Автор неизвестен - Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР Страница 23

Нет, надо читать и надо писать об этом! В двадцатом веке наш народ пережил, может быть, самый страшный опыт во всей Истории. За что он был? Для чего? Кому повем печаль свою?.. Но ясно: это должно навсегда запечатлеться на скрижалях истории, прочнее, чем клинопись древнего Вавилона и Урарту.

Шенталинский В. А. Рабы свободы.

В литературных архивах КГБ. М., 1995.С. 181–183.

№ 5

Докладная записка заместителя наркома внутренних дел СССР В. В. Чернышова Л. П. Берии

20 мая 1945 г.

НКВД СССР получено на заключение письмо секретаря ЦК КП(б)У т. Хрущева и проект указа Президиума Верховного Совета Союза ССР «О применении каторжных работ в качестве меры наказания».

Тов. Хрущев в своем письме пишет, что есть такие случаи в судебной практике, когда лишение свободы на 10 лет является слишком мягким наказанием, и суды в этих случаях вынуждены применять расстрел, не имея в своем распоряжении иного, более сурового наказания, чем 10 лет лишения свободы.

В связи с этим т. Хрущев предлагает почти по всем статьям Уголовного кодекса, предусматривающим, в виде предельной санкции, высшую меру наказания, дополнительно ввести осуждение к каторжным работам на срок от 15 до 20 лет.

Эта мера наказания т. Хрущевым мотивируется также желанием сохранить физически здоровых людей для использования на работах в отдаленных и особо тяжелых местностях Советского Союза.

Докладываю наши соображения:

1. Каторжные работы как специальная мера наказания введены указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. за преступления, совершенные в военное время, применяются к лицам — пособникам врагу в расправах и насилиях над гражданским населением и пленными красноармейцами.

За все время применения данного указа осуждено к каторжным работам немного больше 29 000 человек.

Широкое распространение новой тяжелой санкции наказания в виде каторжных работ к концу победоносной войны вряд ли явится целесообразным. Тем более что фактическое применение высшей меры наказания за последние годы было очень незначительным и в случаях действительно крайней нужды.

2. Опыт присуждения к каторжным работам, проводившийся до настоящего времени, показывает, что большое количество осужденных каторжников являются нетрудоспособными (из 29 000 человек почти 10 000 нетрудоспособных) и не могут быть привлечены ни к каким работам, а тем более к каторжным. В целях реальности наказания пришлось бы в законе «О введении каторжных работ» делать оговорку о применении этой санкции только к физически здоровым людям, что осложнило бы на практике работу судов, а закон сделало бы менее устойчивым.

3. Применение труда каторжников в условиях лагерей НКВД СССР является сложным, так как из одних каторжников, как правило, укомплектовать производственный лагерь невозможно и приходится добавлять специалистов из вольнонаемных или осужденных к другим мерам наказания.

Опыт работы с каторжниками в Воркутинском угольном лагере показывает, что осужденные к каторжным работам на 15–20 лет, в условиях специального режима для каторжников, теряют перспективу выдержать до конца срока — 15–20 лет — режим и условия каторжных работ. Отсюда моральная подавленность и полное отсутствие стимула для труда, а в результате труд каторжников значительно менее эффективен, чем труд обычных лагерников, при этом потеря трудоспособности через 5–6 лет почти обязательна.

Исходя из вышеизложенного, считал бы целесообразным предложение т. Хрущева не принимать.

Цит. по: ГУЛАГ (Главное управление лагерей).

1918–1960. М., 2000. С.132–133.

№ 6

Заявление Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко от политзаключенных В. К. Павленкова и Г. В. Гавилова

20 ноября 1972 г.

