Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного Страница 22

Этот удар был внезапным, застал противников врасплох, ведь князья Шуйские располагали значительными военными силами.

Если докапываться до корней этого события, то становится ясно, что вряд ли 13-летний мальчик смог бы в одиночку справиться со всесильным князем Шуйским, возглавляющим могущественный феодальный клан.

Многие исследователи резонно полагают, что тринадцатилетний отрок Иван вообще не отдавал распоряжение по устранению князя Андрея Шуйского. Возможно, приказ о казни зарвавшегося олигарха пришел от митрополита Макарий, который с весны 1542 г. находился рядом с Иваном. Еще больше вероятность того, что приказ на уничтожение Шуйского поступил от Глинских, родственников царя по материнской линии.

Так или иначе, но уничтожение всесильного временщика явилось событием чрезвычайной важности. Если бы этого не произошло, то государство бы рухнуло не в 1605, а на шестьдесят лет раньше, причем без надежды на воскрешение. В 1543 г., в отличие от 1605, территория Московской Руси была в разы меньше, и существовал серьезный «казанский фронт». Не было еще таких мощных развитых районов как Север и Поволжье, которые в 1612 гг. фактически остановило Смуту. Скорее всего, великий князь при господстве Шуйских прожил бы недолго. Невозможно себе представить семнадцатилетнего Ивана, безропотно исполняющего указания боярской клики.

В 1543 г. уничтожением Андрея Шуйского смута еще не была завершена, но заторможена. Смертью князя Шуйского незамедлительно воспользовался клан Глинских, который стал наносить удары по ближайшему окружению Шуйских. Одного из князей Кубенских ссылают в Переяславль и сажают под стражу. (Иван Кубенский с братом Михайлом были важными участниками заговора против Бельских и митрополита Иоасафа.) По приказу Глинских подвергся опале и был арестован воспитатель великого князя И. И. Челяднин. Как свидетельствовал современник, дядьку царя «ободрали» донага. В ссылку отправился конюший боярин И. П. Челяднин-Федоров. Был казнен князь Федор Овчина-Оболенский — сын того самого Ивана Овчины-Оболенского, что являлся первым советником при великой княгине Елене и и отстранил от власти М. Л. Глинского.

Юный государь все еще являлся наблюдателем борьбы, которую ведут между собой олигархические силы. Нестроение государства и конфликты родовой аристократии по-прежнему используется внешними врагами.

В декабре 1544 г. на земли белевские и одоевские приходит крымский калга Имин-Гирей с со своей ордой. Крымские войска не встречают никакого русского войска, потому что высокородные князья Щенятев, Шкурлятев и М. Воротынский «рассорились за места» и, ввиду особой важности этого занятия, вообще не выступили против крымцев. Такую степень вольности феодалов представить трудно в любой европейской стране. Князья не исполнили поручение государя о защите русских земель по одной причине — не смогли определить, кто из них родовитее и должен командовать остальными.

Пока вельможи толковали по понятиям, крымцы, окончательно поняв, что войны не будет, развернули орду веером и занялись работой. Рубили с потягом тех мужиков, что пытались защитить свои семьи, скручивали сыромятными ремнями слабые руки подростков, запихивали в седельные корзины ревущих малышей.

А потом довольный Имин-Гирей вместе со своей счастливой ордой лег на обратный курс, гоня к Перекопу стонущий, плачущий ясырь.

Летописи ничего сообщают о том, что князья как-то переживали о своем поступке. Ведь с точки зрения аристократической морали каждый их них был по-своему прав.

По завершению столь удачного набега хан отписал великому князю: «Король (то есть, Сигизмунд) дает мне по 15000 золотых ежегодно, а ты даешь меньше того; если по нашей мысли дашь, то мы помиримся, а не захочешь дать, захочешь заратиться — и то в твоих же руках; до сих пор был ты молод, а теперь уже в разум вошел, можешь рассудить, что тебе прибыльнее и что убыточнее?» Хан ясно дает понять юному Ивану, что с такими воеводами дешевле будет платить дань.

В 1546 г. состоялся первый для Ивана военный поход под Коломну, с целью «береженья от татар» — после получения сообщения, что крымский хан идет к «берегу».

В том весеннем походе пятнадцатилетний великий князь еще не командует войсками и не занимается государственными делами. Крымцы, прознав о выступлении русских войск к южным границам, отложили свой набег на Русь. Летопись сообщает, что великий князь помогал местным жителям в их полевых работах.

