Марк Солонин - Нет блага на войне Страница 23

С точки зрения митинговой риторики факт получения немецких денег, да еще и службы в немецких диверсионных частях, исключительно «ценен». Неудивительно, что советская пропаганда эти обстоятельства усиленно педалировала, а апологеты бандеровщины — столь же усиленно и неуклюже маскировали. Я же не считаю уместным придавать этим частностям решающее значение — не они определили «лицо», цели и задачи галичанских фашистов. Ульянов (Ленин), скорее всего, получал немецкие деньги, но сводить грандиозное явление большевистской революции в России к «проискам немецких агентов» просто смешно. Да и всенародно любимый Штирлиц носил немецкую форму (да еще какую — черную форму СС, а не скромную серо-зеленую гимнастерку вермахта, которую носил Шухевич), разъезжал по Берлину в немецкой машине и зарплату в кассе РСХА получал отнюдь не в рублях…

Очень бы хотелось современным политическим наследникам бандеровщины представить своих кумиров в роли эдаких «штирлицев», которые ловко обманули беспечных немцев, втерлись в доверие, а на самом-то деле… Но, увы и ах — даже под электронным микроскопом невозможно обнаружить хотя бы одну песчинку, которую бойцы «Нахтигаля» всыпали в мотор немецкого танка, да и разведывательных донесений, направленных ОУНовскими «юстасами» в лондонский (вашингтонский, московский) «Центр», в природе не существует, зато существуют пухлые тома документов, свидетельствующих о разведывательной (в интересах Германии, разумеется) деятельности бандеровского подполья на территории Польши и СССР. Поэтому, вдохновляясь предписанным Д. Донцовым принципом «иллюзионизма», они пошли другим путем: оказывается, бандеровцы не обманывали немцев, а, напротив, сами были ими подло обмануты; оказывается, лидеры ОУН надеялись на то, что замена советских «оккупантов» на немецких осчастливит украинский народ, но обманулись в своих лучших чувствах…

Мне эти рассуждения всегда казались чем-то непостижимым. Ведь не в Новой же Зеландии находились в 1940–1941 гг. бандеровские лидеры, а на территории оккупированной немцами Польши; «новый порядок», который устанавливали гитлеровцы в порабощенной Европе, видели они с самого близкого расстояния. И ничего не увидели? Ничего не поняли? Ни о чем не догадались? Впрочем, на все эти вопросы есть вполне конкретный ответ. Его дал самый авторитетный знаток истории бандеровского движения — сам Степан Бандера. В июле 1948 г. в Западной Германии отдельной брошюрой была опубликована его статья под названием «Слово до українських націоналістів-революціонерів за кордоном». В ней прямым текстом, безо всяких экивоков сказано:

«3 весною 1941 року, напередодні вибуху німецько-совєтської війни стали очевидними гітлерівські плани супроти України:.. запрягти до свого імперіялістичного воза, а потім зробити з України терен колонізації, господарської (хозяйственной, экономической) експлуатації і джерело (источник) невольничої робочої сили». И чуть далее: «Було ясно, що гітлерівська Німеччина не думає позитивно ставитися до справи (до дела) державної самостійносте України».

Согласитесь, такой текст отлично смотрелся бы и на первой полосе газеты «Правда». Но, разумеется, с одним необходимым дополнением — надо же поставить на место те слова, которые я коварно скрыл от читателя, заменив их троеточием. А слова эти вот какие: «підманути туманними кличами и обіцянками». Вот, оказывается, в чем дело! Підманули проклятые, с ума с розума свели наивного и доверчивого Бандеру; так затуманили ему голову, что он приказал своим соратникам с оружием в руках поддержать колонизаторов, которые (что уже весной 1941 года стало для Бандеры очевидным!) намеревались превратить Украину в «зону эксплуатации и источник подневольной рабочей силы».

Все понятно, одно непонятно — чем? Чем, какими именно «обіцянками» ввели немцы Бандеру в такой соблазн? Что и, главное, кому они обещали? К настоящему времени опубликованы многотомные сборники документов бандеровского движения, написаны десятки пухлых монографий, защищены сотни диссертаций, опубликованы многие тысячи статей — и хоть бы одна бумажка, один обрывок чьих-то воспоминаний с ответом на простой и наиочевиднейший вопрос: «Что хорошего обещали сделать немцы для украинского народа?»

Именно так — для украинского народа, а не для самозваных «вождей» хижацкой породы, охваченных необузданным желанием посідати і панувати (владеть и господствовать). Прозвучали ли с немецкой стороны хотя бы обещания — обещания построить на Украине (за немецкий счет, разумеется) еще парочку ДнепроГЭСов и «Запорожсталей», наладить производство дешевых «Фольксвагенов» на бывшем танковом заводе в Харькове, выстроить 100 млн квадратных метров благоустроенного жилья (примерно столько было построено после войны в советской Украине), предоставлять ежегодно 10 000 стипендий для обучения украинской молодежи в университетах Германии (думаю, что не меньшее число украинцев ежегодно получали высшее образование в советских вузах)… Молчат апологеты бандеровщины, не дают ответа.

