Михаил Пазин - Запретные страсти великих князей Страница 22

Николай Павлович родился в последний год жизни своей царственной бабки Екатерины II – в 1796-м. Увидев внука, Екатерина так описала свои впечатления: «Длиной два фута (60 см), с руками не меньше, чем у меня, с громким низким голосом: я никогда не видела подобного рыцаря. Если он и дальше будет расти, его братья будут казаться карликами по сравнению с этим колоссом. Мне кажется, что у него судьба повелителя, хотя у него два старших брата». Два старших брата – это Александр и Константин. Прозорливая императрица угадала – он не только стал самодержцем, но и оставался рыцарем до конца своих дней.

Екатерина II не отобрала у родителей (Павла Петровича и Марии Федоровны) их сына для воспитания по собственному усмотрению – не успела, и он остался на попечении своих родных мамы и папы. Надо сказать, что Николай являлся любимчиком своей матери, Марии Федоровны, которая, как мы уже писали в главе о Павле I, родила его от гофкурьера Бабкина. Это его Павел называл «гофкурьерским ублюдком».

Впрочем, своему сыну родители уделяли мало внимания. Тогдашняя система воспитания была другой. Вот и Николая воспитывали баронесса Шарлотта фон Ливен и гувернантка шотландского происхождения Евгения Лайон. Исходя из древних шотландских традиций она и привила маленькому Коле понятия о рыцарской доблести, чести, долге и верности своему слову. Этим принципам он остался верен на всю жизнь. Николай в детстве сформировался как цельная и волевая натура, правда, несколько прямолинейная.

В детстве Николай очень любил военные игрушки – шпаги, каски и деревянные ружья, а в три года от роду впервые надел военный мундир. Буквально с детских лет он пристрастился к военному делу, и из него действительно получился отличный служака. В 1817 году он возглавил инженерные войска российской армии. Здесь-то и проявилась его педантичность, дисциплинированность и любовь к порядку. Двадцатилетнего Николая описывали тогда так: «Он не походил еще на ту величественную, могучую, статную личность, которая теперь представляется всякому при имени императора Николая I. Он очень худощав и оттого казался еще выше… Осанка и манеры великого князя были свободны, но без малейшей кокетливости или желания нравиться, даже натуральная веселость его, смех как-то не гармонировали со строго классическими, прекрасными чертами его лица». С годами облик Николая изменился. Он поражал своей высокой, статной фигурой (1 м 90 см), величественной манерой держаться, классической, несколько холодной красотой правильных черт лица. «Его взгляд был холоден и казался оловянным», – писал А. И. Герцен. Таков был облик стойкого оловянного солдата Империи.

Во время Отечественной войны 1812 года великий князь Николай рвался на фронт, но лишь в 1814 году он оказался в войсках. По дороге в разгромленную Францию он повстречался со своей будущей женой. Но сначала немного истории. 1805 год. Наполеон уже завоевал пол-Европы. Между Россией и Францией оставалась одна Пруссия. Александру I нужно было во что бы то ни стало перетянуть прусского короля на свою сторону. Это удалось. И вот в 1805 году Фридрих-Вильгельм III и Александр I клянутся на могиле Фридриха Великого выступить вместе против Наполеона и договариваются «дружить домами». Это желание и стало определяющим в судьбе Николая I.

В 1814 году братья Николай и Михаил под именем графов Романовых по пути в штаб русской армии посетили Берлин. На следующий день они нанесли визит королю Пруссии, и здесь Николай Павлович впервые увидел принцессу Шарлотту, старшую дочь Фридриха-Вильгельма III. Красивый и стройный юноша понравился Шарлотте, которая также произвела на него приятное впечатление. Пообщавшись с Николаем, прусский король тоже увидел в нем будущего жениха своей дочери. Сама Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгемина пока оставалась в неведении. Однако из-за продолжающихся военных действий матримониальные планы пришлось отложить. Кроме того, Николай был еще молод, и невеста только отпраздновала свое 16-летие. Поэтому, наученная горьким опытом неудавшихся ранних браков сыновей Александра и Константина, их мать – Мария Федоровна – решила отложить женитьбу Николая до его совершеннолетия (совершеннолетними тогда считались парни, которым стукнул 21 год). Забегая вперед, скажем, что возможно, во многом благодаря такой осторожности матери этот брак оказался счастливым.

Перед отъездом прусского короля на Венский конгресс в 1814 году Шарлотте сказали о намерении отца выдать ее за Николая. Она ничего не возразила, но в письмах к брату сообщала, что Николай пришелся ей по сердцу. Сам же великий князь, будучи в Париже с армией, восторженно отзывался о Шарлотте и признавался Александру I в своей любви к ней. Оба правителя – русский царь и прусский король – были рады обоюдному чувству Николая и Шарлотты. Однако до поры все это держалось в тайне. Прошел еще год войны, и вот после разгрома Наполеона под Ватерлоо Александр I с братьями Николаем и Михаилом возвращаются в Россию через Берлин. Был банкет по случаю победы, на котором оба монарха и провозгласили тост за нареченных жениха и невесту. Однако свадьба состоялась только через два года. Все это время жених и невеста переписывались между собой. Кстати, Николай I хранил эти письма всю жизнь. Когда случился страшный пожар 1837 года в Зимнем дворце, и солдаты пытались спасти его от огня, Николай сказал: «Оставьте, пусть все сгорит, достаньте мне только из моего кабинета портфель с письмами, которые жена писала мне, бывши моей невестою».