В мае 1546, в Коломне, случился и эпизод, выдаваемый псевдориками за свидетельство врожденной жестокости Ивана — впрочем, мы знаем его описание из далеко не нейтральных источников.

Великий князь, выехавший за город, был остановлен группой вооруженных новгородских пищальников, которые стали о чем-то бить ему челом. Можно себе представить смущение подростка при виде толпы возбужденных и до зубов вооруженных мужчин — он, наверное, хорошо помнил об участии новгородцев в заговоре, который привел к власти Шуйских. Великий князь велел пищальникам удалиться. Те удаляться не захотели. Настолько не захотели, что начали драться с дворянами из охраны великого князя. Дворяне бились холодным оружием, пищальники стреляли из огнестрельного, с обеих сторон погибло по 5–6 человек, тем временем великий князь добирался до стана окольной дорогой.

Расследовать инцидент Иван поручил незнатному человеку, дьяку Василию Захарову. Великий князь уже начал приближать к себе новых неродовитых людей, служилых интеллигентов-дьяков.

По результатам расследования Захаров доложил, что пищальники действовали по наущению князя Кубенского и бояр из рода Воронцовых, Федора и Василия Михайловичей. Великий князь велел казнить Кубенского и двоих Воронцовых, как вследствие нового обвинения, так и по прежним их преступлениям, за мздоимство во многих государских и земских делах. Смею предположить, что пищальники, столь легко пустившие в ход оружие, действительно могли быть подосланы заговорщиками.

Завершение смуты

16 января 1547 года шестнадцатилетний отрок Иван венчался на царство, приняв титул царя. До этого царями на Руси называли только могущественных иноземных правителей, византийских императоров, ханов Золотой орды, казанских и крымских ханов. Образованный юноша, каким был Иван, подчеркивал этим своюю преемственность правителям восточно-римской империи, которая была разорена католиками в 1204 и рухнула в 1453 г. под натиском турок. Царский титул, также как и эллинизированное название государства — «российское», должно было ясно показать, что Москва осталась единственным оплотом православного христианства. А титул «государя всея Руси» означал, что наследник великого Рима является также наследником древнерусских Рюриковичей. Очевидно, что в многосмысловом слове «Русь» в XVI веке еще сохранилось и его первоначальное значение. Это значение относится не к земле, которой владели древние Рюриковичи, не к народу, который жил на этих землях, но и к правящему классу, господствовавшему на этих землях. Названия же земель, владеемых Иваном, перечислялись отдельно — московская, югорская и т. д. Таким образом, титулом «государь всея Руси» Иван подчеркивал, что вся знать русского корня, неважно, где она находится, в Москве или Киеве, должна признать его верховную власть.

Уже в 16 лет Иван поставил своей целью отнюдь не бессмысленный захват каких-то там земель, а исправление того зла, которое было нанесено русскому народа в XIII–XV веках, когда Русь была разгромлена и разделена иноземными завоевателями. Собирание земель означало и возвращение прежнего геополитического и геоэкономического состояния, когда русские правители контролировали важнейшие транзитные пути «север-юг», когда у Руси были выходы к морям и контроль над плодородными черноземными почвами.

Вскоре за принятием царского титула, Иван выбрал себе невесту (о намерении жениться он объявил митрополиту Макарию 13 декабря 1546 года). Выбор пал на девушку из одного из самых древних московских боярских родов, которые, в целом, были оттеснены от трона литовско-русскими князьми, нахлынувшими в Москву при Иване III и Василиий III.

Это была Анастасия, дочь покойного окольничего Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина, племянница боярина Михаила Юрьевича, что находился в ближайшем окружении великого князя Василия.

Здравствующий глава рода Захарьиных, Григорий Юрьевич, не был связан ни с Шуйскими, ни с Бельскими, ни с Глинскими, и никак не упоминается в описаниях боярских усобиц. А вот в глазах высокородных князей, Анастасия была никем и, проявляя всю княжескую учтивность, они называли ее «рабой», то есть холопкой.

Если учесть нежные чувства («недомостроевские», по выражению Соловьева), который испытывал Иван по отношению к Анастасии на протяжении всего их брака, то это был союз по любви. А для княжеской верхушки женитьба Ивана на нетитулованной Анастасии Захарьиной была символом неблагоприятных перемен, царь тем самым «изтеснил» знать.