Виктор Гюго - Девяносто третий год Страница 24

II

Magna testantur voce per umbras [Громогласно клянутся тенями (лат.)]

Дантон вскочил с места, резко отодвинув стул.

-- Послушайте меня, -- закричал он. -- Важно лишь одно -- Республика в опасности. Перед нами одна задача -- освободить Францию от врага. Для этого все средства хороши. Все, все и все! Когда я сталкиваюсь со смертельной опасностью, я прибегаю к любому средству, когда я боюсь всего, я иду на все. Моя мысль разъярена, как львица. Никаких полумер, революция не белоручка. Немезида не жеманница. Будем сеять спасительный страх. Разве слон смотрит, куда ступает? Раздавим врага.

Робеспьер ответил кротким голосом:

-- И я хочу того же.

И добавил:

-- Только надо узнать, где враг.

-- Он за пределами Франции, и я изгнал его, -- сказал Дантон.

-- Он в пределах Франции, и я слежу за ним, -- сказал Робеспьер.

-- Я и его изгоню, -- воскликнул Дантон.

-- Внутреннего врага не изгонишь.

-- Что же с ним делать?

-- Уничтожить.

-- Согласен, -- сказал Дантон.

И добавил:

-- Повторяю, Робеспьер, враг за пределами страны.

-- Повторяю, Дантон, враг внутри страны.

-- Он на границе, Робеспьер.

-- Он в Вандее, Дантон.

-- Успокойтесь, -- раздался вдруг третий голос, -- враг повсюду, и вы погибли.

Это заговорил Марат.

Робеспьер взглянул на Марата и спокойно добавил:

-- Общие места! Повторяю еще раз. Факты перед вами.

-- Педант, -- проворчал Марат.

Робеспьер положил руку на разбросанные по столу бумаги и продолжал:

-- Я только что прочитал вам депешу, присланную Приером из Марны. Я только что сообщил вам сведения, доставленные Желамбром. Дантон, послушайте меня, война с чужеземными государствами -- ничто, гражданская война -- все. Война с чужеземными государствами -- пустяковая царапина на локте, гражданская война -- язва, разъедающая внутренности. Из всего, что я вам прочел, следует одно: силы Вандеи, до сего дня раздробленные под властью десятка вожаков, сейчас объединяются. Отныне у нее будет единый командир...

-- Единый разбойник, -- буркнул Дантон.

-- Этот человек, -- продолжал Робеспьер, -- высадился второго июня возле Понторсона. Из моих слов вы знаете, каков он. Заметьте, что высадка этого человека совпадает с арестом в Байэ наших представителей: Приера из Кот д'Ор и Ромма. Оба арестованы в один и тот же день -- второго июня. Предательский округ Кальвадос.

-- И перевезли их в Канский замок, -- вставил Дантон.

-- Итак, что же следует из депеши, -- продолжал Робеспьер. -- Лесная война готовится с широким размахом. Одновременно ожидается и высадка англичан. Вандейцы и англичане -- это уже Бретань плюс Британия. Финистерские дикари говорят на одном языке с корнуэльским сбродом. Я вам показывал перехваченное письмо Пюизэ, где черным по белому написано: "Распределите двадцать тысяч человек в красных мундирах среди инсургентов, и завтра подымется сто тысяч человек". Когда крестьянское восстание охватит всю Вандею, состоится высадка англичан. Вот их замысел. А теперь потрудитесь взглянуть на карту.

Водя пальцем по карте, Робеспьер продолжал:

-- У англичан богатый выбор мест для высадки от Канкаля до Пэмполя. По слухам, Крэг склоняется к бухте Сен-Бриек, Корнваллис -- к бухте Сен-Каст. Но это не столь существенно. Левый берег Луары удерживает армия вандейских мятежников, а что касается открытой местности от Ансениса до Понторсона, протяжением в двадцать восемь лье, то в случае надобности сорок нормандских приходов обещали свою помощь. Высадка состоится в трех пунктах: в Плерене, Ифиньяке и Пленефе; из Плерена они направятся на Сен-Бриек, а из Пленефа на Ламбаль; на второй же день они достигнут Динана, где содержится девятьсот пленных англичан, в то же время они захватят Сен-Жуан и Сен-Мэен и разместят там свою кавалерию; на третий день две колонны пойдут -- одна из Жуана на Бодэ, вторая из Динана на Бешерель; Бешерель, как известно, -- естественная цитадель, и там неприятель установит две батареи; на четвертый день он будет уже в Ренне. А Ренн -- это ключ ко всей Бретани. В чьих руках Ренн, у того победа. Если будет взят Ренн, падут Шатонеф и Сен-Мало. В Ренне у нас миллион патронов и пятьдесят полевых орудий.

-- Которые они и зацапают, -- пробурчал Дантон.

Робеспьер продолжал:

-- Разрешите кончить. Из Ренна одна колонна пойдет на Фужер, вторая -на Витре и третья -- на Редон. Мосты повсюду разрушены, но, как видно из этого донесения, неприятель сможет навести понтонные мосты и сбить плоты, кроме того, проводники укажут кавалерийским частям подходящее место для переправы вброд. Из Фужера они направятся на Авранш, из Редона -- на Ансенис, из Витре -- на Лаваль. Нант сдастся, Брест сдастся. Из Редона открывается дорога по всему течению Вилены, из Фужера на Нормандию, из Витре на Париж. Через две недели в рядах разбойничьей армии будет триста тысяч человек, и вся Бретань окажется в руках французского короля.

-- То есть английского, -- уточнил Дантон.

-- Нет, французского.

И Робеспьер добавил:

-- Французский король хуже английского. Прогнать иноземцев можно в две недели, а чтобы подорвать монархию, понадобилось восемнадцать столетий.

Дантон тем временем уселся, положил локти на стол и, подперев подбородок кулаком, задумался.

-- Вы сами теперь видите, как велика опасность, -- проговорил Робеспьер. -- Из Витре англичанам открыта дорога на Париж.

Дантон поднял голову и хватил огромными кулаками по карте, словно по наковальне.

-- Скажите, Робеспьер, а разве из Вердена пруссакам не открывалась дорога на Париж?

-- Ну и что с того?

-- Как ну и что? Прогнали пруссаков, прогоним и англичан.

И Дантон вскочил со стула.

Робеспьер положил холодную ладонь на пылавшую, как в лихорадке, руку Дантона.

-- Поймите, Дантон, Шампань не стояла за пруссаков, а Бретань стоит за англичан. Отбить Верден -- значит вести обычную войну; взять Витре -- значит начать войну гражданскую.

Понизив голос, Робеспьер сказал холодно и многозначительно:

-- Разница огромная.

И тут же добавил:

-- Сядьте, Дантон, и поглядите лучше на карту, совершенно незачем молотить по ней кулаками.

Но Дантон даже не слушал.

-- Это уж чересчур! -- воскликнул он. -- Ждать катастрофы с запада, когда она грозит с востока! Я согласен с вами, Робеспьер, Англия может подняться из-за океана, но ведь из-за Пиренеев подымается Испания, но ведь из-за Альп подымается Италия, но ведь из-за Рейна подымается Германия. А там вдали -- могучий русский медведь. Робеспьер, опасность охватывает нас кольцом. Вне страны -- коалиция, внутри -- измена. На юге Серван пытается открыть врата Франции испанскому королю, на севере Дюмурье переходит на сторону врага. Впрочем, он всегда угрожал не столько Голландии, сколько Парижу. Нервинд зачеркивает Жемап и Вальми. Философ Рабо Сент-Этьен -изменник, да и чего еще ждать от протестанта. Он переписывается с царедворцем Монтескью. Ряды армии редеют. В любом батальоне сейчас насчитывается не более четырехсот человек; от доблестного Депонского полка осталось всего-навсего пятьсот человек; Памарский лагерь сдан; в Живэ имеется лишь пятьсот мешков муки; мы отступаем на Ландау; Вюрмсер теснит Клебера; Майнц пал, но защищался он доблестно, а Конде подло сдался, равно как и Валансьен. Однакож это не помешало Шанселю, защитнику Валансьена, и старику Феро, защитнику Конде, прослыть героями наравне с Менье -защитником Майнца. Но все прочие просто изменники. Дарвиль изменяет в Экс-ла-Шапель, Мутон изменяет в Брюсселе, Валанс изменяет в Бреда, Нэйи изменяет в Лимбурге, Миранда изменяет в Мейстрихте; Стенжель -- изменник, Лану -- изменник, Лигонье -- изменник, Мену -- изменник, Диллон -- изменник; все они паршивые овцы, расплодившиеся с легкой руки Дюмурье. Не угодно ли еще примеров? Мне подозрительны манеры Кюстина, я считаю, что Кюстин предпочитает взять, выгоды ради, Франкфурт, нежели, ради пользы дела, Кобленц. Франкфурт, видите ли, может выложить четыре миллиона контрибуции. Но ведь это же ничто по сравнению с той пользой, которую принесет разгром эмигрантского гнезда, Утверждаю -- это измена. Менье умер тринадцатого июня. Клебер, таким образом, остался один. А пока что герцог Брауншвейгский накапливает силы, переходит в наступление и водружает немецкий флаг во всех взятых им французских городах. Маркграф Бранденбургский ныне вершит делами во всей Европе, он прикарманивает наши провинции; вот посмотрите, он еще приберет к рукам Бельгию, похоже, что мы стараемся для Берлина. Если так будет продолжаться и впредь, если мы немедленно же не наведем порядок, французская революция пойдет на пользу Потсдаму, ибо единственным ее результатом будет то, что Фридрих Второй округлит свои скромные владения, и получится, что мы убили французского короля ради чего... ради выгоды короля прусского.

И Дантон, грозный Дантон, расхохотался.

Марат улыбнулся, услышав смех Дантона.

-- У каждого из вас свой конек, у вас, Дантон, -- Пруссия, у вас, Робеспьер -- Вандея. Разрешите же и мне высказаться. Вы оба не видите подлинной опасности, а она здесь, в этих кафе и в этих притонах. Кафе Шуазель -- сборище якобинцев, кафе Патэн -- сборище роялистов, в кафе Свиданий нападают на национальную гвардию, а в кафе Порт-Сен-Мартен ее защищают, кафе Регентство против Бриссо, кафе Корацца -- за него; в кафе Прокоп клянутся Дидро, в кафе Французского театра клянутся Вольтером, в кафе Ротонда рвут на клочья ассигнаты, в кафе Сен-Марсо негодуют по этому поводу, кафе Манури раздувает вопрос о муке, в кафе Фуа идут драки и кутежи, в кафе Перрон слетаются трутни, то бишь господа финансисты. Вот это серьезная опасность.