Николай Толстой - Жертвы Ялты Страница 23

Перед тем, как вылететь в Крым, английская и американская стороны провели совещание на Мальте (кодовое наименование — «Крикет»), чтобы выяснить, насколько возможно уладить предварительные вопросы, которые скорее всего будут обсуждаться на конференции. 1 февраля Иден и Стеттиниус встретились на борту военного корабля «Сириус». Они беседовали о самых разных делах, в том числе и о соглашении относительно военнопленных. Стеттиниус позднее назвал беседу «краткой и неубедительной», но за ней последовали дискуссии между английскими и американскими специалистами. Как раз в этот момент подоспело известие об освобождении первой группы американских военнослужащих в Польше, и точка зрения англичан, судя по всему, стала оказывать все большее влияние на чиновников США. Наконец Иден сообщил МИД:

«Американцы сейчас, по-видимому, готовы одобрить временный проект текста, подготовленный до моего отъезда из Лондона, и не обращать излишнего внимания на комментарии Госдепартамента… суждения которого, по нашему общему мнению, кажутся весьма устарелыми в свете сегодняшнего дня, когда наступающая Красная Армия освобождает один лагерь за другим».

Полковник Филлимор сообщил в военное министерство, что Чарльз Болен полностью согласен с английским проектом «и не слишком прислушивается к возражениям Вашингтона… Я думаю, Болен убежден, что, если мы хотим быстро достичь соглашения, нам следует настаивать на главных пунктах… и мы так и сделаем».

Большой тройке предстояло обсуждать более важные проблемы, чем соглашение о военнопленных, но уже 4 и 5 февраля Иден просил Черчилля лично поднять этот вопрос в разговоре со Сталиным. Тем временем Стеттиниус и его советники поспешили принять точку зрения Идена. В посланиях Эйзенхауэра подчеркивалась необходимость достигнуть решения относительно 21 тысячи русских, находившихся под опекой США.

«Наш опыт показывает, что около пяти процентов захваченных немецких военнопленных оказались русскими гражданами. Примерно пять процентов этих русских нуждаются в госпитальном лечении. Следовательно, по мере продолжения военных действий число русских будет все увеличиваться. Единственное возможное решение этой проблемы со всех точек зрения — это скорейшая репатриация этих русских», — писал Иден Стеттиниусу, торопя американцев принять английский проект. В тот же самый день адмирал американского флота Лэнд заверил государственного секретаря в возможности найти корабли для этой цели. Иден также написал Молотову и выразил принципиальное согласие с советским проектом и свое пожелание, чтобы соглашение было ратифицировано до начала конференции.

Теперь Стеттиниус и его советники целиком и полностью приняли точку зрения английского МИД. От Грю пришла взволнованная телеграмма — текст ее звучал как лебединая песня тех, кто надеялся, что американцы все же окажутся упорнее. Узнав, что английский текст соглашения вот-вот будет принят, Грю просил Стеттиниуса позаботиться о нескольких крайне важных пунктах:

«Женевская конвенция должна применяться к советским гражданам, взятым в плен в немецкой военной форме и заявившим о своих правах в связи с конвенцией… к советским гражданам, находящимся в США и не являющимся военнопленными, дела которых, по мнению главного прокурора, должны решаться на основе традиционной американской политики предоставления убежища, а также к лицам, которых советские власти считают своими гражданами, но которые не были ими до начала войны и не признают себя таковыми».

Но Стеттиниус не счел нужным включать эти пункты в окончательный текст соглашения. 9 февраля он писал:

«Общее мнение здесь таково, что неразумно включать условия о Женевской конвенции и советских гражданах в США в соглашение, которое в основном рассматривает вопросы обмена военнопленными, освобождаемыми союзными армиями по мере их продвижения в Германию. Что касается лиц, «заявляющих о своем гражданстве», то, кроме опасности немецких контракций, мы не исключаем возможности серьезных задержек в освобождении наших военнопленных, если не достигнем с Советским Союзом скорейшего соглашения на сей предмет».

Объединенный комитет начальников штабов одобрил текст проекта, в котором ничего не говорилось о конвенции. Одновременно было приказано обеспечить транспортные средства, затребованные Эйзенхауэром.

