Роман Ключник - Первая мировая. Корни современного финансового кризиса. Страница 22

А русских жертв могло быть и намного больше 7 миллионов, если бы сработал «по нотам» план затяжной войны. Ведь примечательно пове­дение «друзей» России в самом начале войны — Франция не вступила сразу в войну на стороне России, как это ожидалось, и было предусмот­рено договором. Не вступила также сразу в войну и Англия. Они сделали мудрую паузу. Главы и «мудрецы» этих стран надеялись, что Германия и Россия будут уничтожать друг друга, а «друзья» будут наблюдать, потирая от удовольствия руки, и вмешаются только в самый решающий момент, — когда России будет тяжело, или к шапочному разбору, — если Россия быстро выиграет. Но «халява не прошла», отсидеться в стороне не получилось, ибо неожиданно, «непланово» сюрприз преподнесла Германия, 3 августа 1914 года объявившая войну Франции, после чего её войска решительно вторглись в Бельгию. В этой ситуации пришлось активно «зашевелиться» Франции и Англии.

Глубокому заблуждению, трагической ошибке Николая II «помогло» и ловко сформированное различными силами «общественное мнение». Перед войной и в самом начале войны наблюдался ничем не обосно­ванный, кроме пути в Святую землю, огромный восторженный психоз по поводу войны, поднятый прессой в обществе. Левые действовали осознанно планово, а правые планово «повелись» на крючки Англии — и рвались, глупые, в бой.

«У Государя все основания не принять войну, но затронута честь страны — войны требует общество и Европа, и Он подчиняется не­избежному, уверенный в силе армии», — несло глупого монархиста Кобылина. Ему коварно поддакивал и подзадоривал работающий на Англию уже высокопоставленный масон А. Керенский: «Мы верим, что на полях бранных, в великих страданиях укрепится братство всех народов России.».

«Это было то время, когда. Пуришкевич, видя русский патрио­тизм евреев, целовался с раввинами», — вспоминал с иронией еврей­ский историк Д. С. Пасманник (С). Как смешна, горька и трагична эта глупость. Представляю, каково пришлось пережить видевшему это без-умство мудрому П. Н. Дурново. Вероятнее всего, от мрач­ных мыслей и трагических переживаний за Россию и русский народ и случился апокалипсический удар у этого выдающегося человека, умершего в 1915 году.

Кто мог остановить это безумие? Столыпин? Но его уже не было, ситуация была уже подготовлена. Очередной раз мог остановить царское решение о вступление в войну Распутин, но его не было в столице — он путешествовал с нежными «бабами» по святым местам. Он даже не мог срочно вернуться в столицу, ибо в это время одна из критически настроенных верующих пырнула его ножом в живот, в результате чего Распутин несколько дней боролся со смертью, а затем долго выздоравливал.

«Он (Распутин) лежал, тяжело раненый в эти дни одной из своих поклонниц, Гусевой, но он утверждал, что, если бы не его болезнь, войны бы не было», — вспоминал Милюков. Дочь Распутина Матрёна вспоми­нала слова Распутина: «Если бы та потаскушка не пырнула меня ножом, никакой войны не было бы и в помине.» (Э. Радзинский.). Кстати, историки не обратили внимания, — сама надумала ножом пырнуть или кто-то «очень» попросил её убить Распутина.

А как к этой Большой войне отнеслось еврейское сообщество, так же восторженно? Ответ на это вопрос рассмотрим подробнее в сле­дующей главе.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Война, Россия и евреи

Непосредственно о военных действиях во время Первой мировой войны я рассказывать не буду, ибо об этом написано много десятков книг, а уделю внимание на многие «мирные» события и тенденции в России, которые часто оказывали очень сильное влияние на ход военных действий и на состояние России во время большой войны.

Отношение «международного» еврейского сообщества к войне за пре­делами России мы наблюдали в предыдущих главах, — вместе с Англией и США они давно всё хладнокровно распланировали. А что думали и как поступали евреи в России? Это мы узнаем, если заглянем в дневник их тогдашнего идейного лидера — Семёна (Шимона) Марковича Дубнова: «Я только не разделял безусловного патриотизма многих предста­вителей нашего общества, полагавших, что и порабощённый народ мо­рально обязан защищать отечество, превращённое для него в чужбину», «Не повторится ли в 1914 г. катастрофа 1904-го, а затем не придёт ли новый 1905 г. (с погромами), на сей раз более роковой. Это опасение погромов чередовалось с надеждой на революцию.»,

«У нас психология узников, приветствующих пожар, который со­жжёт их тюрьму, может быть вместе с ними самими. Жертвам свирепой российской реакции рисуются второй Севастополь (проигрыш русских в 1855 г. — Р. К.), новый Мукден — катастрофы, унимающие лютость реакционного зверя.». Если подобное писал такой интеллигентный человек как Семен Маркович, то — что уж можно было услышать от таких радикальных деятелей еврейского сообщества, как Ленин-Бланк, Бронштейн -Троцкий, Цедербаум-Мартов, Гольдштейн-Володарский, Губельман- Ярославский, Натансон, Свердлов, Урицкий и др.?...

