Николай Непомнящий - Неизвестная Великая Отечественная Страница 22

При попадании третьей бомбы эсминец с еще большей силой содрогнулся и стал медленно терять ход, погружаясь носовой частью.

Время затопления носовых помещений до 58-го шпангоута составило 4–5 минут. Сходы в эти помещения покрылись водой и стали недоступными. Здесь были размещены матросы, старшины и офицеры, подобранные с воды. Малая часть из них успела выскочить на верхнюю палубу, а большинство — убито осколками металла, либо искалечено, либо контужено взрывной волной и моментально затоплено в этих отсеках.

Разрушения в кормовой части охватили район 3–4 кубриков и кают главных старшин.

Корабль потерял плавучесть через 10–15 минут после взрывов авиабомб.

В этой ситуации помощник командира капитан-лейтенант Фролов уверенно и твердо, и даже можно считать — спокойно, руководил работами по спасению корабля, затем, убедившись в тщетности своих усилий, организовал спасение личного состава. Сам же сошел с корабля в море одним из последних.

Командир находился, как и положено тому быть, на мостике, до последней возможности. Когда эсминец погрузился до уровня командирского мостика, тогда и покинул корабль Аркадий Николаевич Горшенин.

Командир зенитной батареи старший лейтенант Н. Ф. Никулин в процессе боя вел самый интенсивный огонь по самолетам противника. Далеко от корабля слышно было, как, стоя на зенитном мостике, в последнюю свою минуту жизни Никулин сильно и громко крикнул: «За Родину!» Его услышали, и вместе с эсминцем он погрузился в клокотавшую пучину моря. У него, как и у других людей, действовавших по боевому расписанию на верхней палубе, возможностей покинуть корабль вовремя, без рокового опоздания, было больше, но он этим преимуществом не воспользовался. Никулин предпочел гибель вместе с боевым кораблем.

История знает мало подобных примеров величия человеческого духа.

Эскадренный миноносец, еще имея малую инерцию вперед, погружался носом в темные глубины, и с каждой секундой его дифферент становился все круче, на какой-то момент корма его приподнялась над морем, показались над водой гребные винты.

И вдруг на неподвижных гребных винтах поднялись в полный рост командир отделения Богомолов и рядом — матрос, фамилия которого осталась неустановленной.

Они неподвижно стояли на винтах, прощаясь поднятыми руками с боевыми товарищами, с миром, с жизнью.

А моряки, рядовые и командиры, находившиеся в ту минуту окрест погибшего корабля, по шею погруженные в море, оцепеневшие и пораженные безмерным бесстрашием героев, отвечали им, безмолвно поднимая руки над притихшим Черным морем.

В то же самое время в котельное отделение одновременно врывались морская вода и топливо из пробитой нефтяной емкости.

На поверхности воды в помещении котельного отделения становилось все больше и больше топлива, уровень затопления быстро поднимался, и, когда достиг топки котла — а дифферент все больше и больше клонил корабль носом в глубину моря, — большие массы топлива хлынули вдруг в горящую котельную топку.

В топке вспыхнуло мощное пламя, с гулом рванувшееся в дымовую трубу вверх, на свободу. Вместе с топливом в топку вошла морская вода, ставшая тем катализатором, который к огню прибавил плотные массы перегретого пара и создал видимость сильного пожара в районе дымовой трубы. Сама труба немедленно раскалилась докрасна, ее металлическое тело засветилось, как огонь, и сомкнулось с бушующим пламенем.

Когда корабль погрузился до трубы, огненное пламя и раскаленные детали коснулись моря. Море вскипело вокруг погружавшегося корабля и как-то сразу загасило весь необъятный огонь, а корабль обволокло густыми клубами гари и пара.

Эта плотная горячая масса скрыла обоих невиданных героев, непоколебимо стоявших на гребных винтах.

Тяжелая агония боевого эскадренного миноносца оборвалась клокочущим облаком дыма, пара и воды. Оцепеневшие моряки напряженно смотрели на необыкновенную смерть «Способного».

Когда рассеялось облако, корабля уже не было.

Когда море сомкнулось над огромной клокочущей воронкой, неожиданно раздались глухие подводные взрывы, раскачавшие глубинные слои, поднявшие ввысь водные массы, которые, опускаясь, образовали расходящиеся центробежные волны. Они разделили и разбросали плававших моряков.

То взорвались вырванные из ячеек глубинные бомбы корабля. И все кончилось. Над морем вдруг стало совсем пусто и тихо.

