Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции Страница 22

На этот суд явились две толпы, каждая тащила своих обидчиков. Московский князь велел кого-то взять под стражу, кому-то назначил штраф, и все решили, что дело и ограничится штрафами. Однако взятых под стражу князь решил казнить, и даже защиту Феофила отклонил. Тем временем поток жалоб рос – хлынули жалобы не только от горожан на московскую партию, но и на литовскую, и от горожан друг на друга, и от жителей пригородов на своих обидчиков. Этого-то московскому князю и было нужно. Число арестованных росло. Закончив судебные дела, захватив арестантов, князь отбыл в Москву, пригласив жалобщиков приезжать теперь на суд к нему в столицу. И хотя это было против правил, горожане признали за ним такое право.

В основном в Москву стали ездить те, кто проиграл бы дело в новгородском суде. Пришлось ехать к князю в Москву и послам от новгородской архиепископии. И, зачитывая текст договора, они случайно обмолвились, назвали князя своим государем, как это делали челобитчики, принося присягу. Иван Васильевич исправить обмолвку им не дал. И тут же отправил свое посольство в Новгород, велев спросить у новгородского веча, какого государства они хотят. Новгородцы не поняли. Им объяснили, что послы от всего Великого Новгорода признали князя московского своим государем. Так что князь послал их в город, чтобы сказать, что будет над ним государем, и теперь больше не будет в Новгороде князя, а только наместник из Москвы, и судьи будут московские, и никто перечить и указывать князю права не имеет.

Народ был возмущен. Когда вернулись из Москвы обмолвившиеся послы, их выслушали, действия сочли изменой и тут же забили камнями. Новгород не хотел терять свободу. Перепуганные бояре, которые целовали московскому князю крест, тут же бежали в Москву, а новгородцы снова решили передаться Казимиру. Из Москвы потребовали верности, из Новгорода в Москву поехал ответ: «Бьем челом господам своим великим князьям, а государями их не зовем; суд вашим наместникам по старине, на Городище, а у нас суда вашего княжеского не будет; и тиунам вашим у нас не быть; дворища Ярославова не дадим вам. Как мы с вами на Коростыне мир кончили и крест целовали, так на том докончании и хотим с вами жить; а с теми, что поступали без нашего ведома, ты, государь, сам разведайся, как хочешь, так их и казни; но и мы тоже, где которого поймаем, так и казним; а вам, своим господам, бьем челом, чтоб держали нас по старине, по крестному целованию».

Год 1478. Истребительный поход на Новгород

В 1478 году, когда настали холода, Иван Васильевич пошел на Новгород вторым походом. Противостоять московскому войску у города не было сил, поэтому князь не встретил никакого сопротивления. Он подошел в ближний пригород, остановился там и стал ждать, когда начнут являться делегации от горожан. Сначала явились духовные лица, которые просили город не жечь и горожан пощадить. На это князь выразил свое недоумение, передав всю историю с послами, назвавшими его государем, и сказал, что не понимает, почему прогнали ни с чем его собственное посольство, если не желают иметь его государем. И добавил, что если Новгород надумает бить челом, то знает, как бить челом.

Скоро князь захватил все села и монастыри вокруг Новгорода, и в город снова хлынули беженцы. Возникла угроза голода. Посадник с делегацией отправился на переговоры к князю и снова получил знакомый ответ: если Новгород надумает бить челом, то он знает, как бить челом.

К городу со всех сторон стали стягиваться московские войска, и новгородцам стало ясно, что осаду им не пережить. Одни выступали за сдачу, другие – за битву с москвичами, владыка Феофил отправился к князю и повинился, что это он виноват в недоразумении, поскольку сам отправил то посольство, но князь извинения как бы не понял и сказал, что если владыку интересует, как будет, когда князь станет государем для Новгорода, так пусть он знает: будет как в Москве. Такой ответ Феофил принес на вече, и народ стал думать, как этого избежать.

Посольство от князя объяснило принципы устройства Московского государства: «наше государство таково: вечу и колоколу в Новгороде не быть, как в нашей вотчине того нет, посаднику не быть, государство свое нам держать, как держим мы свое государство в нашей Низовской земле (то есть в междуречье Оки и Волги. – Авт.), и земли великих князей, что за вами, нам отдать, чтоб это наше было; а что вы бьете челом, чтоб не было вывода из Новгородской земли, и чтоб мне не вступаться в боярские земли, так мы тем жалуем свою отчину, и суд будет по старине в Новгороде, как в земле суд стоит». Отчаявшись, новгородцы отправили послов к Ивану Васильевичу с наказом – сохранить бы хоть суд и не дать вывести людей в чужие земли. Князь посольство задержал, чтобы в городе смирились даже те, кто был абсолютно против такого позора. Изморив новгородцев неведением, князь объявил наконец, что Новгород переходит под его руку на всей его воле.

