Михаил Вострышев - Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860-1920-е годы Страница 22

СУДЬЯ (Шелаеву). Вы признаете себя виновным?

ШЕЛАЕВ. Нет, потому мы все были выпимши.

СУДЬЯ. Дело у нас не в ссоре в трактире, а об оскорблении, которое вы нанесли Вялову в своей лавке.

ШЕЛАЕВ. Вялов, пришедши ко мне в лавку, начал говорить разные обидные слова, я и просил его выйти вон и прийти за расчетом в другой раз. Вот и все.

Свидетель половой Гаврила Антонов объяснил, что Шелаев с компанией приехали в трактир Гурина все пьяные. Шелаев тотчас же лег спать, а проснувшись, опять стал пить, и тут началась между ними страшная брань и шум.

СУДЬЯ. Кто был пьянее всех?

АНТОНОВ. Господин Шелаев. Они идти даже не могли. Как пришли, так и уткнулись в стол.

Другой свидетель, маркер Илья Тимофеев, показал, что с кем именно и в котором часу играл господин Шелаев, он хорошенько не припомнит, но полагает, что часов в семь или в восемь, потому что огни уже были зажжены. Сыграли они партии три или четыре. В числе игравших был и господин Клипнер.

КЛИПНЕР (Тимофееву). А что, хорошо я играл?

ТИМОФЕЕВ. Не припомню, сударь.

КЛИПНЕР. Послушай, как ты думаешь, проиграл бы я, если б был трезв?

ТИМОФЕЕВ. Не могу знать-с.

КЛИПНЕР. Ну, сделай милость, скажи, артистически я играл или нет, и пьян я был или трезв?

Публика смеется.

ТИМОФЕЕВ (махнув рукой). Что толковать, все лыка не вязали.

Поверенный Вялова обратил внимание судьи на то, что Клипнер в первом показании говорил, что он был пьян до беспамятства, а теперь оказывается, что он был только выпивши и играл на бильярде.

Судья предложил сторонам кончить дело миром. Шелаев изъявил свое согласие, но поверенный Вялова отказался, объяснив: «Доверитель мой хочет, чтобы суд снял пятно оскорбления, нанесенного ему и его жене господином Шелаевым».

Судья возразил, что господин Вялов не заявлял об оскорблении своей жены, а ограничился лишь происшествием 17 апреля. Затем судья, признав Шелаева виновным в оскорблении Вялова, приговорил его к штрафу в 25 рублей. Поверенный Вялова решением остался недоволен.

Драка на Воробьевых горах

У мирового судьи Хамовнического участка 4 июня 1868 года разбиралось дело по обвинению полицией о драке и безобразиях, произошедших на Воробьевых горах между господами Новопашенным, Воронецким и Москвиным и перевозчиками через Москву-реку Лукиным и Петровым. На суд явились как ответчики, так и депутаты от полиции.

СУДЬЯ (депутату от полиции). Так как ни от кого жалобы о личном оскорблении или побоях не последовало, то прошу вас объяснить: в чем заключается обвинение этих лиц со стороны полиции?

ДЕПУТАТ ОТ ПОЛИЦИИ. Они обвиняются в общей драке на Воробьевых горах, то есть в публичном месте, посещаемом для прогулки московской публикой.

СУДЬЯ (Новопашенному). Скажите, принимали вы участие в этой драке?

НОВОПАШЕННЫЙ. Я защищался только от перевозчиков, которые на нас напали.

СУДЬЯ. За что же они напали на вас?

НОВОПАШЕННЫЙ. Мы наняли лодку за рубль серебром у Крымского моста и деньги заплатили вперед. Мы прогуляли на Воробьевых горах до позднего вечера, потом хотели отправиться домой, хватились лодки, а ее нет. Я стал просить лодку у перевозчика Петрова, а он, пользуясь нашим неприятным положением, запросил с нас два рубля серебром. Это показалось мне и недобросовестным, и обидным. Я стал настаивать. Тогда он толкнул меня в воду, из этого и вышла драка.

СУДЬЯ. Лодка, за которую вы заплатили деньги вперед, принадлежала другому перевозчику, а не Петрову, который не был обязан везти вас к Крымскому мосту. Стало быть, мог запрашивать за доставление вас туда какую угодно цену… (Воронецкому.) Вы тоже принимали участие в драке?

ВОРОНЕЦКИЙ. Действительно так. Мы все защищались от нападения на нас лодочников, но сами прежде никого не трогали.

СУДЬЯ (Москвину). И вы тоже?

МОСКВИН. Я хотел было защищать моих товарищей, но вдруг кто-то ударил меня так сильно, что я упал без чувств и не помню, что было далее.

СУДЬЯ (Петрову). Ты там зачем был?

ПЕТРОВ. У них лодку увез ее хозяин, а они стали требовать у меня лодки. Я им и говорю: коли хотите ехать, давайте мне два рубля.

СУДЬЯ. Но ты учтиво отвечал им?

ПЕТРОВ. Даже очень учтиво… (Указывает на Новопашенного.) А вот этот самый барин меня — раз палкой. Ну, тут и пошла свалка.

СУДЬЯ (хозяину перевоза Лукину). Ты тоже принимал участие в драке?

