Алель Алексеева - Тайна царя-отрока Петра II Страница 22

И — что бы ты думала, дорогая? Я холодею, когда вспоминаю тот день 19 января! День свадьбы стал днём кончины юного императора…

Царская невеста? Ты спрашиваешь о ней? Судьба её ужасна! Долгорукие затеяли, вернее, продолжили своё чёрное дело. Дядья, братья, особенно князь Алексей Долгорукий — все приложили руку к тому, чтобы на троне оказалась… их дочь! Опутали князя Ивана, заставили подделать царскую подпись… Он плакал ужасно, как ребёнок. Помолвленная, но не обвенчанная с царём Екатерина, наоборот, окаменела. Я видела её мельком: бела как снег, голова горделиво откинута назад — одни шипы, одни колючки, ничего не осталось от розы!..

На похоронах императора её вообще уж было не узнать. Чёрное, злое лицо, взгляд — оторопь брала, губы сжатые. Кто-то обратился к ней: «Княжна…» Она тут же оборвала: «Я не княжна, я ваша государыня!» Вот так-то!

Ах, милая, как порою жестока бывает судьба! Я от души жалела молодого царя, но и Долгорукую я понимала. Моё впечатлительное сердце было обеспокоено судьбой юной бедняжки, которую разлучили с любимым человеком, а теперь она была лишена даже слабой награды — величия. Она переносила это стоически. Говорила, что скорбит о потере как подданная империи, однако как частное лицо она удовлетворена: кончина императора избавила её от больших мук, чем могли бы выдумать величайший деспот или самая изобретательная жестокость. Что стояло за теми словами — как догадаться? Ей представлялось, что, преодолев свою страсть к австрияку, она может перенести всё: ведь будущее сулило ей награду — российский престол…

Один джентльмен, тогда видевшийся с нею, поведал мне, что нашёл её совершенно покинутой, при ней были только горничная и лакей, которые ходили за нею с детства. Когда он выразил возмущение этим, она сказала: «Сэр, вы не знаете нашей варварской страны».

А вокруг русского престола уже завертелось чёртово колесо борьбы за власть. Явилась из Курляндии дочь Ивана, брата Петра Великого, Анна Иоанновна, 37-летняя дама, любовница графа Бирона, и заявила свои претензии на трон. Верховный тайный совет велел ей подписать «Кондиции» в пользу аристократов. Она подписала, чтобы добиться своего, но, боже мой, что завертелось с этими кондициями!

И сразу же возбудили дело против Долгоруких… Долго не хоронили бедного Петра, лежал он, молодой несчастный красавец, в ледяных погребах… Прошёл тайный слух: мол, оттого царя не хоронят, что помолвленная с ним Екатерина… ждёт наследника!.. Что далее случилось — это тайны «мадридского двора», русского двора. Только в скором времени Анна Иоанновна, руководимая интриганом Бироном, со всей силой обрушилась на семейство Долгоруких! Да и Остерману, воспитателю Петра II, тоже досталось…

Леди Рондо была говорлива. Она надолго погрузилась в свои мысли, но продолжила свой рассказ, на этот раз о жизни в Российской империи.

— …Миновали похороны, наступили апрель — май 1730 года. Мы жили в Москве.

Поднималась я в шесть часов — как простолюдинка. Чтобы, осмотревшись и распорядившись по дому, к восьми выйти к завтраку. Покончив с этим, занималась с учителем французским в продолжение часа; затем удалялась в свою комнату и либо рукодельничала, либо читала до двенадцати и одевалась к обеду.

К вечеру мы отправлялись подышать воздухом — в карете или пешком. Окрестности Москвы были прекрасны: леса, река, плодородные нивы ласкали глаз. Поскольку у мужчин гораздо больше дел, чем у женщин, они были по обыкновению заняты, так что я часто выезжала одна.

Во время одной из таких бесцельных поездок мы обнаружили усадьбу, принадлежавшую прежде князю Меншикову. Роскошный дом, расположенный на прекрасной поляне, был необитаем. Большой пруд перед фасадом, позади — другой, вокруг густой лес, через который не было проложено ни одной регулярной дорожки…

Вокруг Москвы, на расстоянии трёх, четырёх, пяти миль, было много монастырей. В часовнях монастырей обычно хранились большие богатства. Я как-то раз посетила настоятеля одного из монастырей, который очень любезно угощал нас кофе, чаем, сластями. Наконец он сказал, что должен попотчевать нас по обычаю своей страны, и тогда стол уставили горохом, бобами, репой, морковью и прочим — всё в сыром виде: у них шёл какой-то пост. Они часто постились. То Рождественский, то перед Пасхой, то Петров… Православный игумен оказался славным, добродушным человеком, и мы очень приятно провели день. Милях в трёх оттуда был расположен женский монастырь для высокопоставленных особ, там взаперти находилась вдовствующая императрица, как она себя называла. Я имею в виду первую супругу Петра I, Евдокию Лопухину, мать царевича Алексея…

Да, так вот… Ты весьма уважала Петра Великого, и вот ещё одна история о нём — со слов Миниха. Его отец строил канал между Ладожским озером и Невой. Пётр прибыл туда, и отец его постарался именно в тот час сломать плотину и пустить воду. Царь увидел небольшой бот, тут же прыгнул в него. Бот поплыл с огромной скоростью, вода бурлила, а Пётр пришёл в такой восторг, что сорвал свою шляпу и стал кричать: «Ура!» Он прыгал, обнимал окружающих, в общем, темперамент его проявлялся во всём. Помнишь ту историю с Анной Моне? Так же страстно любил он других женщин, особенно супругу Екатерину. И ты, вероятно, знаешь, что когда в последний год жена изменила ему — увы, это тоже оказался немец Моне! — то… казнил его на глазах у жены. Такая это страна, Россия. Впрочем, мало ли жестокостей творилось и в Англии? Казнили Марию Стюарт, короля Карла I… А ещё ранее — Ричард III…

Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Художник Н.Н. Ге

Петр I на смертном одре. Художник И.-Г. Таннауер

Царевич Алексей Петрович. Гравюра XVIII в.

Шарлотта-Христина-София, супруга царевича Алексея Петровича, мать императора Петра II. Гравюра XVIII в.

Петр II. Неизвестный художник

Выезд императора Петра II и царевны Елизаветы Петровны на охоту. Художник В.А. Серов

А.Д. Меншиков. Неизвестный художник

М.А. Меншикова. Гравюра XVIII в.

А.И. Остерман. Неизвестный художник

Евдокия Лопухина, первая супруга Петра I, бабушка Петра II. Неизвестный художник

Я.В. Брюс. Портрет из «Брюсова календаря»

Обсерватория Брюса в его усадьбе в Глинках

Барельефы над окнами дома Брюса в Глинках

Вид Сухаревой башни. Москва. Гравюра XIX в.

Император Петр II. Неизвестный художник

Усадьба Горенки. Вид со двора. Неизвестный художник

Остров Уединения. Усадьба Горенки. Современный вид

Меншиков в Березове. Художник В.И. Суриков

Супруги Долгорукие в остроге. Художник А.П. Рябушкин

Е.А. Долгорукая. Гравюра XVIII в.

Не могу удержаться, чтобы не рассказать тебе, дорогая, об одном русском, который побывал во Франции и кое-чему научился там. И вот в России попал он в компанию хорошеньких женщин, сразу четырёх. С каждой танцевал, веселился, похвалялся лёгкими победами. А дамы эти, надо сказать, были замужем, взяли да и рассказали обо всём своим мужьям. Одна из дам пригласила молодого человека к себе на ужин, не сказав, кто там будет ещё. Он летел на крыльях любви и был встречен с любезностью. Но посреди восторгов дама стала выговаривать ему за те речи, что он произносил. Он всё отрицал. Тогда вошли её приятельницы, да ещё со своими мужьями, и мужья произнесли свой приговор: пусть все женщины собственноручно выпорют его ремнём. Кое-кто говорил, что они и впрямь проделали это; другие утверждали, будто дамы приказали сделать это своим горничным; во всяком случае, наказание было исполнено с такой жестокостью, что любвеобильному кавалеру пришлось несколько дней провести в постели. Неясно только, были ли дамы только наблюдательницами или сами производили экзекуцию. Я привела тебе этот пример, чтобы ты могла судить о любовных играх в здешнем северном климате.