Николай Непомнящий - Русская Индия Страница 23

Эти вопросы должны были обсуждаться в беседах с теми русскими стариками, которые когда-то служили у хана Абул-Фейза и спаслись бегством от гнева узурпатора Мухаммеда-Рахима. Их рассказ об этих драматических событиях, по всей видимости, Ф. Ефремовым был — как и маршруты — своевременно записан. Характерно, что он воспроизводится практически без изменений от издания к изданию. Подробное описание того, как следует выращивать шелковичных червей, тоже представляется законченным сюжетом, своего рода практическим рецептом по шелководству. В Бухаре у Ф. Ефремова явно была тетрадка для памятных записей.

Внешний вид города, где автор жил годами, наряды и украшения женщин в гареме, который он охранял несколько месяцев, военное снаряжение и размер жалованья он, конечно, всегда мог вспомнить и спустя много лет. Но перечень названий городов с указанием их укреплений и расстояний между ними явно указывает на то, что автор вел путевой журнал. Записи в нем велись краткие, сухие, но регулярно и по определенной системе: после названия населенного пункта говорится обычно о числе ворот, о том, какая там вода — речная или колодезная, сообщается расстояние до следующего пункта (иногда — и характер дороги), кому подчиняется город и где проходит граница. Это то, чему учили солдата. Записи подобного рода появляются лишь после мервского похода, за два года до бегства — может быть, уже тогда и родилась у него сама мысль бежать не на север, а на юг.

Систематическими они становятся сразу же после отъезда в Коканд.

Не внутренняя духовная потребность и не пытливый интерес к окружающему миру заставляют Ф. Ефремова вести свой дневник. Цель его сугубо практическая — беглец хочет вернуться на родину не с пустыми руками.

О путешествии Ф. Ефремова от Средней Азии до Индии есть некоторые сведения, дополняющие ‘ его собственные записки. Мы имеем в виду статью Вильфорда, опубликованную в 1808 году в VIII томе журнала «Азиатские исследования», издававшегося Азиатским обществом в Калькутте. Автор — лейтенант инженерных войск Френсис Вильфорд, которого упоминает картограф конца XVIII века Джеймс Реннелл. Путешественник Георг Форстер также говорит о нем как о знатоке географии.

Ф. Вильфорд описывает путь из Бухары до Кашмира, который, по его словам, в 1780 году прошел русский по фамилии Чернышев. И далее: «Его журнал мне любезно предоставил П. Вендль из Лакнау. Чернышев был взят в плен калмыками на сибирской границе и продан в рабство узбекским татарам. Хозяин вместе с ним отправился торговать в Кашгар, Яркенд и Кашемир. Будучи доволен его поведением, он отпустил слугу на свободу. Вместе с несколькими армянами Чернышев прибыл в Лакнау, где ему помог сэр Эйр Кот, великодушно доставивший возможность вернуться на родину.

П. Вендль отзывался о нем как о простом и честном человеке. У своего хозяина он достаточно научился по-персидски, чтобы объясняться». На это место в статье Ф. Вильфорда уже более ста лет назад обратил внимание наш известный индолог И. П. Минаев.

Здесь нам кажется уместным сделать экскурс в хронологию путешествий Ф. Ефремова. Некоторые существующие оценки ее представляются ошибочными: так, например, Н. И. Веселовский полагал, что мервский поход относится к 1780 году, а П. Кемп датировала пребывание Ф. Ефремова в Тибете зимою 1778/79 или 1779/80 года.

На заставу Ф. Ефремов отправился в июне 1774 года. Сражение с пугачевцами произошло вскоре (шел сенокос — беглецы прятались под скошенной травой). Два месяца он жил у казахов в ауле, но, видимо, раньше он долгое время скитался, ибо дорога до Бухары занимает не более месяца, а между тем гнали его туда зимою, в самый мороз. Таким образом, у ходжи Г’афура пленник мог оказаться в начале 1775 года, а уже весною сторожил вход в гарем аталыка Даниила. Так как посланник мулла Ир-Назар отбыл из России в самом начале 1776 года, в конце того же года он должен был прибыть в Бухару. К этому времени и может относиться эпизод с пыткой, присягой и назначением Ф. Ефремова на должность пензибаши.