ЛУКИН. Помилуйте, я увидел, бьют эти господа моего работника, и бросился к нему на выручку, а меня самого кто-то палкой изо всей силы хватил, я и давай Бог ноги бежать.

Свидетели дьякон Архангельский и унтер-офицер Голубев показали: первый, что слышал шум и увидел, как из шумевшей толпы выскочил Лукин с окровавленной головой; второй, что слышал только шум и брань.

Судья постановил каждого из обвиняемых подвергнуть денежному взысканию в размере одного рубля серебром за нарушение общественной тишины и приличия в публичном месте.

Превышение скорости

На одном из домов на Большой Якиманке, недалеко от Калужских ворот помещена большая вывеска: «Мировой судья г. Москвы Якиманского участка». Сюда судья В. А. Вердеревский 16 июля 1868 года вызвал извозчика Николая Вавилова и зачитал ему акт полиции, из которого видно, что 22 июня Вавилов вез в пролетке, запряженной парой лошадей, врача Голицынской больницы Петра Ивановича Мухина. При этом от слишком быстрой езды у экипажа сломалась ось, и испуганные лошади понеслись, что и продолжалось на пространстве в двести сажен. Вавилов в это время пересел к господину Мухину и при помощи последнего ему наконец удалось остановить лошадей. Хотя несчастья никакого не произошло, но так как экипаж оказался по осмотру весьма прочный, то полицией передано на усмотрение судьи то обстоятельство, что перелом оси произошел вследствие быстрой и неосторожной езды.

СУДЬЯ. Отчего же сломалась пролетка?

ВАВИЛОВ. Да господь ее знает! Надо полагать, от случая какого, что ли. Сколько лет ездили, никогда этого не было. Не могу знать, как это случилось.

СУДЬЯ. Вот ведь, по осмотру экипаж оказался прочным, к езде годным. Стало быть, он не мог изломаться, если бы вы осторожно ездили. А то вы очень скоро возите доктора Мухина. В Якиманском участке никто скорее вас не ездит, я в том лично убедился, видел, как вы летели с доктором. Так нельзя ездить.

Вавилов молчит.

СУДЬЯ. Что вы на это скажете?

ВАВИЛОВ. Осторожно езжу, ваше сиятельство. Этого никогда не бывало. Как это самое случилось, и понять не могу. Только я осторожно езжу.

СУДЬЯ. Врете вы, я сам видел, как вы ездите. Вы всегда ездите с доктором?

ВАВИЛОВ. Иногда работник ездит. А в этот день точно, что сам ездил. А как это самое случилось — не могу понять.

СУДЬЯ. Подождите, я сейчас решение напишу.

Через несколько минут судья звонит в колокольчик, все встают, а он сидя объявляет.

СУДЬЯ. Крестьянина Вавилова за скорую и неосмотрительную езду на основании 123-й статьи Устава о наказаниях подвергнуть денежному взысканию пяти рублей серебром.

ВАВИЛОВ (удивленный, с улыбкой). Только всего?!

СУДЬЯ. Вы недовольны решением?

ВАВИЛОВ (продолжает улыбаться). Я этим очень доволен, ваше сиятельство.

СУДЬЯ. Что же, вам мало?

ВАВИЛОВ. Я думал, больше будет. А на этом я много доволен.

СУДЬЯ. Вы можете внести штраф сейчас?

ВАВИЛОВ. Могу.

Вынимает пять рублей и отдает судье.

СУДЬЯ. Пойдите, вам дадут квитанцию.

Вавилов удаляется с радостным выражением лица.

Неприличие на улице

21 августа 1868 года. Камера мирового судьи Сокольнического участка Москвы М. П. Полянского.

СУДЬЯ. Цеховой Иван Игнатов и полицейский унтер-офицер Кузьмин!

Выходят извозчик Игнатов в плисовой черной поддевке и красной рубахе и городовой Кузьмин в полицейском мундире.

СУДЬЯ (Кузьмину). Расскажите, как было происшествие.

ГОРОДОВОЙ. Он вез на линейке двух пассажиров — офицера и молодую даму. Потом остановился, слез и стал мочиться. Я и взял. Больше ничего не было.

СУДЬЯ. Больше он ничего не делал?

ГОРОДОВОЙ. Не могу знать. Я на часах стоял. Когда мне его офицер приказал взять, я отвел его в контору и оставил там. Когда он стоял и мочился около линейки, пассажиры подходили и отдавали ему деньги.

СУДЬЯ. Пьян он, что ли, был?

ГОРОДОВОЙ. Точно так-с, выпимши-с был.

СУДЬЯ (обвиняемому). Что вы можете сказать в свое оправдание?

ИЗВОЗЧИК. Я вез эту самую даму в линейке. С младенцем она еще была. И вез этого самого офицера, он сродственник квартального надзирателя. Дама эта уже слезла, деньги отдала и ушла. Она в отдаленности была, я слез и по необходимости — приспичило, значит, невмоготу — стал тут мочиться. Офицер-то этот слез и идет. А я ему говорю: позвольте, мол, деньги получить, ваше благородие! А сам стою и мочусь. Офицер этот был в отдаленности, а дама прежде еще деньги отдала. Ах ты, говорит, мерзавец, ты еще безобразничать себе позволяешь! Это офицер говорит. И начал он грубости тут произносить, кликнул городового и велел меня взять. А я действительно по нужде слез и помочился. Только и было.