Гибель «Способного» произвела удручающее действие на плававших моряков, в особенности на моряков «Беспощадного», которые, уже более четырех часов находясь в воде, напряженно следили за ходом боя лидера и «Способного», а потом — уже единственного и теперь последнего «Способного» с двадцатью пятью бомбардировщиками, беспрерывной цепью пикировавшими на корабль, подобно тому, как стая голодных волков нападает на одинокого человека.

Теперь на помощь последнего эсминца надеяться не приходилось.

Через несколько минут над морем стемнело. Наступила ночь. Кто-то сошел с ума, кто-то стал кричать, взывая о помощи. Другие, обессилев от долгого пребывания в прохладной воде, температура которой была 18 градусов по Цельсию, прощались друг с другом и тонули.

Море покрылось густым слоем нефти и масел, вытекающих из разрушенных корабельных цистерн.

Корабли погибали не в связке, а в разных точках, поэтому и плавучие предметы возникали в разных местах поверхности моря. Шлюпки, весла, деревянные предметы меблировки кают и кубриков море вытолкнуло на поверхность при погружении кораблей. За плавучие предметы в первую очередь держались те, кто случайно оказался от них поблизости.

В первые минуты моряки плыли вообще куда-нибудь в поисках опоры и чистой воды без нефти, без масел, рассеивались по морю.

Постепенно они что-нибудь находили. Обретая точки опоры, в какой-то мере моряки стабилизировались на поверхности моря и потом уже стремились сблизиться, собраться в группы.

Особенно трудно было глубокой ночью. Некоторые держались в темноте моря одну ночь, другие — две ночи.

Проявилось поразительное геройство людей. После тяжелейшего боя они сразу оказались одни в открытом море, вдали от твердых берегов и боролись за жизнь сдержанно, до последней возможности.

Виктор Александрович Пархоменко, плавая на воде, помогал многим матросам, поддерживал и подбадривал их. Помог матросу Сычу снять отяжелевшую одежду и спас его. Затем сам Пархоменко был подобран шлюпкой, которой управляли курсант мичман Крайнев и командир порохового погреба эсминца «Способный» старшина 2-й статьи Ушаков. Они подобрали 24 человека, и затем уже под руководством Пархоменко был найден и подобран с воды комдив Григорий Пудович Негода.

Горшенин организовал спасение 36 матросов и командиров, подобрав их с большим превышением грузоподъемной шлюпки. Несмотря на перегрузку, ему удалось удержать шлюпку на плаву до подхода катеров.

Заместитель по политической части командира «Беспощадного» Кононенко, плавая в воде, помогал ослабевшим, вылавливал и подавал им плавучий материал, помогал снять тяжелые одежды, убеждал, что всех спасут катера. Отличный пловец Кононенко беспрестанно помогал ослабевшим, изредка придерживаясь какого-либо плавучего предмета лишь для того, чтобы передохнуть.

Заместитель по политической части командира «Способного» Шварцман в горячке боя дублировал команды рулевым. Это он организовал перетаскивание якорь-цепи с носа на корму для буксирования лидера. Стойко он держался и на воде, но обессилел, и Горшенин вовремя подобрал его в шлюпку.

Курсанты М. Т. Брусиловский и Н. И. Клубков, а также Л. П. Крайнев и А. Е. Кораблев держались на воде спокойно и оказывали помощь товарищам.

В ночное время подошли наши катера и стали подбирать моряков, подсвечивая прожекторами.

Лейтенант Тихонов, изнемогая от усталости, поддерживал ослабевшего матроса Морозова. Когда Тихонова стали поднимать на катер, он тянул за собой Морозова, уже потерявшего сознание, хотя и сам был на крайнем пределе сил. Когда Тихонова подняли на палубу катера, он упал, потеряв сознание. Матросы сделали обоим растирание и искусственное дыхание и в конце концов, после немалых усилий, привели их в чувство.

Достаточно известно, что из числа раненых в ходе боя среди моряков плавал главный старшина Вакуленко. Несмотря на боль от раны, он держался на редкость выносливо. Три часа в воде Вакуленко держал на своих плечах обессилевшего и затем потерявшего сознание матроса Нестюркина и спас его, дождавшись помощи одного из наших сторожевых катеров.

В ночное время многие из плававших на воде не могли опознать наши катера и поэтому неоднократно переспрашивали: «Чьи катера?»

Матросы Т. Е. Громов и В. И. Корниенко с «Беспощадного» приняли наш катер за немецкий и потому упрямо отталкивались от его борта, не желая, как объяснили они потом, попадать в плен. Спасателям пришлось с ними повозиться, чтобы вытащить их на свою палубу.