталась возражать Элевсии де Бофор, которой пришлось почти насильно уложить ее в кровать, чтобы та смогла как можно быстрее выздороветь. Учитывая состояние Жанны, ей выдали два теплых одеяла, а Аннелета приготовила различные лечебные настойки и бальзамы. Сестра-больничная знала, что симптомы болезни Жанны присущи как серьезным патологиям, так и незначительным простудам. Но в любом случае было необходимо как можно скорее справиться с ними, чтобы другие монахини не заразились.

Жанна выпила настойку из медуницы, капусты, коры бука и огуречника[43] и протянула пустую чашку Аннелете. Лицо Жанны сморщилось от отвращения, и она проворчала:

– Почему все лекарства такие противные?

– А ведь для улучшения вкуса я добавила пряности и мед, – ответила Аннелета. – Отдохните немного. А потом… придется сделать ингаляцию.

– Ах нет, только не крапива и любисток, умоляю вас!

– Но они очень эффективные!

– Да ими же лечат лошадей![44]

– Они и людям приносят пользу. Вас нелегко врачевать, дорогая Жанна.

Жанна улыбнулась и начала оправдываться:

– Извините меня, предупредительная Аннелета. Просто мне так скучно лежать в кровати и ничего не делать. Ноги у меня уже не болят, правда, у меня такое чувство, будто голову сжимают клещи, а в груди горит сильный огонь!

– Сочувствую вам. Но вы должны понимать, что неизлеченное простудное заболевание может привести к очень серьезным последствиям. Впрочем, болезни передаются странным путем… Верно ли, что больной заражает других через свое дыхание? Возможно, поскольку известно, что здоровый человек, надев белье больного, может заболеть. Весьма любопытная шарада.

Жанна, не проявлявшая к науке особого интереса, забеспокоилась:

– Выходит, что я могу вас заразить?

– О, у толстухи крепкое здоровье. Но если и так, тогда я буду лежать рядом и развлекать вас, – пошутила сестра-больничная.

Аннелета поправила подушку Жанны и спросила:

– Вам что-нибудь нужно, Жанна? Я налила в кувшин воду с экстрактом мальвы. Полагаю, у вас все есть…

– Никак не могу найти носовой платок. Куда он подевался?

Аннелета посмотрела под кроватью, но не нашла его. Тогда она вытащила свой платок из маленькой сумочки, которую носила на поясе. В сумочке она всегда хранила пузырек с антисептиком, длинную иглу, чтобы вытаскивать занозы, салфетки, пропитанные сосновым экстрактом, и носовой платок.

– Возьмите, это платок из бельевой комнаты. Сейчас я вам принесу еще один.

Аннелета покинула еще очень слабую Жанну, сонно покачивавшую головой. Уходя, она не забыла опустить тонкие занавески, ограждавшие крохотную спаленку.

Аннелета шла по коридору, ведущему в кабинет Элевсии де Бофор. Сестру-больничную обогнал кто-то, показавшийся ей знакомым. Миниатюрная фигурка обернулась и послала ей лучезарную, хотя и робкую улыбку. Ах, как же звать эту послушницу? Ту, что хотела взять имя Елены, матери Константина. Аннелета забыла. Впрочем, какая разница!

Аннелета постучала в тяжелую дверь. В ответ раздался сильный кашель.

«Черт побрал бы эту простуду», – подумала Аннелета. Эта болезнь распространяется галопом. Возраст и слабое здоровье аббатисы делали ее легкой добычей. Да, теперь ей придется ухаживать за двумя больными. Аннелете хотелось надеяться, что болезнь на этом остановится, а матушка окажется более сговорчивой, чем Жанна. Сестра-больничная вспомнила о той весне, когда ей пришлось лечить рвоту, диарею и кишечные колики у почти тридцати монахинь и стольких же мирянок-прислужниц. И хотя болезнь пощадила ее, она думала, что умрет от усталости!

Аббатиса сидела за столом, сжимая голову обеими руками. Когда она подняла голову, Аннелета поняла, что ее предчувствия оправдались. Из глаз Элевсии де Бофор текли слезы, нос покраснел, изо рта вырывались хрипы.

– Только этого нам не хватало, дорогая Аннелета. Эпидемии.

– Пока она ограничивается только Жанной и вами. Надеюсь, на этом она остановится.

Аббатиса шумно высморкалась и сказала:

– Мне надо бы взять еще несколько салфеток. Эта… очень грязная. Но у меня нет сил встать, дочь моя, и…

– Разумеется. Я сбегаю в бельевую. А на обратном пути загляну в гербарий и приготовлю вам настойку… Жанна говорит, что она противная, но я добавлю мед, имбирь и корицу, чтобы хоть немного улучшить ее вкус.

Через полчаса Элевсия де Бофор, поставив на стол чашку, содержимое которой Аннелета заставила ее выпить полностью, сказала:

– Господи Иисусе, до чего же это лекарство противное! Мало того, что ты болеешь, так еще ты должна пить, словно в наказание, столь отвратительное зелье. Зажгите, пожалуйста, масляный светильник, дочь моя. Уже вечер, и ничего не видно. Я чувствую такую слабость! Надеюсь, хороший сон придаст мне сил. Продвинулись ли вы в своих поисках, в своих размышлениях?

– Не так далеко, как мне хотелось бы. Не сочтите меня нескромной, но я слышала, что к вам приезжал гонец…

Аббатиса улыбнулась:

– Наконец-то хорошая новость. Вскоре в аббатство должен приехать человек от моего племянника. Какое облегчение! – Но милое лицо в мелких морщинах тут же вновь стало хмурым. – Я написала ответ, коротко поведав о недавних печальных событиях, произошедших в аббатстве.