Барбара Такман - Первый блицкриг. Август 1914 Страница 22

С этого момента к делу приступили Генеральные штабы. Английские офицеры, среди которых был генерал Френч, прославивший свое имя во время англо-бурской войны, присутствовали в то лето на французских маневрах. Грирсон и Робертсон в сопровождении майора Уге вновь посетили пограничные районы. После консультаций с Генеральным штабом Франции они наметили базы высадки и опорные пункты на всем протяжении от Шарлеруа до Намюра и далее до Арденн, основываясь на предположении, что немцы начнут наступление через Бельгию.

«Триумвират Эшера» тем не менее стал принципиально возражать против использования британской армии как простого придатка французской, и, после того как напряжение, вызванное Марокканским кризисом, ослабло, совместное планирование, начатое в 1905 году, топталось на месте. Генерал Грирсон был смещен. В соответствии с господствующим тогда мнением, выразителем которого был лорд Эшер, предпочтение отдавалось проведению операции в Бельгии независимо от французского командования, поскольку вопрос защиты Антверпена и прилегающего побережья непосредственно затрагивал интересы Британии.

Лорд Фишер решительно требовал, чтобы Англия вела в основном войну на море. Он выражал сомнение по поводу боевых качеств французов, считая, что немцы разобьют их на суше и что нет смысла отправлять английскую армию на континент, где она лишь разделит участь побежденных.

Единственной сухопутной операцией, которую он поддерживал, был стремительный десант в тылу немцев. Он подобрал для него точное место — «десятимильная полоса твердого песка» в Восточной Пруссии. Здесь, всего лишь в ста пятидесяти километрах от Берлина, в ближайшем пункте от германской столицы, достижимом с моря, британские войска, доставленные кораблями, смогли бы захватить и удерживать плацдарм, то есть «занять делом миллион немцев». Кроме этих боев, армия должна быть «использована исключительно для неожиданных ударов по побережью, освобождения Гельголанда и гарнизонной службы в Антверпене». По мысли Фишера, план кампании во Франции был «самоубийственным идиотизмом», а поскольку военное министерство отличалось некомпетентностью в военных делах, то армию следовало бы подключить к флоту «как его придаток».

Уже в 1910 году Фишер, достигший шестидесяти девяти лет, был освобожден от руководства Адмиралтейством с одновременным присвоением ему звания пэра, однако на этом его деятельность не закончилась.

После чрезвычайных событий 1905–1906 годов в течение последующих нескольких лет дело составления совместных планов с французами почти не двигалось вперед. За это время два человека, находившиеся на противоположных берегах пролива, подружились, что привело в дальнейшем к «наведению моста» через Ла-Манш.

В то время английский штабной колледж находился под командованием бригадного генерала Генри Вильсона, высокого, костлявого, неутомимого человека англо-ирландского происхождения, с лошадиным лицом, быстрого, нетерпеливого. В нем постоянно бурлили идеи, страсти, воображение, а больше всего избыток энергии. Еще во время службы в Военном министерстве он имел привычку бегать по утрам трусцой вокруг Гайд-парка, держа под мышкой газету, которую он читал, когда переходил на шаг. Воспитанный целой плеядой французских гувернанток, он свободно говорил по-французски. Меньший интерес вызывал у него немецкий язык. В 1909 году Шлиффен опубликовал в «Дойче ревю» статью без подписи, в которой протестовал против изменений, внесенных в его план Мольтке, сменившим его на посту начальника Генерального штаба. Были раскрыты основные контуры, если не детали, охвата французских и английских армий, личность автора статьи не вызывала сомнений. Когда один слушатель колледжа в Кэмберли обратил на это внимание командующего Вильсона, тот небрежно заметил: «Очень интересно».

В декабре 1909 года генералу Вильсону пришло в голову посетить своего коллегу, начальника Эколь суперьер — Военной академии — генерала Фоша. Он присутствовал на четырех лекциях и семинаре, после чего был вежливо приглашен Фошем на чай.

Генерал Вильсон, загоревшийся энтузиазмом после всего услышанного и увиденного, беседовал с ним более трех часов. Когда Фош смог наконец проводить своего посетителя к двери и, как надеялся, пожелать ему всего хорошего, Вильсон с восторгом заявил, что придет на другой день продолжить разговор и просмотреть дополнительные материалы. Фош не мог не прийти в восхищение от этого «элана» — «душевного подъема» англичанина. Во время второго разговора они открыли душу друг другу. Через месяц Вильсон вновь прибыл в Париж для участия еще в одной сессии. Фош принял приглашение приехать в Лондон весной, а Вильсон согласился нанести ответный визит французскому Генеральному штабу летом.