В марте с. г. на Ваше имя было направлено заявление, под которым подписались семь политзаключенных ИТК-385/17, в том числе и мы, ныне находящиеся в ИТК 389/35. В заявлении выражался протест против антигуманных порядков в исправительно-трудовых учреждениях МВД СССР, которые превращают здоровых людей в больных, а последних могут привести к преждевременной смерти. Мы протестовали против грубой и недоброкачественной пищи, против отсутствия для больных заключенных специального, соответствующего требованиям диетологии, питания, против запрещения получать в необходимом количестве продукты питания и медикаменты из дома (особенно больным людям). Мы протестовали против того, что практически не применяется установленное законом положение о досрочном освобождении тяжело больных заключенных. Мы писали, что в результате этого, вдобавок при отсутствии надлежащей медицинской помощи, некоторые лица, осужденные только на определенный срок заключения, фактически обрекаются на постепенное умерщвление. В первую очередь, мы относили все вышесказанное к содержащемуся в заключении вместе с нами Ю. Т. Галанскову, который был тяжело болен и медленно угасал на наших глазах. Он не имел ни нормального при его болезни питания, ни квалифицированной медицинской помощи, ни освобождения от работы. Нередко по нескольку ночей подряд он не спал из-за страшных болей, по нескольку дней ничего не ел, не имел необходимых лекарств и т. д. Администрация ИТК лишала его возможности покупать на жалкие пять рублей в месяц продукты питания в ларьке, получать единственную в год продуктовую посылку, провокационными, оскорбительными действиями вынуждала на голодовки.

Сейчас, когда мы узнали о смерти Ю. Т. Галанскова, мы не можем не вернуться к тому, против чего уже протестовали в указанном заявлении на Ваше имя, особенно потому, что тем заявлением

Вы пренебрегли, фактически ничего по нему сделано не было.

И вот Ю. Т. Галансков мертв, погиб за колючей проволокой. В «Основах исправительно-трудового законодательства СССР» установлено, что исполнение наказания не должно причинять физических страданий заключенным. Но разве грубая и часто недоброкачественная пища, приводящая здоровых людей к болезням и прямо противопоказанная больным, не есть условие, достаточно обеспечивающее людям физические страдания? Разве частые административные наказания, нередко произвольные, надуманные, связанные с ущемлением заключенных в питании (лишение ларька, посылки, водворение в ШИЗО, где кормят через день по пониженной норме), не ведет к тому же? Разве отсутствие необходимой медицинской помощи, а зачастую и лекарств, не есть условие, обязательно обеспечивающее физические страдания больным людям? И наконец, разве не являются все эти условия достаточно обеспечивающими хотя бы некоторым заключенным исполнение смертного приговора без наличия на это судебной санкции? Разве все это не есть преступление перед законом, справедливостью, перед человечеством?

Мы не думаем, что Вы лично или кто-нибудь из лиц, наделенных полнотой власти и ответственных за содержание заключенных в СССР, специально желали бы смерти Ю. Т. Галанскову или какому-то другому заключенному. Но условия содержания заключенных в стране сегодня таковы, что они вызывают физические страдания людей и их преждевременные смерти.

За то, что установлены именно такие порядки, ответственны Вы лично.

Мы требуем:

1. Специального разбирательства обстоятельств, приведших к смерти политзаключенного ИТК 385/17 Ю. Т. Галанскова.

2. Расследования причин и наказания виновных в том, что заявление семи политзаключенных ИТК 385/17, своевременно предупреждавших о возможном смертельном исходе болезни Ю. Т. Галанскова в сложившихся лагерных условиях, было оставлено без внимания (номер этого заявления в Вашей канцелярии — 17/485-68).

3. Изменения самих условий содержания заключенных в исправительно-трудовых учреждениях МВД СССР, приведения их в соответствие с законодательно утвержденными гуманными основаниями.

Цит. по: Безбородов А. Б., Мейер М. М., Пивовар Е. И.

Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50–80-х годов. М., 1994.С. 138, 139.

Глава седьмая

Диссидентская активность и правозащитное движение в послесталинскую эпоху

№ 1

Из писем К. Е. Ворошилову в связи со смертью И. В. Сталина

Дорогой Климент Ефремович! Сейчас, как никогда, нам нужны бдительность, твердый порядок, сплоченность внутри страны. А между тем именно сейчас наши внутренние враги в контакте с врагами внешними стремятся расшатать наше единство, посеять панику, подорвать нашу политическую и моральную мощь. В планы врагов входят не только диверсии, шпионаж, но и насаждение бандитизма, воровства и хулиганства. В целях усиления охраны нашего государства, общественного порядка, беспощадной расправы со всеми, кто наносит ущерб нашей Родине и нашему народу, я прошу Вас внести на рассмотрение сессии Верховного Совета предложение о восстановлении смертной казни.