Дональд Портер - Белый индеец Страница 23

По правилам гостеприимства не стоило позволять гостям огорчаться, и Ренно повернулся к Джеффри Вильсону, поднял ладонь в знак приветствия и сказал на единственном языке, который знал:

- Вызываю тебя на состязание в силе.

Зрители кивками одобрили предложение.

Эндрю Вильсон перевел вызов, и добавил, обращаясь к сыну:

- Тебе следует согласиться, иначе мы потеряем лицо.

Раздосадованный и злой после неудачного выстрела, Джеффри громко ответил:

- Согласен!

Полковник перевел ответ.

Ренно приветливо улыбнулся, сбросил рубаху, юбку, снял мокасины, и торжественно вручил младшему воину металлический нож.

Джеффри снял рубашку, но ботинки предпочел оставить на ногах.

Гонка объяснил простые правила. Полковник повторил все по-английски.

- Побеждает тот, кто прижмет плечи противника к земле. Запрещается бить в глаза или калечить друг друга. Помни, Джеффри, от твоей победы зависит успех всего нашего дела.

Джеффри не слышал отца. Белый индеец оказался воплощением всего, что он ненавидел в Америке. Сенека очертили треугольник примерно двадцати пяти футов в длину и двадцати в ширину.

Гонка подозвал колонистов к себе, чтобы вместе наблюдать за поединком. Он гордился сыном и заранее предвкушал победу.

Ренно смотрел на великого сахема, ожидая, когда тот поднимет руку, подавая сигнал к началу схватки. Но Джеффри не ждал никаких сигналов, и видя, что противник отвлекся, ударил Ренно кулаком в лицо.

Ренно никогда не сталкивался с кулачным боем и отступил.

Полковник понял, что сын нанес неверный удар. Гонка поднял руку.

Но Джеффри, по-прежнему ни на кого не обращая внимания, снова бросился к Ренно и больно ударил в живот. Воин согнулся, и следующий удар попал в скулу. Ренно потерял равновесие и упал на одно колено.

На поле наступила тишина.

- Молодой дурак все испортит, - прошептал Эндрю Вильсон Обадии, и заговорил громче, - Хватит махать кулаками, Джефф! Ты должен бороться с ним.

Но сын ничего не желал слушать. Он придумал, как быстрее завершить поединок, и приготовился ударить ногой.

Ренно вовремя заметил тяжелый ботинок, нацеленный ему в голову, и успел отшатнуться в сторону, зная, что если удар попадет в цель, ему придется несладко. Он медленно встал на ноги и отошел в сторону перевести дыхание. Никогда еще в спортивном состязании он не встречался с таким коварным противником.

Ренно поднял глаза и встретил полный ненависти взгляд.

Пусть будет так. Это уже не дружеская схватка. Гордость Ренно и всего народа сенека должны быть отомщены. Ренно выкрикнул боевой клич.

Зрители не поняли, почему он так поступил, но хором ответили тем же. Даже Гонка мрачно улыбнулся, надеясь, что теперь сын задаст этому наглецу хороший урок.

Сам полковник, хотя и опасался за сына, не мог удержаться от симпатии к белому индейцу. Джеффри зашел слишком далеко, и поплатится за собственную дерзость.

Ренно медленно двигался вперед, держась подальше от кулаков и ботинок.

Джеффри замер.

Юный воин рванулся вперед, вцепился в противника и оба упали на землю. Ренно оказался сверху.

Джеффри снова пустил в ход кулаки и ноги, но Ренно, казалось, вовсе не замечал ударов. Теперь он держал Джеффри за волосы, пригибая его голову к земле. Вообще подобные приемы были запрещены в товарищеских поединках, но этот бой трудно было считать обычным.

Удары Джеффри становились все слабее, по мере того как голова его оказывалась все ниже, и наконец колонист едва не потерял сознание. Юный воин прижал его к земле.

Индейцы закричали.

Обадия и один из ньюйоркцев помогли Джеффри подняться на ноги.

Эйб Томас покраснел от стыда. Джеффри Вильсон уронил честь английских колоний, и теперь она должна быть восстановлена. Не задумываясь, что делает, Эйб крикнул:

- Вызываю тебя на состязание в силе!

Эндрю Вильсон облегченно вздохнул и немедленно перевел обращение, опасаясь, как бы ситуация не вышла из-под контроля.

Ренно скрестил руки на груди и принял вызов.

Эйб разделся до штанов, снял ботинки и передал Обадии нож и пистолет, потом вышел на площадку и протянул руку.

Ренно не видел прежде такого жеста, но догадался, что он означает, и взял Эйба за руку. Оба юноши улыбнулись. Ренно понял, что этот поединок будет совсем не таким, как первый.