Теперь можно начать отсчет с конца путешествия. В августе 1782 года состоялось посещение А. А. Безбородко в Санкт-Петербурге. Следовательно, в Англию корабль из Калькутты мог прибыть в начале лета. Морское путешествие мимо Африки заняло в общей сложности пять месяцев. Пребывание в греческом монастыре в Калькутте, следовательно, относится к зиме 1781/82 года Деревня Муагенч (Ноангандж) находится на том рукаве устья Ганга, который, по навигационной карте конца XVIII века, судоходен лишь часть года (то есть осенью — в сезон дождей). От Лакнау до Калькутты путешественник ехал без задержки, торопясь с письмом к «мистру Чамберу», а общее количество переходов составляет около месяца. Путь Дели — Лакнау занимает около двух недель, но еще следует прибавить какое-то время на пребывание в доме Симиона, у голштинского священника, под стражей у коменданта Мидлтона и т. д. Месяц составляют также переходы между Шринагаром (Кашмиром) и Дели, а еще месяц — болезнь в Джамму.

Вряд ли были другие длительные задержки в пути, так как богомольцы торопились в Мекку и не желали ждать даже выздоровления больного. По этому расчету, пребывание в Кашмире должно относиться к весне 1781 года. Судя по описанию местного климата, сезон был прохладный. Заболевание риштой от бухарской воды свидетельствует о том, что с момента бегства из Бухары прошло лишь несколько месяцев.

Пребывание в Лехе (в Тибете) продолжалось около месяца. П. Кемп резонно предполагает, что путешественник выжидал, когда откроется дорога через перевал Зоджи в Кашмир. Речь, следовательно, должна идти о зиме 1780/81 года. Судя по описанию растительного мира Восточного Туркестана, путешественник был здесь осенью. Он месяц жил в Яркенде, месяц ушел на поездку в Аксу и обратно, месяц добирался до Тибета и еще месяц до Кашгара. В его интересах было как можно быстрее выбраться за пределы Бухарского ханства — в роли гонца он и не имел возможности останавливаться. Прожить какое-то время пришлось лишь в Кашгаре — по торговым делам. Судя по этим расчетам, бегство Ф. Ефремова произошло в середине 1780 года, очевидно, после летней кампании под Хивой (походы обычно устраивались летом, чтобы нанести ущерб посевам). Эта дата подтверждается и указом Екатерины II о дворянстве: «Продан в Бухарин, откуда, в 1780 году высвободясь, прошел многие страны в Азии…» Если же учесть, что мервский поход был за два года до бегства, следовательно, он относится к 1778 году, года через полтора после назначения Ф. Ефремова пензибашой.

Вернемся вновь к сообщению Ф. Вильфорда. Совпадают имя, которым назвался Ф. Ефремов в Лакнау («родственник генерала Чернышева»), и дата путешествия. Почти полностью совпадают маршруты, время в пути — только дорога из Ходжента в Коканд по журналу, цитируемому у Ф. Вильфорда, занимает два дня, а Ф. Ефремов говорит об одном дне. Однако надо учитывать, что сам город Коканд «гонец» предпочел объехать стороною.

Изложение у Ф. Вильфорда чуть подробнее — упоминается, например, местечко Гхераба, или Чалсатун, накануне прибытия в Ош и местечко Гиррел после выхода на равнину, за день до Кашгара с его «глинобитной крепостью». Вероятно, Ф. Ефремов из осторожности не совсем точно поведал священнику о своих злоключениях, превратив побег в отпуск на волю. Приход же в Лакнау с армянскими купцами вполне согласуется с тем, что шел он из Дели от армянина Симиона. Вендль и был, конечно, тем самым «голштинским священником». Дж. Реннелл использует карту Северо-Западной Индии, которая составлена была неким «Pere Wendeil». Речь идет об иезуите Ф. Кс. Венделе (1726–1803), о котором поныне напоминает закладной камень католического храма в Агре. Преподобный Франц Ксавье Вендель и выпросил журнал у несчастного русского беглеца, едва не взятого насильно в британскую колониальную армию.

Сейчас уже невозможно проверить, принимал ли в этом деле участие знаменитый британский военачальник и политик Эйр Кот (о чем со слов патера Венделя говорит Ф. Вильфорд), но видно, что в Индии проявили живейшую заинтересованность в путешествии «российского унтер-офицера». Дело в том, что Бухара и Хива — те районы Азии, которые с XVII века, со времен путешествия Антони Дженкинсона, почти полностью были закрыты для европейцев. Карты конца XVIII века очень ярко иллюстрируют состояние географических знаний: район севернее Кашмира — Китайский Туркестан и Средняя Азия — представлял собою практически белое пятно. Путь, которым прошел Ф. Ефремов, не только чрезвычайно труден — для западного человека он был запрещен китайскими властями. Неслучайно поэтому известный путешественник Георг Форстер, в 1880-х годах частично повторив маршрут Ф. Ефремова по Индии — от Калькутты до Кашмира, далее вынужден был свернуть к Кабулу (а затем через Персию добрался до Каспийского моря и из Астрахани приехал в Санкт-Петербург). Территория Кашгара и Бухары и для него оставалась неведомой.