В Лондоне Фош был представлен Вильсоном Холдейну и другим руководителям Военного министерства. Ворвавшись в комнату одного из своих коллег, он крикнул:

«Я привел сюда Фоша — французского генерала. Запомни мои слова — этот парень будет командовать союзными армиями, когда начнется война».

В данном случае Вильсон уже имел в виду принцип единого командования и даже избрал человека для руководства им, хотя для того, чтобы его предсказание сбылось, потребовалось пройти через четыре года войны и оказаться на грани военного поражения.

После 1909 года в результате непрекращающихся визитов оба стали такими закадычными друзьями, что Вильсон стал своим человеком в семье француза и был приглашен на свадьбу дочери Фоша. Вместе со своим другом Анри Фош мог проводить часы «в задушевных беседах», как сказал один их знакомый. Прогуливаясь вдвоем, один высокий, а другой маленького роста, они обменивались мыслями, порою ведя жаркие споры. На Вильсона производила особенное впечатление та решительность и быстрота, с которой проводились занятия во Французской Военной академии. Офицеры-преподаватели постоянно подгоняли офицеров-слушателей: «Вит, вит!» — «Быстрей, быстрей!» — и «Алле, алле!» — «Живее, живее!» Введенная на занятиях штабного колледжа в Кэмберли, эта система гонки быстро получила прозвище «операция Вильсона «Алле»».

Во время своего второго визита в январе 1910 года Вильсон задал Фошу вопрос: «Какое наименьшее количество английских войск могло бы потребоваться для оказания вам практической помощи?»

Ответ Фоша сверкнул как сталь рапиры: «Один английский солдат, а мы позаботимся, чтобы он сразу погиб».

В этой лаконичной фразе отразился взгляд французов на всю проблему союза с Англией.

Вильсон, однако, хотел, чтобы Англия взяла на себя определенные обязательства. Убежденный, что война с Германией неизбежна, он внушал своим коллегам и ученикам мысль о необходимости срочных мер и сам полностью отдался осуществлению этой идеи. В 1910 году удобный случай представился. Он был назначен начальником оперативного управления — пост, на котором генерал Грирсон начал с французами переговоры на уровне штабов. Когда майор Уге прибыл с визитом к Вильсону, чтобы посетовать на отсутствие с 1906 года прогресса в решении этого важного вопроса англо-французского сотрудничества, он услышал в ответ: «Важный вопрос! Это вопрос жизни и смерти! Иначе и быть не может!»

Это послужило толчком к возобновлению совместного планирования. Вильсон не видел ничего, кроме Франции и Бельгии, и не бывал нигде, кроме этих двух стран. Во время своего первого визита в 1909 году, передвигаясь на поезде и на велосипеде, он в течение десяти дней осмотрел франко-бельгийскую и франко-германскую границу от Валансьенна до Бельфора. Он нашел, что «оценка германского наступления через Бельгию, данная Фошем, совпадает с моей и что важнейшая линия будет проходить через Верден и Намюр», другими словами, восточнее Мааса. В течение последующих четырех лет Вильсон совершал по три-четыре поездки ежегодно на велосипеде или на автомобиле по районам боев 1870 года или предполагаемым в будущем в Лотарингии и Эльзасе. Во время каждого визита он консультировался с Фошем, а после ухода Фоша — с Жоффром, Кастельно, Дюбвем и другими представителями французского Генерального штаба.

В кабинете Вильсона в Военном министерстве всю стену занимала карта Бельгии. Те дороги, по которым, как считалось, двинутся немецкие войска, были обведены черной жирной линией. Когда Вильсон пришел в Военное министерство, он увидел, что из-за новых порядков, введенных Холдейном, прозванным «Шопенгауэром от генералов», регулярная армия была тщательно обучена, подготовлена и реорганизована для того, чтобы в любой момент суметь выполнить роль экспедиционного корпуса. Одновременно были осуществлены все мероприятия для доведения ее численности до уровня военного времени в случае мобилизации. Однако в отношении ее транспортировки через пролив Ла-Манш, размещения, обеспечения продовольствием, а также взаимодействия с французскими частями никаких планов не существовало.