Олег Ивик - История сексуальных запретов и предписаний Страница 23

В целом же ученикам гуру надлежало соблюдать чистоту и по крайней мере в годы ученичества не общаться не только с учительской женой, но и какими-либо женщинами вообще. Законы Ману предупреждают: «Природа женщин в этом мире вредоносна для мужчин; по этой причине мудрые остерегаются женщин, ибо женщина способна повести по неверному пути в этом мире не только глупца, но даже ученого, подверженного власти страсти и гнева». Если же ученик был озабочен мыслью о детях, отсутствие коих негативно сказывается на загробном существовании, то его успокаивали сообщением о том, что «многие тысячи целомудренных с юности брахманов достигли неба, даже не оставив потомства».

Законы Ману запрещали повторные браки или любовные связи вдов: «Добродетельная жена, пребывающая в целомудрии после смерти мужа, достигает неба, даже не имея сыновей… Но жена, которая из желания иметь потомство, нарушает обет верности умершему мужу, встречает презрение в этом мире и лишается местопребывания мужа на небе… Потомство, рожденное от другого, — даже в другом браке, — в этом мире не признается; другой муж нигде не предписан для добродетельных женщин».

Тем не менее повторные браки вдов и даже разведенных женщин в те времена, когда создавались законы Ману, случались, хотя и достаточно редко. И даже сами законодатели, противореча себе, предлагают бездетным вдовам «при опасности прекращения линии рода» вступить в связь с собственным свекром, деверем или иным «уполномоченным» родственником «в благоприятное для зачатия время». Закон повелевает: «Уполномоченный, умастившись коровьим маслом, пусть ночью молча произведет от вдовы одного сына, но другого — ни в коем случае». При этом «уполномоченного» особо предупреждают, что он не должен «действовать из похоти», а вдове указывают, что она вправе родить сына только от конкретного уполномоченного, а отнюдь не от другого родственника, хотя бы он и приходился ей деверем. После того как «цель поручения в отношении вдовы достигнута согласно правилам», всякие сексуальные или любовные отношения с ней запрещены.

Если законы Ману допускали для вдовы повторный брак или связь с «уполномоченным», то позднее эти вольности попали под категорический запрет на большей части территории Индии (конечно, для тех, кто исповедовал индуизм). Вдова, если она не решалась последовать за мужем, совершив ритуальное самосожжение «сати», становилась абсолютно бесправным и униженным существом. Она не имела права на наследство и целиком зависела от благотворительности родственников. Обычай предписывал ей брить голову и носить траурные одежды, запрещал надевать украшения, появляться на людях и даже обедать за одним столом со своей семьей. Считалось, что вдова приносит несчастье всем, с кем она общается. Кроме того, поскольку всем было ясно, что у добродетельной женщины боги мужа не отберут, то нравственные качества вдовы подвергались большому сомнению. И даже если она была известна своей добродетелью, это лишь означало, что она грешила в прошлых воплощениях, что нисколько не отменяло ее вины. Поэтому ни один уважающий себя мужчина не женился бы на вдове, тем более что это было прямо запрещено ортодоксальным брахманизмом по крайней мере для высших каст. И тот факт, что «женщина» овдовела, еще лежа в пеленках, ничего не менял — у новорожденной вдовы шансов на повторное замужество не было точно так же, как и у любой другой… Лишь в двадцатом веке вдовы получили право наследовать после мужа часть его имущества. Повторные браки вдов сегодня тоже разрешены, но желающих жениться на них от этого больше не стало.

Разводы и повторные браки разведенных женщин встречались в Индии не намного чаще, чем браки вдов. Законы Ману говорят: «Даже та, которая, оставив своего мужа низкого, сожительствуете высоким, достойна осуждения в мире…»

На зато к полигамии в Индии относились достаточно терпимо. Полигиния (многоженство) была распространена повсеместно. Законы Ману гласят: «Другую жену берут, когда первая жена глупа, дурного нрава, несчастлива, не рожает детей, рожает одних лишь девочек или когда муж непостоянен». Им вторит Ватсьяяна, утверждающий, что, если женщина не рожает детей, она сама должна побуждать мужа взять другую жену. «И будучи замещена другою, пусть по мере сил старается доставить новой жене высшее положение по сравнению с собой. При ее приближении пусть обращается с нею, как с сестрой; пусть с ведома мужа усердно заботится о ее вечернем убранстве…»