Для английского варианта соглашения требовалась подпись Черчилля. Заодно Иден вновь попросил его лично обсудить этот вопрос со Сталиным. Он приготовил для премьер-министра краткое резюме пунктов, подлежащих обсуждению, подчеркнул настоятельную необходимость заключить соглашение «до открытия конференции» и снабдил его списком семи немецких лагерей, освобожденных Красной Армией, в которых, по оценке англичан, содержалось около 50 тысяч английских военнопленных. Возможность поговорить на эту тему представилась 10 февраля, когда Сталин и Молотов принимали Черчилля и Идена в бывшем дворце князя Юсупова. Обсудив судьбу Польши, Черчилль заговорил о проблемах, связанных с тем, что большое число русских военнопленных оказалось на Западе. Некоторые, сказал он, уже возвращены на родину, другие пока в дороге. Но как, по мнению маршала, быть с остальными?

«Маршал Сталин выразил надежду, что военнопленных отошлют назад в СССР в кратчайшие сроки. Он спросил, хорошо ли с ними обращаются и отделены ли они от немцев. Он сказал, что советское правительство считает всех их советскими гражданами. Он поинтересовался также, не было ли попыток повлиять на них, Чтобы заставить отказаться от репатриации. Только после их возвращения в СССР можно будет решить, что делать с теми, кто согласился воевать на немецкой стороне.

Премьер-министр объяснил, что англичане очень хотят, чтобы эти военнопленные были как можно скорее репатриированы, и единственная трудность во всем этом — отсутствие транспорта…»

Затем, не вдаваясь в выяснение причин, оба руководителя сошлись на том, что следует опубликовать лишь сообщение о соглашении, но не сам текст. (И в самом деле, вдруг кому-нибудь пришло бы в голову заняться тщательным анализом этого текста.)

Теперь оставалось только подписать соглашение. Английский дипломат Пирсон Диксон оставил нам описание этой сцены:

«Было решено, что соглашение о военнопленных будет оглашено отдельно, и как только встреча началась, я пошел в «солнечную комнату» (штаб-квартира американской делегации в Ливадийском дворце) и написал проект оповещения, а также письмо Молотову, обговорив в нем все важные пункты. Затем я поднялся наверх и съел ленч с американцами в их кают-компании… После ленча меня вызвали в столовую президента. Президент и сопровождавшие его лица как раз уезжали, а вскоре отбыл и Сталин, протянув мне на прощание руку, с широкой улыбкой произнеся по-французски «au revoir». Затем премьер-министр поехал назад в Воронцовский дворец, а министры иностранных дел вернулись на последнее заседание. В комнате царила дружеская, неформальная атмосфера. В середине заседания Антони Иден и Молотов сделали перерыв, чтобы подписать соглашение о военнопленных».

На следующий день Военный кабинет в Лондоне получил переданное телеграфом из Крыма соглашение и одобрил его. Поскольку Черчилль и Иден уехали на Ялтинскую конференцию, главными фигурами на заседании кабинета были Эттли и Бевин. (Пройдет пять месяцев — и на них целиком падет ответственность за выполнение только что заключенного соглашения.)

Вряд ли Черчилль догадывался о том, что в Крыму, где собрались руководители союзных стран и где они подписали соглашение о военнопленных, недавно была проведена операция, очень похожая на ту, которую сейчас организовывал Черчилль. Всего за восемь месяцев до Ялтинской конференции НКВД, после серии массовых убийств, депортировал из Крыма всех крымских татар. Транспортные средства для операции были выделены английскими и американскими войсками в Иране, и, по мнению советских официальных лиц, союзникам было известно назначение грузовиков. Впрочем, замысел Сталина вовсе не отличался оригинальностью — Гитлер тоже намеревался вывезти из Крыма все население и заселить полуостров тирольскими немцами, но против этого плана выступил Гиммлер.

Массовое выселение крымских татар не просто предшествовало соглашению, которое предлагали сейчас Сталину Иден и Черчилль, а как бы завершало операцию по выселению татар из Крыма. Дело в том, что несколько тысяч татар ушли на Запад еще до занятия Крыма Красной Армией в мае 1944 года. Почти все они погибли от рук нацистов, принимавших их за евреев (мусульманский обычай, как и иудейский, предусматривал обряд обрезания). Но около 250 человек выжили и попали в Германии в руки английской армии. Они просили разрешения эмигрировать в Турцию, но 21 июня 1945 года 21-я группа армий получила от Патрика Дина из МИД твердые инструкции о том, что в соответствии с Ялтинским соглашением крымские татары должны быть возвращены Сталину. Этот народ по сей день лишен права вернуться в родные места.