А пока великий князь Николай продолжал свое образование, посещая разные страны. Будучи в Англии он поразил всех тем, что за обедом пил только воду. Еще больше Николай Павлович удивил англичан своей буквально спартанской неприхотливостью: вечером его слуги внесли в приготовленную для него спальню с роскошной кроватью набитый сеном мешок, заменявший ему постель. «Англичанам это показалось аффектацией», – писал свидетель этого события. «Аффектация» по-латыни значит «преувеличенное, подчеркнутое выражение какого-либо чувства, настроения», в данном случае британцы считали, что он так рисуется перед ними, чтобы произвести эффект – как в театре. Выпендривается, грубо говоря. Но он был чужд этому – даже умер на простой солдатской койке, укрытый шинелью. Изнеженным сынам Альбиона было невдомек, что раз Николай Павлович выбрал военную стезю, то он взял себе за правило «стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы» – например, спать как солдаты – на мешке с сеном. Это еще одно подтверждение тому, что Николай Павлович был действительно «стойким оловянным солдатом».

В это время в Петербурге готовились к встрече его невесты. Александр I хотел, чтобы бракосочетание младшего брата Николая (разница между братьями была 18 лет) прошло в самой торжественной обстановке. Императрица-мать Мария Федоровна с не меньшей заботой готовилась к свадьбе Николая. Она знала, что ее будущая невестка с детства имела страсть к нарядам и любила веселиться. Когда принцесса вошла в приготовленный для нее кабинет, обитый розовым атласом, то воскликнула: «Я всегда мечтала о розовом кабинете!» И так было всегда – отныне ее всю жизнь окружали роскошь, красота и разные изящные вещи. Сохранились записки Шарлотты. Историки думали, что там окажутся какие-то мысли, события, характеристики людей и так далее, но их ждало горькое разочарование. Дневники оказались заполненными описанием нарядов, развлечений, малозначительных подробностей придворной жизни, сплетен и пересудов. Это не значит, что она была ограниченным человеком – просто ее внутренний мир был далек от реальной жизни, которая протекала за стенами дворца. Она не интересовалась политикой; она любила Николая Павловича и в этом видела свое предназначение.

Шарлотта Прусская выехала из Берлина в мае 1817 года. На русской границе в Мемеле у пограничного шлагбаума ее встречал жених с обнаженной шпагой. Так начался ее жизненный путь в России. В июне жених и невеста торжественно въехали в Петербург, и через несколько дней состоялся ее переход в православие. Теперь она стала называться великой княгиней Александрой Федоровной. Их обручение состоялось в день рождения Николая Павловича, которому исполнился 21 год, а свадьба – в день ее рождения (19 лет). Как романтично! Для житья новобрачным отвели Аничков дворец. Невеста получила богатые подарки – жемчуга и бриллианты. Интересно, что она, дочь короля, бриллиантов доселе не видела! Вот что писала она: «…Все это занимало меня, так как я не носила ни одного бриллианта в Берлине, где отец воспитал нас с редкой простотой…» Да не в воспитании было дело, а в том, что прусский король был нищ, как церковная мышь!

Уже в августе Александра Федоровна забеременела. Однако перед тем как продолжить, позволим себе небольшое отступление. До конца XVIII века любовь, как правило, была личным делом семейной пары, и во многом это было дело случая. В XIX веке в Европе женились исходя из политических мотивов или по расчету. Особенно это было распространено среди буржуазии и дворянства. Как известно, на Руси царь – первый дворянин, и поэтому это правило распространялось и на него. Если хотите, то мода была такая. Вступающие в брак мужчины и женщины открыто объявляли, что они друг друга не любят, но намерены со временем достичь полного согласия, гармонии и душевной близости. Любовь между супругами теперь становилась лотерейным билетом, по которому можно было выиграть, а можно… Нет, вы не угадали – не проиграть, а потрудиться для достижения хорошего результата. Для этого нужно было искать пути духовного взаимопонимания и самовоспитания. Чтобы добиться этого, супруги читали друг другу «умные» книги, совместно изучали историю, совершали познавательные поездки за границу, занимались живописью, создавали литературные и художественные салоны. В письмах той поры муж к жене обычно обращался «Друг мой!» В общем, русская поговорка «Стерпится – слюбится» здесь не подходила. Теперь не терпеть надо было, а работать над собой и своими отношениями. Брак как работа – это было ново, и многие вельможи этому принципу следовали, не исключая и царей. Вот только не у всех это получалось… А Николай Павлович с Александрой Федоровной вытянули счастливый билет – они искренне любили друг друга, правда, первый делал это весьма своеобразно. Он обожал свою жену и одновременно наслаждался любовью других женщин. К чести Александры Федоровны, следует сказать: она ему не изменила ни разу. Даже намека не было.