А. Саммерс - Дело Романовых, или Расстрел, которого не было Страница 24

Глядя на телеграмму, можно увидеть, то, что утверждает эксперт: первая цифра закодированного сообщения — число 3 — сдвинута на одну букву и находится не под буквой «М», а под буквой «О» в первой строчке. Это могло произойти, возможно, если бы бумага вынималась и вновь вставлялась в машинку перед печатанием шифрованной части текста. Нет видимой причины для того, что бы делать это при печатании. Возможно, что служащий почтового отделения напечатал преамбулу, и затем вынул ее из машинки и передал Белобородову, или кому-то другому для размещения шифрованной части.

Однако, учитывая подозрительность подписи на телеграмме, возможно, что тот, кто подделал телеграмму, получил телеграфный бланк с уже написанной преамбулой, а затем добавил свое собственное зашифрованное сообщение. Соколов настаивает, может быть наивно, что Белобородов подготовил это сообщение лично сам, чтобы избежать любопытства шифровальщиков. Но, если бы это имело место, не имело смысла уходить из почтового отделения, оставив жизненно важный документ, доступный для любого шифровальщика или белогвардейского следователя,

В заключение Соколов обнаружил книгу исходных документов, в которой эта телеграмма не была зарегистрирована. Он объяснил это тем, что телеграмма была повышенной секретности. Но это кажется довольно поверхностным объяснением. Белобородов часто посылал секретные сообщения, эти сообщения всегда регистрировались в книге исходных документов, но это не означало, что они потеряли свою секретность. Бросалось бы в глаза, если бы эта известная телеграмма была послана и не зарегистрирована. Еще раз спросим: почему не заносят телеграмму в книгу, а затем бросают ее валяющейся на столе?

Есть более вероятное объяснение относительно того, почему та телеграмма была не зарегистрирована, и не внесена в книгу исходных документов. Если бы телеграмма была более поздней подделкой, было бы невозможно позднее внести ее в уже заполненную книгу. Телеграмма «Белобородова» была представлена Соколовым в его книге как главное свидетельство расстрела всей семьи Романовых в Доме Ипатьева, и что Екатеринбургский Совет и Москва были ответственны за убийство и за сокрытие трупов.

Никто и никогда не подвергал сомнению этот документ, но исследование его подлинности предполагает, в лучшем случае, что документ — достаточно подозрителен, для того, чтобы использоваться как самостоятельное свидетельство; в худшем случае это могла быть подделка. Это — плохое свидетельство того, что произошло с семьей Романовых — если это свидетельство вообще.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ОХРАННИКА, ПОКАЗАНИЯ КОТОРОГО БЫЛИ КЛЮЧЕВЫМИ В РАССЛЕДОВАНИИ

Он лжет как очевидец.

И февраля 1919 года, спустя четыре дня после того, как Соколов был назначен следователем, агент уголовного розыска по фамилии Алексеев в Перми, в 200 милях к северо-западу от Екатеринбурга арестовал главного свидетеля. Он послал подробное сообщение о том, что арестованный большевик показал и повез пленника в Екатеринбург. Арестованный служил охранником в Доме Ипатьева. Вот часть того, что он сказал о той ночи, когда Романовы исчезли: «Когда я вошел в комнату, где находилась царская семья, все они уже были расстреляны и лежали на полу в разных положениях. Около них было масса крови, причем кровь была густая — «печеночная». Все, за исключением сына царя Алексея, были, по-видимому, уже мертвы. Алексей еще стонал. Юровский еще раза два или три при нем, Медведеве, выстрелил в Алексея из револьвера. Вид убитых настолько повлиял на него, Медведева, что его начало тошнить, и он вышел из комнаты.

Видел он, Медведев, что таким образом расстреляны были: бывший император Николай II, супруга его Александра Федоровна, сын Алексей, его четыре дочери, доктор Боткин и прислуга: повар, официант, горничная».

Эти слова были, предположительно, произнесены Павлом Медведевым, 31-летним фабричным рабочим, бывшим Начальником внешней охраны в Доме Ипатьева. Люди в Екатеринбурге помнили его как высокого и общительного человека, с отличительными рыжими усами. Его рассказ, если это правда, окончательно определяет судьбу Романовых. Три других охранника также свидетельствовали о расстреле императорской семьи, но они рассказывали только то, что слышали от других.

Поскольку Медведев был единственным человеком, который действительно видел тела расстрелянных, он стал основным свидетелем Соколова, к словам которого следует отнестись серьезно.