Скоро новгородцев согнали на вечевую площадь и велели принести присягу на верность московскому государю. В тот же день сняли вечевой колокол и увезли его в Москву. А с начала февраля в Новгороде пошли аресты. Брали в основном лучших людей, то есть бояр, и всеми семьями. Сначала взяли смутьянов и мятежников – среди них оказалась и Марфа Борецкая, арестованная вместе с внуком, ярый сторонник Литвы Марк Панфильев, потом среди арестованных оказались и те, кто выступал за Москву, – Арзубьев, Савелков, Репьев, священник Иаканф. Следом за ними пошли аресты по доносам, и было их много. В ужасе от того, что происходит, новгородцы снова составили заговор, город снова взбунтовался. Стали готовиться к обороне, даже обновили остроги. Но Иван подошел слишком быстро, с пушками, сжечь посады горожане не успели, осаждающие там и засели. Поняв, что пришедшая сила слишком велика, новгородцы согласились на переговоры, и Иван обещал не трогать невиновных.

Когда открыли ворота и москвичи вошли в город, князь сразу арестовал пятьдесят человек по доносу, и начались пытки. Под пытками списки неблагонадежных перевалили за тысячу. Первых арестованных сразу предали смерти, остальных же было решено вывести из города и поселить в новых землях. Так бывшие богатые купцы и бояре Новгорода были лишены всего имущество и переведены в чужие города – в Переяславль, в Муром, в Ростов, в Кострому, в Нижний Новгород, Юрьев, Владимир. На этом процесс переселения не закончился. Через четыре года, по доносу, Иван снова обложил город войском и вывел оттуда уцелевших бояр, еще через три года – вывел полсотни купцов. Еще через год, якобы открыв заговор, вывел 7000 житьих людей (горожан, по достатку стоявших между боярством и средним купечеством), а еще через год – всех оставшихся в городе житьих людей, и на этом вроде бы новгородцы кончились. Они либо умерли по пути на новые места жительства, либо осели там, позабыв обо всех мятежных идеалах. Вот теперь, можно сказать, история вечевого Новгорода почти завершилась. Восставать там было уже некому. На места ссыльно-переселенных были посажены послушные московские люди.

Позиция Москвы по вопросу участия народа в управлении страной была однозначна: вечевое управление рассматривалось только как постоянный источник крамолы, а крамолу нужно уничтожать, и – по возможности – прежде, чем она приведет к восстанию.

Подобная участь постигла и другие непокорные города: позиция Москвы по вопросу участия народа в управлении страной была однозначна: вечевое управление рассматривалось только как постоянный источник крамолы, а крамолу нужно уничтожать, и – по возможности – прежде, чем она приведет к восстанию. Пока что действия московского князя, который стал уже именовать себя государем и принял титул царя и персонифицировал в своем лице наследие прекратившей существование Византии, затрагивали только вечевой порядок и права распоряжаться своей судьбой городов северо-запада и пары враждебных Москве княжеств. И кроме Новгорода, таких очагов сопротивления московской власти было совсем немного – республиканский Псков, вечевая Вятка, княжеские Тверь и Рязань.

Год 1485. Уничтожение Твери

В Твери сидел на княжении шурин царя Ивана Васильевича по первой жене Михаил Борисович. По сравнению с Новгородом Тверь была гораздо менее свободным городом, политику Твери определял ее князь. Тверской князь после новгородских событий волком смотрел на Ивана и стал вести переговоры о передаче княжества под руку короля Казимира, то есть Михаил Борисович собирался «уйти в Литву», а в Литву низовские князья уходили вместе со всеми своими землями. Для решения тверской опасности Ивану нужно было обезглавить княжество, то есть устранить Михаила: не будет князя – не будет и тверской крамолы.

Предлог для захвата Твери нашелся легко. Еще в 1453 году отец Михаила, князь Борис Александрович, заключил договор, по которому тверские князья обещались состоять в союзе с Москвой, и не только при жизни самого князя, но и при его преемниках. Пока была жива любимая жена царя, тверских князей не притесняли. Но после ее смерти в 1467 году отношение Ивана к родственнику резко переменилось, он стал Михаила утеснять. Тому оставалось либо терпеть, ожидая, когда Иван отберет у него княжество, либо воевать с Москвой и отстаивать независимость Твери.