Гонка подал знак, бойцы повернулись друг к другу и схватились. Ни зрители, ни сами участники так и не поняли, кто первым упал на землю.

Эйб был сильнее, а Ренно - более гибкий, с прекрасной техникой и координацией движений. Но Эйб был упрям и настроился только на победу. То один, то другой оказывались наверху, но никому не удавалось прижать соперника к земле.

Они боролись долго, тела переплелись, а мускулы напоминали клубок веревки. Непосвященному поединок мог показаться скучным, но сенека, чувствительные к каждой мелочи, смотрели в безмолвном восхищении, зная, что никому еще не удавалось победить Ренно в таком состязании. Колонисты форта Спрингфилд переняли этот вид борьбы у местных индейцев, и Эйб тоже до сих пор не встречал себе равных.

Молодые люди вспотели, но не выпускали друг друга.

Гонка и Эндрю Вильсон переглянулись. Оба думали об одном и том же. Целью соревнований было установить дружескую атмосферу, необходимую для успешного завершения переговоров, и теперь она была достигнута. Лучше всего, чтобы поединок закончился вничью.

- Остановись, Ренно! - тихо сказал Гонка, и никто не посмел возражать. -Поединок окончен.

- Достаточно, Эйб! - в ту секунду выкрикнул полковник.

Борцы отпустили друг друга и встали на ноги. Недавние противники посмотрели друг на друга, рассмеялись, обнялись и разошлись в стороны, восстанавливая дыхание.

Потом сенека соревновались в беге, метании копья, стрельбе в птиц, а Ренно и Эйб отошли в сторону. Фермер уже показывал новому другу, как делать пули из свинца, и Ренно первым из сенека выстрелил из мушкета. В свою очередь, белый индеец обучал фермера, как обращаться с луком и стрелами.

Вечером опять устроили пир, и молодые люди уселись рядом, сгорая от желания научиться премудростям другой цивилизации.

Позже, когда колонисты возвращались в отведенный для них дом, встревоженный Обадия Дженкинс отвел полковника в сторонку.

- Меня мучает один вопрос. Тот молодой воин и не подозревает, что он белый.

- Я знаю только, что он считает себя сыном великого сахема. Следовательно, нам нужно быть очень осторожными.

- Одному Богу известно, как он оказался здесь, но это настоящий индеец - если не считать цвета кожи. Мне не терпится открыть ему правду.

- С желаниями священника трудно спорить, - сухо ответил Эндрю Вильсон. - Но хотя бы дождитесь, пока мы не заключим договор с его отцом!

На следующее утро Ренно и Эйб отправились пробовать новое оружие, а остальные колонисты пошли на охоту вместе с хозяевами. Разобиженный Джеффри Вильсон плелся позади всех.

В это время великий сахем пригласил Эндрю Вильсона в свой дом. Переговоры заняли большую часть дня, но в конце концов стороны достигли соглашения. Условия были простыми: сенека получают оружие, а взамен платят две шкуры за каждый мушкет, одну за свинец и порох, необходимые для одного ствола, и по шкуре за каждый пистолет.

Эйб Томас оставался в городе на всю зиму, чтобы научить воинов обращаться и ухаживать за огненными дубинками.

Стороны обязались не воевать друг с другом самое малое двенадцать лун.

В настоящий момент ирокезы не хотели заключать с англичанами военного союза. В то же время представлялось невероятным, чтобы ирокезы вступили в войну на стороне французов - союзников ненавистных гуронов и оттава.

Вечером состоялся третий пир. Эйб, который должен был поселиться в одном доме с Ренно, коротко объяснил, что не намерен раздавать воинам оружие до тех пор, пока те не научатся обращаться с ним.

Полковник Вильсон, выступавший в качестве переводчика, добавил:

- Наше оружие очень опасно, и если человек не знает, как с ним обращаться, то может погибнуть в результате несчастного случая.

На следующее утро, когда путешественники собрали вещи и приготовились к отъезду, Обадия Дженкинс подошел к полковнику и заявил, что не может больше молчать.

- Надеюсь, вы знаете, что делаете.

- Я всего лишь повинуюсь воле Божьей. Думаю, юноша должен знать правду о своем происхождении, и не успокоюсь, пока не поговорю с ним.

Обадия вытащил что-то из седельной сумки и отправился на поиски Ренно.

Тот сидел в большом доме и старательно чистил мушкет.

- Я хочу говорить с тобой, - произнес Обадия на языке алгонкинов.

Ренно удивился, но не выказал особого любопытства, и они молча пошли в лес за кукурузными полями.

Обадия остановился на маленькой полянке. Стояло солнечное зимнее утро. Преподобный Дженкинс произнес про себя краткую молитву и резко спросил: