Алексей Федотов - Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили Страница 22

Всю подрывную агитацию о переходе «московских войск» под флаг Лжедмитрия вели казаки и Корела. Только после смерти Годунова, и после прибытия в Кромы, Лжедмитрий начал писать пропагандистские письма во все концы страны.

Смерть Бориса Годунова. Художник Клавдий Лебедев.

Откуда можно сделать вывод, что Андрей Корела подвигнул Русского Царя Бориса Годунова «наложить на себя руки». Да и я сам не мог предложить такой вариант, пока не стал изучать и разбираться в ситуации досконально.

Александр Сергеевич Пушкин в «Борисе Годунове» так писал о ситуации, где Годунов говорит Петру Басманову:

Отрывок из поэмы «Борис Годунов» А. С. Пушкина.

Вся Москва, от Патриарха Иова, Синклита, бояр, стрельцов, мещан, земледельцев и простой «черни» присягнули: «Царице Марии и детям её, Царю Феодору и Ксении, обязываясь страшными клятвами не изменять им, не умышлять на их жизнь и не хотеть на Государства Московское ни бывшего Великого Князя Тверского, слепца Семеона, ни злодея, именующего себя Дмитрием; не избегать Царской службы и не бояться в ней ни трудов, ни смерти».

Те люди кто готовил эту присягу и не думали, что слова «злодея… Дмитрия» так перевернут всё общество и войска. Фактически московские дьяки перестали назвать предателя Гришку Отрепьева «расстригой» и назвали Дмитрием, как бы утвердили, что данный человек никто иной как настоящий сын Ивана Васильевича.

Исаак Масса пишет:

«И народ московский тотчас был созван в Кремль присягать царице и ее сыну, что и свершили, и все принесли присягу, как бояре, дворяне, купцы, так и простой народ; также посланы были по всем городам, которые еще соблюдали верность Москве, гонцы для приведения их к присяге царице и ее сыну, как то: в Псков, Новгород, Ивангород, Ростов, Переяславль, Ярославль, Вологду, Пермь, Каргополь, Устюг, Тотьму, Холмогоры (Colmogoro), Кондию, Обдорию, Сибирь, Лапландию, и далее во все тамошние страны, тогда как области близ Польши, земля Северская и Астрахань остались так, как они были, но Казань присягнула вместе с Москвою; и так Марья Григорьевна стала царицею и сын ее, Федор Борисович, царем всея Руси 16 апреля 1605 г».

16 летний Царь Фёдор Борисович и Бояре избрали главного воеводу Петра Фёдоровича Басманова. Он взял с собой князя Михаила Катырева-Ростовского и новгородского митрополита Исидора для «целования креста на имя Феодора», приведения войска к присяге. 17 апреля 1605 года они прибыли под Кромы. Юный Монарх обещал верному, усердному войску беспримерные награды после «сорочин» Борисовых. Войско присягнуло Феодору.

Александр Сергеевич Пушкин такие слова вложил в уста П.Ф.Басманова:

Отрывок из поэмы «Борис Годунов» А. С. Пушкина.

Лжедмитрий сидел в Путивле и укреплял свои города и вооружал войска. Под Кромами руководить «московитами» остались два князя Голицыных Василий и Иван. Войско устало от зимнего похода, многие болели, другие убегали, а на смену приходили «ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и чёрные люди». Всё больше становилось перебежчиков «сын боярский молодой арзамасец Абрам Бахметев». это он принёс весть Самозванцу о смерти Годунова.

Русский воин в шлеме. Художник Н. Черняев из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».

Защитники крепости Кромы в это время вели себя тихо, и только иногда делали вылазки, ибо в то время была оттепель и везде выступила вода, так что каждый думал, как бы уберечь самого себя, и болота мешали осаждающим «московитам» подступить к крепости, и они без надобности стреляли, словно для того, чтобы понапрасну расточать порох и свинец, и ночью многие перебегали в Кромы.

Георг Паерле, австрийский купец спустя год после событий так записал со слов, наверное, поляка Запорского, бывшего в Москве: «На помощь Кромским гражданам, был послан Дмитрием отряд из 500 пятигорцев. и 3000 московитян под начальством благородного поляка Запорского. Он, не доходя 6 миль до Кром, написал от имени Дмитрия письмо и отправил в крепость посланика». Короче этого посланника поймали и отправили к Полицину и Басманову, в письме были ложные сведения «посылаем к вам любезные и верные Кромские жители,2000 поляков,8000 московитов, и потом ещё 40 000 польских воинов, которые стоят в 16 милях от Путивля».