На протяжении 100-летней совместной истории к призыву в россий­скую армию евреи в своём большинстве относились традиционно. — как к проблеме, которую необходимо решить «положительно», а что уж говорить во время войны. И творческое увеличение способов «отмазки» впечатляет. В столице чтобы «отмазать» молодых евреев от призыва в российскую армию в поте лица работал олигарх-секретарь Распутина Арон Симанович. «Во время войны. евреи искали у Распутина защиты против полиции или военных властей, — рассказывал в своих мемуарах А. Симанович, — обращалось очень много молодых евреев с мольбами освободить их от воинской повинности. Распутин сделался другом и благодетелем евреев». Вот один из оригинальных способов «отмазки», которые практиковали Арон Симанович и Гришка Распутин:

«Имеющие аттестаты зрелости евреи могли бы поступать в высшие учебные заведения и таким образом, впредь до дальнейшего, освобож­даться от поступления на военную службу. Но имелось много евреев без среднего образования. Для них было учреждено специальное учебное заведение под названием "Сельскохозяйственный и гидро­технический институт".

Для отвода глаз в списки воспитанников института были занесены при содействии Распутина тысячи освобождённых от воинской службы воспитанников духовных училищ, а в действительности институт имел лишь около шестисот слушателей и из них 70 процентов евреев».

Поэтому понятен огромный наплыв евреев в вузы на всей террито­рии России. В Думе бил тревогу депутат Н. Е. Марков: «Университеты пусты, оттого что русские студенты взяты на войну, а туда (в универси­теты) шлют массу евреев», «спасаясь от воинской повинности», евреи «в огромном количестве наполнили сейчас Петроградский университет и выйдут через посредство его в ряды русской интеллигенции. Это явление. бедственно для русского народа, даже пагубно», ибо всякий народ — «во власти своей интеллигенции», русские «должны охранять свой верхний класс, свою интеллигенцию, своё чиновничество, своё правительство; оно должно быть русским» (С).

Поступали тревожные сигналы и из других регионов, например А. Солженицын в своём исследовании указывает на следующие факты — Новороссийский университет сообщал: на учебный 1915-1916 гг. в этот университет на первый курс медицинского факультета принято всего 586 человек «и из них 391 евреев». В университет Ростова-на Дону на юридический факультет принято 81% евреев, на медицинский — 56%, на физико-математический — 54%.

Активно развивался и сугубо еврейский университет в Екатерино- славле, С. Дубнов: «31 мая (1916 г.). Винавер недавно предложил мне кафедру еврейской истории в политехникуме для евреев в Екатерино- славле, но я отказался: издание «Истории» и прочее связывает меня с ненавистным Петербургом.». Понятно, что для еврейского идеолога «прочее» в «ненавистном Петербурге» в конце существования Россий­ской империи было важнее.

Заглянем ещё раз в ценный дневник еврейского историка С. М. Дубнова:

«Прибывающие ежедневно через Швецию и Финляндию изгнанни­ки из Германии рассказывают ужасы о немецких жестокостях. Сейчас приехавший студент рассказывал мне, как его били в Берлине». Из этого мы видим, что в Германии вспыхнувший в конце XIX века во времена Р. Вагнера антисемитизм сохранился до Первой мировой войны. На это стоит обратить внимание, раздумывая над тем — почему после Первой войны победители, кроме России, так жестоко издевались над Герма­нией. И стоит отметить, что когда война началась, то евреи из Германии побежали в Россию. Хотя парадоксально — в самой России, как мы уже убедились, евреи страстно желали поражения России в войне. Вскоре эти желания выразились не только в словах и мыслях.

«К концу августа (1914 г.) положение на фронте ухудшилось. Там из кругов польских юдофобов пущена была молва об «австрийской ори­ентации» евреев, которые будто бы шпионят в пользу врагов.» — отме­чает в своём дневнике С. Дубнов. Но молва поляков оказалась правдой; австрийское руководство, зная настроения евреев в России, решило это использовать против своего врага и обратилось с воззванием к евреям, что и подтверждает витиевато С. Дубнов: