21 урок для XXI века - Юваль Ной Харари Страница 23

Приведём такой пример. Сегодня политики во всём мире вольны выбирать ту или иную экономическую стратегию, но почти во всех случаях её варианты отражают капиталистический взгляд на экономику. У политиков сохраняется иллюзия выбора, но по-настоящему важные решения уже были приняты гораздо раньше — экономистами, банкирами и бизнесменами, которые сформулировали пункты меню. Через несколько десятилетий политики вдруг обнаружат, что выбирают из списка, составленного искусственным интеллектом.

Искусственный интеллект и естественная глупость

Хорошая новость состоит в том, что, по крайней мере, в ближайшие десятилетия нам не придётся иметь дело с полноценным научно-фантастическим кошмаром, в котором искусственный интеллект обретает разум и решает поработить или уничтожить людей. В процессе принятия решений мы всё больше будем полагаться на алгоритмы, но сценарий, при котором алгоритмы начнут сознательно манипулировать нами, маловероятен. У них не возникнет сознание.

Научная фантастика обычно путает интеллект с сознанием и предполагает, что для того, чтобы сравняться с человеческим интеллектом или превзойти его, компьютеры должны обладать сознанием. Сюжет почти всех фильмов и романов об искусственном интеллекте вращается вокруг того волшебного момента, когда у компьютера или робота появляется сознание. Затем или главный герой влюбляется в робота, или робот пытается уничтожить человечество, или то и другое происходит одновременно.

Но в реальности нет никаких оснований предполагать, что у искусственного интеллекта появится сознание, поскольку интеллект и сознание — совершенно разные вещи. Интеллект — это способность решать задачи. Сознание — способность чувствовать боль, радость, любовь и гнев. Мы часто путаем эти понятия, потому что у людей и других млекопитающих интеллект неразрывно связан с сознанием. Млекопитающие решают большинство задач посредством чувств. Но у компьютеров совсем другой подход.

К развитому интеллекту ведут разные пути, и лишь немногие из них предполагают появление сознания. Самолёты летают быстрее птиц, но перьев у них нет; точно так же компьютеры решают задачи гораздо лучше, чем млекопитающие, не прибегая к помощи чувств. Конечно, искусственный интеллект должен уметь с высокой точностью анализировать человеческие чувства, чтобы лечить болезни, выявлять террористов, рекомендовать подходящего партнёра или ориентироваться на улице, заполненной пешеходами. Но способность чувствовать для этого не нужна. Алгоритму не обязательно испытывать радость, гнев или страх, чтобы распознать отличающиеся друг от друга биохимические паттерны весёлой, сердитой или испуганной человекообразной обезьяны.

Разумеется, полностью исключить появление у искусственного интеллекта собственных чувств нельзя. Мы ещё недостаточно изучили феномен сознания, чтобы однозначно ответить на этот вопрос. В целом нам следует рассмотреть три возможных варианта:

1. Сознание каким-то образом связано с органической биохимией, и в неорганических системах появление сознания невозможно.

2. Сознание не связано с органической биохимией, но связано с интеллектом, так что у компьютеров не только может, но и должно появиться сознание, как только они перешагнут определённый порог развития интеллекта.

3. Не существует никаких значимых связей между сознанием и органической биохимией, а также сознанием и высоким интеллектом. Поэтому компьютеры могут обладать сознанием — но не обязательно. Они могут иметь сверхвысокий интеллект, но прекрасно обходиться без сознания.

При нынешнем уровне знаний о человеке мы не исключаем ни один из этих вариантов. Но именно недостаток знаний делает маловероятным, что в ближайшем будущем нам удастся разработать программу для компьютера, обладающего сознанием. Поэтому, несмотря на огромную мощь искусственного интеллекта, в обозримой перспективе его использование будет в определённой степени зависеть от человеческого сознания.

Опасность состоит в том, что, если мы вложим слишком много сил и средств в развитие искусственного интеллекта и слишком мало — в развитие человеческого сознания, чрезвычайно изощрённый искусственный интеллект компьютеров будет лишь усугублять естественную глупость людей. В ближайшие десятилетия мы вряд ли столкнёмся с восстанием роботов, но не исключено, что нам придётся иметь дело с ордами ботов, которые умеют воздействовать на наши эмоции успешнее, чем наша родная мать, и используют эту способность, чтобы пытаться нам что-то продать — автомобиль, политического деятеля или целую идеологию. Боты будут распознавать наши скрытые тревоги и тайные желания, а затем использовать их против нас. Мы уже видели, как это выглядит, во время недавних выборов и референдумов по всему миру, когда хакеры научились манипулировать отдельными избирателями, анализируя информацию о них и используя их предрассудки[76]. Научно-фантастические триллеры тяготеют к драматическому апокалипсису с огнём и дымом, но в реальной жизни мы можем столкнуться с весьма тривиальным апокалипсисом, просто кликая компьютерной мышью.

Чтобы избежать такого исхода, на каждый доллар и каждую минуту, вложенные в совершенствование искусственного интеллекта, было бы разумно тратить по одному доллару и одной минуте на развитие человеческого сознания. К сожалению, сегодня мы делаем слишком мало для исследования и развития нашего сознания. Мы, как правило, исследуем и развиваем человеческие способности согласно насущным потребностям экономической и политической системы, забывая о наших долговременных потребностях как сознательных существ. Мой начальник хочет, чтобы я оперативно отвечал на письма, но его совсем не интересует моя способность чувствовать вкус пищи и наслаждаться ею. Поэтому я проверяю электронную почту даже во время еды — и теряю способность сосредоточиваться на своих ощущениях. Экономическая система призывает расширять и диверсифицировать инвестиционный портфель, но не побуждает расширять и диверсифицировать моё сострадание. Поэтому я стараюсь проникнуть в тайны фондовой биржи, но прилагаю гораздо меньше усилий, чтоб понять глубинные причины страданий людей.

В этом отношении люди похожи на домашних животных. Мы вывели послушных коров, дающих огромное количество молока, но в остальном сильно уступающих своим диким предкам. Они не такие проворные, любопытные и изобретательные[77]. Теперь мы создаём приручённых людей, которые производят огромное количество данных и функционируют как высокопроизводительные чипы в машине обработки информации, но эти «информационные коровы» вряд ли приумножают человеческий потенциал. В сущности, мы понятия не имеем, каковы человеческие возможности, потому что очень мало знаем о своём сознании. Тем не менее мы вкладываем недостаточно ресурсов в изучение человеческого сознания, а вместо этого стремимся повысить скорость интернет-связи и эффективность алгоритмов Больших данных. Такое