Затянувшуюся неловкую паузы позвольте заполнить анекдотом, старым еврейским анекдотом. Прибегает маленькая девочка со двора в дом, вся в слезах, и кричит:

— Мама, мама, там… на улице… злые мальчишки кошечку мучают!

— Ах, они негодники! Не плачь, доченька, я их сейчас прогоню.

— Да, мама, прогони, прогони их скорей! Я сама хочу её муууучить…

Уместна ли столь оскорбительная аналогия между намерениями «доброй» девочки из анекдота и планами вполне, к несчастию, реальных лидеров ОУН? В поиске ответа на этот вопрос вернемся к истории реальных событий.

«Зігнано (согнано) було людей, мабуть, більше сотні — української інтеллігенції. Кажу «зігнано» тому, що це був перший день вступу німців до Львова. У місті лунали постріли, здалека чувся гуркіт гармат (в городе звучала перестрелка, издалека слышался грохот пушек). Люди побоювалися виходити на вулицю, а ті, що виходили, не відривались далеко від дому. Серед присутніх (присутствующих) чимало було (немало было) греко-католицьких священиків, зібраних зусиллями бандерівського капелана отця Івана Гриньоха. Представником митрополита був коадютор Йосиф Сліпий, який поводив себе тут чи не як протектор тих, хто скликав цю нараду (собрание). Виявилось, що це непроста нарада. Оголошено було, що всі ми приступі (присутствующие) являємо собою «народні збори», які мають проголосити утвердження української держави і затвердити «уряд» (правительство), сформований за вказівками Степана Бандери якимось (каким-то) Ярославом Стецьком…

Слово взяв голова «уряду» (глава правительства) Ярослав Стецько — миршавенький (невзрачный) чоловічок, який, не вміючи себе тримати на людях (не умеющий держать себя на людях), тремтячим (дрожащим) голосом зачитав Акт проголошення «державної соборної самостійної України» і проголосив, так би мовити (так сказать), декларативну заяву «уряду». З того, що оголошував і говорив цей миршавий чоловічок, який іменував себе головою «уряду», запам'ятались дві особливості: неперевершена (непревзойденная) хвалебність німецькому фюреру і його непереможному (непобедимому) воїнству, і погрози, страшні погрози всім, хто виявляє непокору «урядові» «української держави», який, говорив Стецько, «буде діяти в єдності з Великонімеччиною фюрера».

«Політику ми будемо робити без сантиментів, — намагаючись взяти застрашливий тон, цілком серйозно провістив (объявил) миршавий чоловічок. Ми винищемо всіх, без винятку, хто ставатиме нам на перешкоді (уничтожим всех без исключения, кто будет нам вредить). Керівниками (руководителями) всіх галузей (сторон) життя будуть українці і тільки українці, а не вороги-чужинці: москалі, поляки, євреї. Наша влада (власть) буде політичною і воєнною диктатурою ОУН, диктатурою, для ворогів страшною і навблаганною (неумолимою)…»

Так в своих послевоенных воспоминаниях доктор богословия Гавриил Костельник описывает то самое событие, которое бандеровцы и их политические наследники считают величайшим достижением — провозглашение Акта восстановления украинской государственности от 30 июня 1941 г. Но, быть может, память подвела отца Гавриила, и никаких восхвалений в адрес «фюрера» Великой Германии и его «непобедимого войска» в тот день не прозвучало? Может быть, как пишут иные, потерявшие остатки всякого стыда авторы, «с первых дней гитлеровской оккупации ОУН, руководимая С. Бандерой, повела против них активную подпольную борьбу»?

Обратимся к документам, к той самой «Декларации правления украинской державы», которую тремтячим голосом зачитал миршавий чоловічок. Там, в частности, было сказано:

«Нова Українська Держава, базуючись на повній суверенности своєї влади, стає добровільною в рамці нового ладу (порядка) Європи, який творить вожд німецької Армії й німецького народу Адольф Гітлер. Ми мали змогу доконати (имели возможность осуществить) акту відновлення нашої державности саме завдяки (именно благодаря) повідом Славної Німецької Армії, яка під проводом (руководством) свого великого вождя вийшла на боротьбу за цей новий лад. Виходячи з цієї основи, пов'язуючи дальше до міждержавного акту з 1918р. (здесь авторы Декларации ссылаются на Брестский мирный договор 1918 г., одним из участников которого была Украина), до почувань (чувств) найглибшої приязні, які має український загал (общество) у відношенні до Німецької Армії та світоглядових (мировоззренческих) іідеологічнихзаложень Українського Революційного націоналізму, Нова Українська Держава і її Влада стають у процес будівництва (построения) нового ладу в Європі і цілому світі…»