Режин Перну - Ричард Львиное Сердце Страница 23

Тогда-то, совершая победоносный бросок к Святой земле, Барбаросса и утонул в той «широкой реке, текущей посреди земель турецких и отделяющей их от земли Рубена (армянского князя. — Р. П.) и впадающей в залив Саталия». «Прибыв к ней, — продолжает хронист, — император оставил одежды свои на берегу реки и вошел в воду, дабы омыться, ибо стояла необычайная жара. По примеру императора многие его товарищи по оружию стали сбрасывать одежды свои и входить в реку и пытаться переплывать на другой берег, как это смог император. А как он стал возвращаться, как и прежде, вплавь, сил ему не хватило, и неистовство потока утянуло его на дно. Товарищи его, пораженные случившимся, оцепенев и плача, все в тревоге, вынесли его на берег» и попытались оживить. Но тщетно: Фридрих Барбаросса был мертв, и им не оставалось ничего иного, кроме как приступить к жуткой операции, полагавшейся по обычаю в тех случаях, когда в краях столь отдаленных умирал кто-то из важных особ: следовало вскрыть тело и отделить мясо от костей — плоть погребалась на месте, а кости должны были быть преданы земле в городе Тире. Поразительно, что войско, лишившись вождя, разбежалось и буквально испарилось. Как писал историк Крестовых походов Джошуа Проуэр, «исчезновение столь великолепной армии остается неразрешимой загадкой». Фридрих Швабский, сын Барбароссы, решил тем не менее направиться в Сирию. Он разделил свои силы на три части: одна должна была двигаться к Тиру, вторая — к Антио-хии, по морю, тогда как третьей надлежало отправиться сухим путем тоже на Антиохию. Но как-то не видно, чтобы столь впечатляющая армия сыграла сколько-нибудь важную роль; впоследствии этой мощи очень недоставало жестоко страдающим французским и особенно английским крестоносцам, которые, пока разворачивались эти события, еще пребывали в пути и уповали на крепкую поддержку.

Они вместе прибыли в Лион. Пребывание в этом городе ознаменовалось еще одним происшествием: мост через Рону, по которому проходили крестоносцы, обрушился; видимо, уж слишком много народу на нем собралось. «Многие мужчины и женщины были ранены», — сообщает летописец. Ричард, по-видимому, пробыл в Лионе трое суток, с 14 по 17 июля, а на дорогу из Везеле до Лиона ушло восемь суток. Затем обе экспедиции разделились, ради пущего удобства: такое множество народу надо было кормить и как-то размещать, и это, конечно, создавало трудности. Филипп направился к Генуе, чтобы там погрузиться на корабли. Ричард продолжил путь по Роне, к Марселю. Хроника сообщает, что там его поджидало «некоторое число паломников, которые уже находились здесь длительное время и даже поиздержались, потратив все, что у них было. Приходя к королю, они предлагали ему свою службу, и многих из них взял король в свиту свою».

Ричард надеялся, что в Марселе его будет ожидать флот, который он снарядил в Англии. Однако корабли задерживались, что очень раздражало короля. В конце концов 7 августа он принял решение грузиться на суда, вероятно, сданные ему внаем марсельскими судовладельцами: двадцать «хорошо вооруженных» галер и десять больших барок. Современники отмечали, что, всходя на борт, Ричард был «печален и смущен».

На самом деле корабли, которых король дожидался, покинули Дартмут еще 18 мая. По пути, крестоносцы не теряли времени зря. На португальском побережье они захватили город Сильвию, принадлежавший тогда сарацинам. Во взятом городе оказалась церковь, превращенная мусульманами в мечеть; крестоносцы вновь обратили ее в церковь, освятив храм «в честь Божию и в честь благословенной Девы Марии Матери Божией». Освящение произошло при стечении множества португальских епископов 8 сентября, на Рождество Богородицы. Затем флот двинулся в путь и прошел через Гибралтарский пролив в День святого Михаила, 29 сентября[33].

В это время Ричард медленно продвигался вдоль средиземноморского побережья. Постоянные задержки, надо полагать, все более усиливали его нетерпение. Он прошел остров Святого Гонората, затем проследовал к Лерину, что напротив Канна, позже его видели у Ниццы, а после у Вентимилля. 13 августа Ричард был в Савоне, откуда рукой подать до Генуи, где он собирался повидаться с королем Франции. Тот и в самом деле находился в Генуе, но был нездоров. Снова пустившись в путь, Ричард за пять дней дошел до Форт-Дофена. У Филиппа Августа возникли какие-то затруднения с транспортировкой войск, судя по тому, что он просил у Ричарда пять галер. Король Англии предложил три, от чего, в конце концов, Филипп отказался.