Но толерантный автор «Камасутры» не возражает и против полиандрии (которая действительно была распространена в некоторых областях Индии вплоть до последнего времени, хотя, как и полигиния, запрещена современным законодательством). Он пишет: «В области Граманари в Стрираджье и Бахлике многие юноши находятся на равных правах в женских покоях, будучи женаты на одной и той же, и женщины наслаждаются ими или по одному или сразу — сообразно своей природе и обстоятельствам. Один держит ее на коленях, один угождает поцелуями и прочим, один ласкает нижнюю часть, один — лицо, один — туловище, и они действуют так, постоянно чередуясь».

Ничего предосудительного в полиандрии индийцы не видели. Например, одна из главных героинь «Махабхараты» Драупади имела пятерых мужей — братьев Пандавов. Вообще надо сказать, что индийцы традиционно не видели большого греха в тех проступках, которые европейцы традиционно считали грехами смертными. Так, за секс с монахиней и соблазнитель, и сама женщина отделывались весьма скромным штрафом. Каутилья писал: «Если кто-либо сходится с монахиней, то с него следует штраф в 24 пана, и монахиня, если она согласилась на это, подлежит тому же наказанию».

Мужчине, «имевшему сношение с самкой животного» или же с женщиной, но «противоестественным способом», законы Ману предлагают исполнить покаяние-криччхру, которая, как мы уже писали, есть ни что иное, как диета. Кстати, что бы ни имел в виду законодатель под «противоестественным способом», автор «Камасутры», нимало не опасаясь преследования закона, рекомендует своим читателям самые разнообразные способы любви, сообщая в том числе: «„Нижнее“ же наслаждение — через задний проход — распространено у жителей южных областей».

Некоторые нарушения и вовсе не наказуются, а виновным лишь предписывается совершить очищение. Закон гласит: «Дваждырожденный, имев сношение с мужчиной или с женщиной на повозке, влекомой быками, в воде, а также днем, — пусть совершит омовение в одежде». Почему под запрет попал секс именно на повозке, авторам настоящей книги не ведомо. Но интересно, что сам факт мужеложства смущает законодателя значительно меньше, чем пресловутая повозка. Правда, в другом параграфе законы Ману сообщают, что мужеложство приводит к «потере касты». Но например, Каутилья такими ужасами никому не угрожает и за сексуальные преступления, не связанные с насилием и нарушением кастовой чистоты, предлагает ограничиться штрафами: «Если кто имеет сношение с женщиной помимо полового органа, то следует низший вид штрафа… То же следует и за мужеложство… С тех безумцев, которые занимаются скотоложством, взимается штраф в 12 пана, а с тех кто имеет половые сношения с изображениями божеств, должен взиматься штраф в двойном размере».

Современные индийские законодатели, несмотря на то что мир понемногу идет по пути признания гомосексуальных связей и даже браков, в своей толерантности отстали от Европы — сегодня мужеложство в Индии уголовно наказуемо. Что касается лесбийских связей, то к ним индийцы всегда относились не слишком терпимо, хотя и без фанатизма. Каутилья писал: «Если девушка лишена девственности другою женщиною по своему желанию и является равною с нею по положению, то она платит штраф в размере 12 пана, лишившая же ее девственности в двойном размере». Законы Ману были строже: «Для девушки, которая растлит другую девушку, полагается штраф в двести пана, пусть она уплатит двойное брачное вознаграждение, а также пусть получит десять розог… А женщина, которая растлит девушку, заслуживает немедленного обрития головы, отрезания двух пальцев, а также того, чтобы ее провезли на осле».

«Отклонение от этого означает хаос». Китай

Китайцы — самая многочисленная нация в мире. Правда, по плотности населения Китай лидерства не держит — ему далеко не только до Монако, где на каждом из двух квадратных километров проживает больше 17 тысяч человек, но даже и до Японии (337 человек на километр). Китайцев же на одном квадратном километре Поднебесной умещается около 136, что, впрочем, тоже немало — в России на такой же квадрат приходится в среднем 8–9 человек. Но что касается абсолютной численности населения — у Поднебесной нет конкурентов: китайцев насчитывается примерно 1 338 613 000. Для сравнения: во всей Европе не наберется и миллиарда жителей (830,4 миллиона в 2010 году).