Мы привели здесь большую часть из того, о чем Медведев рассказал 12 февраля 1919 года арестовавшему его Алексееву. Хотя в своей книге Соколов представил рассказ Медведева как рассказ человека, на которого не оказывалось никакого давления, в действительности это был рассказ арестованного человека арестовавшему его полицейскому. Приводим здесь его рассказ, как он содержится в материалах следствия, опуская только то, что не относится к расстрелу: «16 июля 1918 года, по новому стилю, под вечер, часов в 7, комендант Юровский приказал ему, Медведеву, отобрать у всех караульных, стоявших на постах при охране дома, револьверы. Револьверов у охраны дома было всего 12 штук, все они были системы «наган». Собрав револьверы, он доставил их коменданту Юровскому в канцелярию при доме и положил на стол. Еще утром в этот день Юровский распорядился увезти мальчика, племянника официанта, из дома и поместить в караульном помещении при соседнем доме Попова. Для чего все это делалось, Юровский ему не говорил, но вскоре после того, как он доставил Юровскому револьверы, последний ему сказал: «Сегодня, Медведев, мы будем расстреливать все семейство», и велел предупредить команду караула о том, что, если команда услышит выстрелы, то не тревожилась бы. Предупредить об этом команду он предложил часов в 10 вечер. В указанное время он, Медведев, команду предупредил об этом, а затем снова находился при доме.

Часов в 12 ночи комендант Юровский начал будить царскую семью. Сам Николай И, все семейство его, а также доктор и прислуга встали, оделись, умылись и приблизительно через час времени все 11 человек вышли из своих комнат. Все они на вид были спокойные и как будто никакой опасности це ожидали. Из верхнего этажа дома они спустились вниз по лестнице, ведущей из ограды дома. Сам Николай II на руках вынес сына Алексея.

Спустившись вниз, они вошли в комнату, находящуюся в конце корпуса дома. Некоторые несли с собой подушки, а горничная несла две подушки. Затем комендант Юровский приказал принести стулья. Принесли три стула. К этому времени в «Дом особого назначения» уже прибыли два члена Чрезвычайной следственной комиссии, один из них, как он узнал впоследствии, был Ермаков, как звать его не знает, родом из Верх-Исетского завода, и другой, ему совсем неизвестный. Первый из них, Ермаков, невысокого роста, черноватый, на вид лет 30, бороду бреет, усы черные, говорит — «прирыкивает», второй роста высокого, белокурый, на вид 25–26 лет.

Комендант Юровский, его помощник и эти два лица спустились в нижний этаж, где уже находилась царская семья. Из числа охраны находились внизу в той комнате, где была царская семья, 7 латышей, а остальные три латыша были тоже внизу, но в особой комнате.

Револьверы были розданы Юровским уже и находились у семи латышей, бывших в комнате, двух членов следственной комиссии, самого Юровского и его помощника: всего было роздано по рукам 11 револьверов, а один револьвер Юровский разрешил взять обратно ему, Медведеву.

Кроме того, у Юровского при себе был маузер. Таким образом, в комнате собралось всего 22 человека: 11 подлежащих расстрелу и 11 человек с оружием, которых он всех назвал.

На стулья в комнате сели супруга Николая И, сам Николай II и сын его Алексей, остальные стояли на ногах около стенки, причем все время были спокойны. Юровский, спустя несколько минут, вышел к нему, Медведеву, в соседнюю комнату и сказал ему: «Сходи Медведев, посмотри на улице, нет ли посторонних людей, и послушай выстрелы, слышно будет или нет». Он, Медведев, вышел за ограду и тотчас по выходе услыхал выстрелы из огнестрельного оружия и пошел обратно в дом сказать Юровскому, что выстрелы слышны.

Когда вошел в комнату, где находилась царская семья, то они все уже были расстреляны и лежали на полу в разных положениях. Около них была масса крови, причем кровь была густая — «печеночная». Все из них за исключением сына царя Алексея, были, по-видимому, уже мертвы. Алексей еще стонал. Юровский еще раза два или три при нем, Медведеве, выстрелил в Алексея из нагана, и тогда он стонать перестал. Вид убитых настолько повлиял на него, Медведева, что его начало тошнить, и он вышел из комнаты.

Затем Юровский тогда же приказал ему бежать в команду и сказать, чтобы команда не волновалась, если будут слышны выстрелы. Когда он пошел в команду, то еще в доме последовало два выстрела, а навстречу ему попали бегущие из команды разводящие Иван Старков и Константин Добрынин. Последние, встретясь с ним еще на улице у дома, спросили его: «Что, точно ли застрелили Николая И? Вместо него, чтоб другого не застрелили, а то тебе отвечать приведется, ты принимал его».