Конечно после этого Басманов понимая слабость своего войска рассылал каждый день по всему своему лагерю людей, которые подслушивали и доносили обо всем ему, так что открылось, что больше людей на стороне Димитрия, чем на стороне русского войска.

Басманов, зрело поразмыслив обо всем, постарался употребить все средства, привлёк к заговору братьев Голицыных и Михаила Салтыкова, нашли решение как привлечь всё войско на сторону Димитрия с возможно меньшим кровопролитием, и послали тайно к Лжедмитрию и Кореле посланников, дабы рассудить вместе с ними, как сие привести в исполнение.

Басманов оправдывал себя, говоря, что его поступок не измена, ибо он принесет отечеству не несчастье, а гораздо больше счастья, и, наконец, приводил в свое оправдание великую тиранию Бориса, искоренение древних родов, также бедствия, бывшие во время правления Годунова. Говорил, что Царь Борис незаконно овладел престолом и был жив законный наследник, ныне открывшийся по благости всемогущего провидения. Убеждал своих сторонников, что он будет служить тому, кто пришел законно, одним словом, он повел дело так искусно, что потом ни одна сторона не знала, как происходила измена.

Басманов Голицын и Розен решили перевести своё 60 000 войско через Оку по мосту на обширную равнину. Иван Годунов командующий другой 90 000 ратью и стоящий на другой стороне крепости Кромы спрашивал у командиров для чего они переходят Оку. Басманов и Палицын размахивая письмом кричали громким голосом.

Из Г. Паерле речь Басманова: «Воины извещаем вас, что эта грамота прислана сыном великого князя Ивана Васильевича, Дмитрием Ивановичем, которого хотел погубить Борис. Небесное Проведение спасло его. Мы признаём его ныне законным государем и наследником великого княжества Всероссийского! Кто хочет покориться ему, да перейдёт на эту сторону, а кто не хочет, тот пусть останется изменником. подобно Борису и клевретом его».

Иссак Масса так описывал то что происходило под Кромами:

Воин в войлочном шлеме. Художник А. Чертков из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».

«Басманов, согласившись обо всем с Димитрием, назначил день 7 мая 1605года по старому стилю, кромляне должны были в тот день быть настороже, а также готовыми напасть, и Басманов должен был рано утром повелеть схватить в палатках и перевязать всех полковников и капитанов и провозгласить: да хранит Бог Димитрия, царя всея Руси! Каким бы диковинным и невероятным ни казался этот план, однако ж был осуществлен, ибо на то, очевидно, было божье соизволение, и Басманов имел верные известия, что большая часть войска была на стороне Димитрия, а не на стороне Москвы, и казалось, что схватиться могли со дня на день, так что до назначенного дня все время держали наготове воинов на нескольких постах, но в этот день как раз не соблюли этого».

Попробую немного оппонировать Массе, он был простой голландский торговец и черпал сведения уже после всех событий и записывал с рассказов людей, вернувшихся в Москву. Сам Лжедмитрий после ранения и большого стресса, когда у него меч из руки еле забрали, сидел в Путивле это более 100 километров от Кром и не оказывал никакого влияния и руководства над разрозненным войском. В Кромах всем командовал Корела и вёл тайные переговоры с Петром Басмановым, а мы знаем, как мог переубедить кого угодно Андрей. Моё предположение подтверждает Н.М.Карамзин говоря: «Нарушив клятву, войско с знаками живейшего усердия обязалось другою: изменив Феодору, быть верным мнимому Дмитрию, и дало знать Атаману Кореле, что они служат одному Государю».

Продолжаю цитировать Массу: «7 мая около четырех часов утра кромляне, а также те, что были изменниками в московском войске, во главе со своим предводителем Басмановым были настороже; и тотчас примчался из лагеря на вороном коне всадник почти к самому кромскому валу, и то было сигналом, и тотчас кромляне, подобно быстрому вихрю, напустились со всех сторон на лагерь, так что ни часовые, ни кто другой не успели единого слова вымолвить, а меж тем в лагере перевязали по рукам и ногам всех начальников и отправили их с димитриевцами в Кромы, а те, что были в московском войске, подожгли со всех концов собственный лагерь. Московиты, не знавшие об этом умысле, приведены были в такой великий страх, что некоторые побросали оружие, другие одежду и так быстро рассыпались в разные стороны, что на это нельзя было взирать без удивления.