Продолжив свой путь вдоль итальянского побережья, Ричард поочередно миновал Порто-Венере и Пизу. Здесь ему сообщили, что в городе находится архиепископ Руанский Готье, который замещал заболевшего епископа Эврё. Король решил продолжить путь верхом и с несколькими рыцарями выехал 23 августа, очевидно, из-за того, что ветер был неблагоприятным и корабли двигались слишком медленно. Наконец, воспользовавшись попутным ветром, он снова поднялся на борт корабля и 25 августа прибыл в Порто-Эрколе. Там из-за случившегося на его корабле обрыва паруса король вынужден был сменить судно, чтобы пристать наконец в порту Остия в устье Тибра, куда на встречу с ним явился епископ Октавиан. Хронисты отмечают, что в этом месте «было много весьма великих развалин древних стен». Можно предположить, что Ричард, на протяжении всей своей жизни отличавшийся живейшим интересом к древностям, с любопытством разглядывал античные руины в Остии, которые и ныне производят сильное впечатление.

Бенедикт из Питерборо, который наряду с Роджером Ховденским является наиболее точным и наиболее подробным из всех хронистов, освещавших этот период экспедиции, восторженно описывает лес, через который король проследовал 26 августа: «Там была дорога, из мрамора сделанная, наподобие мостовой, и она проходила посреди леса, раскинувшегося на 80 миль. Сам лес этот изобиловал оленями, косулями и ланями. В тот же день он проезжал мимо замка, именуемого Лейкум. Там имелись врата, которые некогда были покрыты медью, а за ними открывался вход в пещеру, через которую доставляли серебро для Рима».

По-видимому, хронисты очень хорошо были осведомлены об итальянском этапе путешествия короля Ричарда. В хрониках перечислены места, где побывал король: мыс Чирчельё, гористые возвышенности, город Террачина. Над всеми этими местами господствовали пики Монте-Кассино, видневшиеся за красивым цистернианским аббатством Фосса-Нова. Как известно, в наши дни вся эта местность пострадала от серьезных разрушений. В этом же пассаже упоминается остров Иския, «который всегда изрыгает дымы» (древние кратеры тогда еще не совсем угасли), а также купальни в Байе, прославленный бальнеологический курорт, где некогда располагались, как утверждает хроника, «бани Вергилия».

Ричард должен был прибыть в Неаполь 28 августа и посетить монастырь Святого Януария; он пробыл в этих местах до 8 сентября, после чего собрался в Салерно, где тогда находилась знаменитая медицинская школа. Но вряд ли именно это привлекло короля, который, как отмечает летописец, устроил там «долгое пребывание». В самом деле, он оставался в Салерно до 13 сентября. Ричард предпринял также восхождение на Везувий, так близко подходя к огнедышащим расселинам на склоне вулкана, что это пугало его спутников.

Между тем он узнал, что до Мессины добрался его собственный флот, который вынужден был задержаться в порту Марселя на добрую неделю, чтобы поправить суда и пополнить запасы продовольствия. По пути к Марселю флотилия угодила еще в одну передрягу: когда суда шли по Бискайскому заливу, налетела буря, усмиренная предстательством святого Фомы Кентерберийского, явившегося двум крестоносцам, уроженцам Лондона Уильяму Фиц-Озберту и Джеффри Орфевру. Мы уже не говорим о боях в окрестностях Сильвии против воинов султана Марокко, осаждавших замок Сантарем. Многие из горожан Сильвии, людей молодых и хорошо вооруженных, выразили желание присоединиться к английским крестоносцам, но они не хотели покидать родину, не попрощавшись со своим королем Санчо Португальским и не получив его позволения. Португальцы готовы были даже нанести ущерб кораблям, лишь бы те не ушли без них. Хронист, который рассказывает об этих событиях, прибавляет, что королю пришлось оплачивать каждый корабль и покрывать всевозможные издержки. Затем английские крестоносцы прибыли в Лиссабон, где не без успеха поучаствовали в боях на подступах к Терраш-Нуэваш[34] и вокруг замка Томар, принадлежавшего ордену тамплиеров (храмовников), но осажденного войском марокканского султана. Сражения эти, впрочем, имели весьма неожиданную развязку: когда появились слухи о смерти султана Марокко, марокканская армия попросту разбежалась. К этому времени к Лиссабону прибыл новый огромный флот, включавший 63 корабля. Но пилигримам на этих судах мало было того, что они счастливо добрались до Лиссабона; многие паломники, рассеявшись по городу, повели себя не лучшим образом: они оскорбляли обывателей и нападали на них, позволяли себе непристойные выходки, подчас насиловали женщин и девушек, грабили дома евреев и язычников, состоявших на королевской службе. Те обратились к начальникам флота Роберту по прозвищу Саблюлю и Ричарду Камвиллу. Когда беспорядки дошли до точки, за которой они могли бы перерасти в мятеж с массовыми избиениями и убийствами, вмешались власти, и в результате энергичных действий короля Санчо было схвачено семьсот человек. После этого было заключено соглашение, по которому случившееся предавалось забвению, а порядок во флоте восстанавливался. Этот договор сохранял силу до отбытия флотилии из устья Тежу.